К. Кузьминский
Черное стекло Леона Богданова
вроде, и знаю не хуже-ближе (дольше) михнова, алкоголика, но между нами стояла черного стекла стена наркоты
1967
приходится заниматься «ИСТОРИЕЙ искусств»
поскольку «современников», в большинстве, уже нет (и те далече)
а память вещь необычайно хрупкая, фрагментарная и лживая
вероятно, встретился я с леоном богдановым, «элликом», в 1967-м
около того
где-то в том году состоялось знакомство с эрлем
«эллики и эрлики», как называл их я
документация пошла позднее
во всяком случае, историческое фото эрля и эллика снято гран-борисом (кудряковым) 28 июня 1970, «на манежной площади около малой садовой»
и снабжено двумя автографами эрля и эллика непонятных позднейших лет (1972?), см. «Антологию новейшей русской поэзии у Голубой лагуны», том 4А
1970-м же «датируется» мой единственный визит к эллику на блохина, с моей женой, «мышью»
когда лишь я и смог воочию наблюдать его «творческий метод»
комнатушка, с немытыми стеклами, диван (прожженный) и горелая дырка в полу, около него: эллик заснул с косячком или с сигаретой (или он курил «беломор»? пригодный для того и того?)
по стенкам, вроде бы, ничего: грязные обои (всяко: «окантованных картин», обычных в мастерской-студии не было)
был угощен чифирем, в белом эмалированном ковшике по меньшей мере, «квартом» (слой чая занимал три четверти посудины)
деньги малые, пенсионные (по шизе?) и малые же случайные приработки уходили на индийский чай (38 коп. пачка?) и афганский гашиш-планчик (рупь косяк, кодеин при этом стоил сущие копейки, и в 60-х без рецепта еще)
пельмени 40 коп. пачка ( овчина <В.А. Овчинников> их называл «акридами», коими в пустыне монаси-схимники питались, наш обычный рацион: богданова, шемякина, мой, всехний)
хлеб 14 копеек буханка, формовой (и круглый, в ту же цену или чуть дороже 16?)
на кисти-краски и холсты-бумагу оставался голый и абсолютный ноль
(изобретенный индусами, коего востока знатоком и поклонником, «ориенталистом», как и михнов, был, в своей «дзеновой прозе», эллик)
где там стояла оцинкованная детская ванночка (или стиральное корыто?) в коммунальной ванной ли, но не в комнате не упомню
в корыте были свалены листы «мусорной бумаги»: тетрадочной, альбомной, просто какой-то оберточной, разного формата и текстуры
«я, говорит, засыпаю их анилиновыми красками (2 копейки или 29? пакетик), потом порошку алюминиевого, которым фонарные столбы красят, и размешиваю
на готовые мокрые листы налепляю таблетки от шизофрении от них желтый ореольчик остается»
потом по полу рядами раскладывались все сотня листов
эллик смотрел и выбрасывал ровно 90 %, оставляя 10
когда из десяти десятков складывалась очередная сотня следовал новый (окончательный?) селекционный отбор
в результате, пришедший на мою выставку «23-х» михнов-войтенко увидел с полдюжины работ эллика (вертикальный ряд, за скудостью места) и сказал, на одну: «д-дааа» (и помню на какую, есть где-то в слайдах)
работы были из собрания эрля
два ведущих абстракциониста, участвуя в моей выставке 1974-го работами, ни на открытии, ни далее лично не появлялись
михнов уже был «антисоциабелен», а эллик, не исключено, находился в больничке-дурке
в тот единовременный визит 70-го эллик не возражал, когда я отобрал пачку работ (из подвергшихся селекции, аннулированных)
на старо-невском, в своей комнате в коммуналке «мышь» изобразила по лету 1970 (к нашей запоздавшей свадьбе) коллажи из элликовых работ, по стенам: кресты из «кругов» (эллик явно пользовал лабораторные фильтры), композиции из прямоугольных листов
абстракции красно-сине-фиолетовых тонов (анилин), с блестками алюминиевого порошка
7 работ эллика (одна с фильтрами и таблетками, похоже) чудом сохранились, поскольку были «окантованы» (наклеены на дешевый полукартон, кальсонного цвету), все «начала лета 1970» (поскольку к свадьбе в августе они уже висели, на старо-невском)
остальная полусотня «неокантованных» вероятно, погибла (поскольку матушка моя никогда не была «поклонницей пикассо», выросши на клевере <художник Клеверов> и рерихе)
дело «исхуйствоедов» разбирать абстрактные композиции эллика (магрит или мондриан?), равно и михнова-войтенко и пишут уже (спохватились)
мое дело было запомнить и полюбить художника эллика (леона л.) богданова в мои немногие с ним эпизодические встречи 1970?1975
и сохранить хоть 7 его работ
вру: у нортона в коллекции сохранилась (от меня) элликова работа «со штампами», единственная имеющаяся в его музее циммерли-ратгерз:
где-то эллик раздобыл какие-то допотопные монетные (?) клише с двухголовым орлом и надписью допетровской кириллицей (диаметром в 5 и 10 см! щас смерил) и тискал таковые на чем ни попадя (на заливках тушью и акварелью, или анилине)
белую рубашку, украшенную черными оттисками этих клише (подарок к свадьбе?), мать моя с возмущением выкинула
присутствовал, как бы, элемент коллажа и шрифтов
и это тоже мне помнится все 33 года, треть века
его рисунки, представляющие тоже несомненный интерес помнятся мне меньше (а видел немало), нежели эти ташистские заливки анилином и «желтенькие таблеточки от шизофрении», равно и орлиные штампы
для меня леон л. богданов всегда был «антиподом» михнова-войтенко: там, где женя организовывал дисциплинированный «жест», эллик организовывал «случай»
пальчиком в небо: тык не попал тык, тык попал!..
михнов пальчиком в небо не тыкал, он его создавал
но эллик, своей организацией «случайного», безошибочным методом «эстетического отбора» удивлял меня еще больше
жаль, что с ровесником (он, вроде, 1941) встретившись всерьез в 30 лет мне, практически, не удалось пообщаться
по причине сугубой разности кайфов: алкоголического (у меня) и наркотического (у него)
хотя повязаны мы были «всеми нитками» (см. в Ант.):
«эллик и ентин чесались у меня на кушетке, как стадо обезьян, после коды с планом» (том 2А)
«эллик, забивая косячок в катькином садике, в январе обнаружил под скамейкой в дупель пьяного глеба горбовского и доставил его домой, на пушкинскую
а ведь если б это был не я я бы замерз! серьезно прокомментировал мне глебушка отчет об этом событии» (том 1)
эллик, как художник и прозаик, присутствует у меня аж в двух томах: 4А и 5Б
и доброй полусотней расползшихся по миру (и невем куда) литографированных и маслом портретов работы легендарной герды неменовой виденных у нее в период написания и рисования моего
эллик был ее любимейшей «моделью»
странно, но эрля она практически не рисовала (или не видел?)
лицо у эллика было прекрасное, боговдохновенное, тонкое
даже в период последних съемок наших, с фотографом геной приходько, в 75-м когда эллика уже довела наркота, пополам с шизофренией
«дзеновую» прозу эллика я упоместил сразу в две антологии: прозаиков питера «лепрозорий23» (самиздат, 1974) и «антологию новейшей русской поэзии у голубой лагуны», том 4А, массачусетс, 1983
не могу сказать, что часто ее перечитывал: медитативная энергетика отрешенности сугубо не по мне, даешь динамику (и динамит)!
но она во многом идентична и венедикту ерофееву, в своей временной вневременности, и саше соколову
ибо писалась: в 60-е80-е (и «не для печати», что характерно)
традиционщики-реалисты (будь то неопубликованные тогда же «горожане», или попросту деревенщики) менее отражали «внутренний мир» шестидесятника
в особливости колеблющегося между востоком и западом, между буддизмом и христианством, в евроазийской непоследовательности
джимми хендрикс и тибетский гонг равно звучали в головах и в ушах
особливо под азербайджанский чай, из ленкорани
(по соседству, в али-байрамлы, я пахал рабочим-ихтиологом на теплоэлектростанции, в 1963-м)