Когда мы продолжили встречаться, я узнала Уэйда глубже, а не только как друга Фуко. Он рассказал мне, что знал Тимоти Лири в Гарварде и, по его словам, «он (Лири) был просто сногсшибательным». И он поведал мне, с какими проблемами мог столкнуться диссидент в университетской среде в 70-е: если верить Уэйду, он не смог остаться в Высшей школе Клермонта, поскольку «они сказали, что я наркодилер, что мы устраивали оргии, они назвали меня сумасшедшим». Он вкратце поведал, сколько всего им с Майклом пришлось вытерпеть после того, как он покинул Клермонт. Вместе они владели художественной галереей какое-то время, а потом Уэйд начал читать лекции в учебных заведениях вокруг Лос-Анджелеса. Хотя он нигде больше не работал на постоянной основе. Он делал это в университете штата Калифорния в Нортридже, в приготовительной средней школе Белмонта и колледже Белмонта, в университете восточной медицины Самра, в центре целительских искусств Тао и в скандально известном Тихоокеанском западном университете. Дольше всего продолжалось его сотрудничество с художественным институтом Отиса школы дизайна Парсонса, где он преподавал историю и историю искусства в течение шестнадцати лет. Иногда он трудился санитаром в медицинском центре университета Южной Калифорнии, поскольку «хотел работать с настоящими сумасшедшими». Если верить Дэвиду Уэйду, Симеон и Майкл испытывали очень большие финансовые трудности в тот период. Возможно по этой причине, или из-за нее тоже, в совокупности с другими, у обоих тогда также сильно пошатнулось здоровье. В 1998 году Стоунмен умер от алкоголизма в возрасте сорока семи лет.
Несмотря на всю специфичность историй Уэйда, я смогла найти очень мало доказательств в их пользу. Нигде в серьезной литературе не существовало никаких упоминаний о его дружбе с Фуко, если не считать кое-каких деталей в увидевшей свет в 1993 году книге Джеймса Миллера «Страсть Мишеля Фуко», не имевшей особого успеха. Дэвид Мэйси выразил общее недоверие относительно вызванного действием наркотика озарения, якобы случившегося с Фуко, в своей книге «Жизнь Мишеля Фуко», опубликованной в том же году, следующим образом: «К рассказам тех, кто утверждает, что, по собственным словам Мишеля, это изменило его жизнь, пожалуй, стоит относиться с долей скептицизма. Представления, навеянные ЛСД, обычно достаточно скоротечны и скорее иллюзорны, чем реальны». В результате дружба между Фуко и Уэйдом стала казаться мне скорее порождением фантазии последнего, чем фактом. Я подумала, что, возможно, Уэйд просто одинокий старик, рассказывавший небылицы о своем знакомстве со знаменитостью.
Однако постепенно начали появляться доказательства его слов. Я обнаружила, что действительно существовала фотография в номере журнале «Тайм» за 16 ноября 1981 года, где Уэйд и Стоунмен смеются с Фуко, перед каким-то зданием. И это после того, как мы встречались уже примерно год. А в один прекрасный день Уэйд появился со своей рукописью «Фуко в Калифорнии». Он оформил авторские права на нее в 1990 году, и, если верить ему, Фуко прочитал его творение и дал согласие на публикацию, однако ни одно издательство не взялось за это, возможно, поскольку материал показался слишком скандальным или, пожалуй, репутация автора сыграла свою негативную роль.
Это единственная копия, которая осталась, сказал Уэйд. Можешь сделать с нее еще одну для себя.
Потом мы поехали в магазин, где имелась необходимая техника, и он наблюдал, как я копировала страницы одну за другой.
КАК Я И НАДЕЯЛАСЬ, рукопись Уэйда оказалась необычной. Книга «Мишель Фуко в Долине Смерти» написана в той же непринужденной манере, которая была свойственна его речи, когда он развлекал меня своими фантастическими историями за кофе. В ней рассказано, как исходная идея «эксперимента» с разумом Фуко скоро трансформировалась в четко спланированную вахканалию с Уэйдом и Стоуменом в центре действия. И все это в восторженном описании Уэйда, при чтении которого невольно вспоминаются отдельные сцены из фильма 1957 года «Три лица Евы» с Джоан Вудворд в главной роли, а в голове время от времени звучат отрывки «Шабаша ведьм» Мусоргского в интерпретации Стоковского в том виде, как это произведение звучало в исполнении его оркестра в мультфильме «Фантазия», снятом Диснеем в 1941 году. Эта смесь высокого и низкого позволяет нам получить достаточно полное представление о бивалентном мышлении Уэйда. Он явно привык сгущать краски, его обожание Фуко бросается в глаза.
Однако, к тому времени как я закончила чтение рукописи, от моей исходной идеи написать обличительную статью о теоретиках не осталось и следа. До меня дошло, что данная территория давно освоена, сатирически или как-то иначе, людьми более сведущими в таких делах, чем я. Множество специалистов продолжило разбирать по косточкам труды Фуко после его смерти, с массой книг и статей, дискуссий и вопросов, следовавших за каждым новым переводом или публикацией какой-то из работ его огромного творческого наследия. Мои ощущения относительно Фуко не имели никакого значения.
Вдобавок я начала воспринимать отдельные моменты из рассказанного мне Уэйдом всерьез. И пусть его рукопись местами вызывала улыбку, и порой меня подмывало высмеять автора из-за наркотиков, например, предложив ему изменить ее название на «Фуко, глотающий кислоту в пустыне», я в конечном итоге поняла, что это преуменьшило бы смысл того, что, конечно же, Уэйд и, возможно, сам Фуко пытались сделать тогда, а именно расширить сознание, приобрести предельный опыт. До недавних пор популярная в 70-е годы прошлого столетия идея использовать «волшебный эликсир» для расширения сознания (так она звучит в определении Уэйда), выглядела настолько устаревшей, чуть ее чуть ли не относили к разряду бредовых. Однако последние исследования показали, что психоделическое состояние, пожалуй, напрасно сбросили со счетов. Утверждение, что действие ЛСД «скоротечно и иллюзорно» сейчас оспаривается, и снова проверяется возможность терапевтического использования этой в течение долгого времени очерняемой субстанции. Кто знает, возможно, ее способность изменять сознание далеко не шутка.
В конечном итоге, к моему собственному удивлению, у меня пропало желание выставить Уэйда на посмешище. Взамен мы стали друзьями и иногда праздновали дни рождения и праздники вместе.
И все равно у меня еще оставались сомнения, я не исключала, что его рукопись могла оказаться продуктом крайне богатого воображения. Затем, в начале 2016 года, Уэйд («Симеон» для меня к тому времени) нашел подборку слайдов, иллюстрировавших их поездку в Долину Смерти. На одном из них Фуко обнимал голого по пояс Майкла Стоунмена, улыбающегося на смотровой площадке Дантес-Вью. На другом Фуко смотрел вдаль на дюны Забриски-Пойнт. «Он под действием наркотика на них», сказал Симеон, но это нисколько не изменило мое отношение к ним. Снимки были умопомрачительные, но в первую очередь они наконец доказали мне, что поездка действительно имела место. Вдобавок многочисленные фотографии Фуко, сделанные в доме Симеона и Майкла в Клермонте, подтвердили утверждение Симеона, что Фуко приезжал к ним снова, по меньшей мере еще один раз. Они также служили прекрасной иллюстрацией того, что Симеон и Фуко действительно были друзьями.
С того момента я начала уговаривать Симеона позволить мне взять у него интервью, которое я собиралась опубликовать. Понадобилось больше года, прежде чем он согласился. Когда мою беседу с ним потом напечатали в онлайн-журнале BOOM California в сентябре 2017 года, я сразу отправилась в Окснард показать ее ему на моем ноутбуке, поскольку он так и не обзавелся собственным компьютером.