У станции метро уличные музыканты. Вокруг них небольшая толпа. Шум, смех, возгласы одобрения.
ГИТАРИСТ. А теперь, уважаемые дамы и господа, «Песенка о дураках». Живучее племя, ё-моё.
РУСЛАН (подходя к нему и бросая купюру в шляпу). Ещё как заметны. Они нынче правят бал. Впрочем, как и раньше. Понял?
ГИТАРИСТ. Да уж как не понять Это и дураку понятно. (Смеётся.)
РЕЖИССЁР. Странно, какое-то шизофреническое раздвоение общественного бытия. На самом верху не устают повторять, что все общественные процессы должны протекать под самым пристальным вниманием прессы.
РУСЛАН. Да вы что, ребята, с Луны свалились, что ли, или с другой планеты?
РЕЖИССЁР. Да в общем-то мы до сих пор занимались производством документальных фильмов по грантам. Это первый наш опыт работы для наших производителей.
РУСЛАН. Вот и ищите гранты. С ними проще. Там есть сложившиеся профессиональные критерии оценки. А здесь жалует царь, да не милует псарь. Когда появилась эта поговорка? Лет двести, а то, может, и больше тому назад. С тех пор ничего не изменилось.
СЦЕНАРИСТКА. Так уходите совсем. Это же какая-то трясина. Вас тут засосёт по самую макушку. Займитесь, пока не поздно, чем-нибудь другим.
РУСЛАН. Чем?
РЕЖИССЁР. Да хоть землю копать.
РУСЛАН. Землю копать я не умею
Расходятся. Режиссёр и сценаристка садятся в машину, Руслан ныряет в метро.
Сцена пятая
Руслан медленно, старческой походкой бредёт к дому. Вдруг слышит какие-то вопли, улюлюканье. Поднимает голову. Навстречу ему катится какая-то серая масса. Впереди бежит мальчишка лет 16. Глаза, обезумевшие от страха. За ним гонится шпана.
Мальчишка прячется за спину Руслана. Справа к Руслану приближается злой губастый и ушастый подросток. Руслан подставляет ногу и тот летит по асфальту. Слева подлетает другой. Его постигает та же участь. К Руслану подлетает третий, самый старший из всего этого кодла. Лет 1415. Видно, заводила, рыжий, конопатый, с маленькими злыми глазками и большим носом.
РЫЖИЙ. Тебе чё, в натуре, жизнь надоела?!
Руслан неуловимым движением хватает его за нос и зажимает в кулаке.
РЫЖИЙ (визжит). Ты чё, в натуре, больно!
РУСЛАН. А ему не больно?!
Шпана застывает в шоке. Очевидно, они в первый раз видят своего главаря в таком незавидном положении.
РЫЖИЙ. Ой, больно, ты же мне нос оторвёшь!
РУСЛАН. И оторву, если ты, дерьмо собачье, ещё хоть раз тронешь этого парня. И не просто оторву, а размажу по асфальту. Понял?
РЫЖИЙ. Ой!.. Понял! Понял!
Руслан швыряет его прочь, и тот падает на руки своих корешей.
РУСЛАН. А ну брысь, шпана!..
Все моментально разбегаются в разные стороны.
РУСЛАН. Тебя как зовут?
ПАРЕНЬ. Тёма.
РУСЛАН. А меня Руслан. Ну что ж ты, Тёма, даёшь себя бить?
ТЁМА. Так их много, а я один.
РУСЛАН. Ну и что, что ты один. Это кодло, наглое и трусливое. Ты в таких случаях выделяй главного фраера и бей его беспощадно.
ТЁМА. Я не могу. Я боюсь.
РУСЛАН. Чего боишься?
ТЁМА. Я не знаю, куда бить.
РУСЛАН. Неважно, куда. Главное оглушить и вывести из строя.
ТЁМА. А вдруг я ему глаз выбью?
РУСЛАН. Тогда бей по носу.
ТЁМА. А если я ему нос сломаю?
РУСЛАН. Экий ты пацифист! Тогда отцу скажи. Пусть с ними разберётся.
ТЁМА. Нет у меня отца.
РУСЛАН. Оно и видно. Маменькин сынок. А отец-то где?
ТЁМА. Не знаю.
РУСЛАН. А мать?
ТЁМА. Сбежала с каким-то хахалем, когда я ещё совсем маленький был.
РУСЛАН. С кем же ты живёшь?
ТЁМА. Жил с бабушкой, а теперь с тёткой.
РУСЛАН. Суду всё ясно.
Сцена шестая
Подходят к гаражам. Руслан открывает дверь гаража. Входят внутрь. Тёма свистит от удивления. Перед ним сверкающий хромом и чёрным лаком роскошнный древний лимузин.
ТЁМА. Это твоя машина?!
РУСЛАН. Моя. Нравится?
ТЁМА. Не то слово! Откуда она у тебя?
РУСЛАН. В наследство от деда досталась. «Мерседес-бенц»! Военный трофей. На ней какой-то гауляйтер ездил. Потом дед. Потом дед и машина состарились. И четверть века эта музейная редкость простояла в нашем гараже. Вот пытаюсь её оживить. Понял?
ТЁМА. Понял.
РУСЛАН. Вот что, рыцарь печального образа, ты меня тут подожди, я переоденусь, и займёмся лечением этого железного коня.
Руслан уходит. Тёма оглядывается. Тут, оказывается, целая мастерская. Токарный станок, сверлильный, слесарный верстак и прочие атрибуты для ремонтных работ. Тёма снимает с вешалки рабочий халат, берёт ведро, тряпку, веник и принимается за уборку. Сметает в ведро стружку, вытирает пыль, подметает пол. Возвращается Руслан в рабочей одежде.
РУСЛАН (присвистывает от удивления). А ты, оказывается, даром время не теряешь.
ТЁМА. Ну, всё ведь должно быть чисто. Правда?
РУСЛАН. Правда. Кто ж тебя этому научил?
ТЁМА. Бабушка. Она была большая чистёха.
РУСЛАН. Надо же. Ну что ж, чистёха, кушать хочешь?
ТЁМА. Ну (Мнётся.)
РУСЛАН. Значит, хочешь. Садись, перекусим.
Садятся за стол. Руслан разворачивает бутерброды с ветчиной, разливает в чашки ароматный кофе с молоком. Перекусывают.
ТЁМА. Руслан, а что такое аутист?
РУСЛАН. Откуда ты выцарапал это слово?
ТЁМА. Да учителя меня всё время тыкают: аутист, аутист
РУСЛАН. Понимаешь, аутист это человек, который живёт в своём внутреннем мире, и у него нет контакта с окружающими его людьми. К нему трудно достучаться.
ТЁМА. А это хорошо или плохо?
РУСЛАН. Да в общем и не хорошо, и не плохо. Говорят, выдающийся физик двадцатого века Альберт Эйнштейн был аутистом. Его даже не приняли в университет в Германии из-за слабого интеллекта. Пришлось ехать в Швейцарию и поступать в учительский колледж. Это не помешало ему совершить величайшее открытие в физике, создать теорию относительности. Вот тебе и аутист. «Оценки ведь людьми даются. А люди могут обмануться». А ты чем думаешь заняться после школы? К чему душа лежит?
ТЁМА. Не знаю. Вот закончу девятый класс, а там видно будет.
РУСЛАН. А дальше учиться не хочешь?
ТЁМА. Не. Хватит. Нахлебался. Они все злые. Может, в ПТУ пойду на автомеханика.
РУСЛАН. Почему на автомеханика?
ТЁМА. У меня по всем предметам тройки с минусом, а по труду пять. Мы на труде автодело проходили. Я раньше всех сдал на права. Машины они добрые. Если к ней с добром, то и она к тебе. Это только кажется, что она неживая. А на самом деле она всё понимает, не то, что люди.
РУСЛАН. А что люди?
ТЁМА. Люди злые.
РУСЛАН. И я злой?
ТЁМА. Не. Ты вроде добрый.
РУСЛАН. А почему вроде?
ТЁМА. Ну, по отношению ко мне добрый. А рыжему чуть нос не оторвал.
РУСЛАН. Тебе его жалко?
ТЁМА. Жалко.
РУСЛАН. Так, если бы не я, он бы тебя искалечил.
ТЁМА. Ну да, конечно
РУСЛАН. Добрый, Тёма, не значит слабый. Ты же сам говоришь, люди злые, да?
ТЁМА. Да.
РУСЛАН. Значит, надо уметь за себя постоять. Злые люди не понимают добра. Они не знают, что это такое. У них это напрочь отсутствует. Понимаешь?
ТЁМА. Понимаю
РУСЛАН. Они признают только силу. Чтобы защитить слабых, надо быть сильным.
ТЁМА. А почему они не понимают добра?
РУСЛАН. Так мир устроен.
ТЁМА. А вот Христос был добрым.
РУСЛАН. Поэтому его и распяли Ладно. Нам всё равно с тобой зараз всех мировых проблем не решить. Пошли работать.
ТЁМА (радостно). Пошли!
Руслан поднимает капот. Вытаскивает какую-то деталь. Сдувает с неё пыль. Она вся в копоти и грязи.
РУСЛАН. Надо снять с неё, Тёма, культурный слой веков. Там в углу стоит канистра с керосином, отлей в ведро и попробуй керосинчиком её отдраить. Надо ей вернуть былой блеск и красоту.
ТЁМА. Это можно. Это мы вернём.
Оба с головой уходят в работу: Руслан чистит, паяет, сверлит, Тёма возится с деталью. Вытирает нежно её ветошью и показывает Руслану.
РУСЛАН. Тёма, да ты настоящий реставратор.
ТЁМА. Кто-кто?
РУСЛАН. Реставратор, Тёма. Это человек, который возвращает вещам первозданное состояние. Она у тебя блестит как новенькая медная монета. Ты просто волшебник. Я так не умею.
ТЁМА. Правда?
РУСЛАН. Правда. Мне терпения не хватает. Теперь я верю, мы с тобой поставим этого железного коня на ноги, вернее на колёса. Всё, Тёма, на сегодня хватит. Завтра продолжим наш созидательный труд.