Отступив назад, она выгнулась вдруг в какую-то сложную анувиттасану и пискнула в потолок.
Кристинка? Не помнишь, есть у нас Журавлёв?
Магазин замер. Словно следуя учителю на сеансе групповой терапии, посетители запрокинули головы, половина зала отложила выбранную литературу, ожидая ответа.
С балкончика свесились округлые щёчки Кристинки.
Какой Журавлёв?
АПэ.
Был вроде. Попробуй «японские авторы» набрать.
Да ну тебя, она снова нырнула в компьютер. Давайте ещё раз посмотрим. Нет в наличии, нет в наличии. Дмитрий Журавлёв. Константин. А вот, нашла! Журавлёв А. Есть у нас! Отчество не указано
Слава богу. Я вытянул кошелёк и заглянул в экран. Журавлёв А.
Ваш?
Вроде мой.
Лена достала воки-токи:
Илья, принеси, пожалуйста, «наши писатели», 17-й стеллаж, четвёртая полка, Журавлёв.
Через минуту волосатый парень принёс стопку книг, снял верхнюю и положил перед кассой.
Вам завернуть?
На обложке со странным рисунком гордо пестрело название «Летающие жирафы, мамонты-блондинки, карликовые коровы».
Позвольте, это же не то.
Она оглядела книгу.
Почему не то? Вы же Журавлёва спрашивали. Журавлёв А. Летающие жирафы, мамонты и так далее. Будете брать?
Вокруг нас сжималось кольцо любопытных. С видимым раздражением посетители ожидали от меня скорейшего решения.
Какой-то студент не выдержал, протиснулся между мной и прилавком:
Я возьму! Дайте одну.
За ним рванули остальные. Журавлёвы разлетались, как телефоны в чёрную пятницу. Волосатый Илья убежал за добавкой. В суете я отступил к дверям и незаметно вышел.
Что ж там за руны-то такие заветные? Шкуру золотую проще добыть.
Перешёл через Фонтанку, на перекрёстке помялся немного у пельменной, но всё же двинул дальше. Через пару домов нашёл нужную дверь и звякнул колокольчиком.
Внутри уборка. Шлёпая тапками по влажному полу, суровая тётка гоняет шваброй посетителей от Франзена и Пруста к Лотману и Станиславскому. Подталкивая друг друга в спины, покупатели семенят по периметру магазина, по очереди выкрикивая необходимое.
У вас чёрное издание Бергмана есть?
Письма?
Да.
Она шваброй показывает направление.
А Крещёный китаец?
Следующий стеллаж.
Стараясь не наступать на протёртые участки, я пристроился в хвост и максимально приблизившись к тётке. Помянул Журавлёва.
У нас только нон-фикшн. Учёный? Не припоминаю.
Она поставила швабру (благодарные букинисты расползлись по нужным углам), взяла меленькую лесенку и полезла на верхние полки. Выдернула пару книг и поднесла к очкам.
С Багдухаряном?
Простите? Каким Харяном?
Ну вот, что-то про Параджанова. Журавлёв и Багдухарян.
Нет, мне про слова надо.
А это женщина, вообще? Извините.
Она ещё раз пробежалась по корешкам.
Нет. На «Ж» вообще немного. Мужчина, куда вы пошли по протёртому? Вот там Бергман ваш, я же показала. Хотите совет? Сходите в библиотеку. Не тратьте деньги.
Н-да. Делиться словом и смыслом со мной Александр Павлович явно противился! Ладно, зайду по пути ещё в одно место, и если там нет, пойду в библиотеку. Права тётка.
Уже заметно стемнело, и когда из серого переулка я вошёл в магазин, невольно зажмурился. Стеллажи, жалюзи, плитка на полу, стены всё здесь было бело, как в полдень на пляже.
В центре пустого зала, за кассой, словно брошенный на шезлонге халат, полулежал продавец модный парень в красной футболке с портретом Маяковского поперёк груди. Серфер, наверное, подумалось мне холодные времена пережидает.
Не очень спортивное тело парень пытался компенсировать бородёнкой, татуировками и металлической козявкой в носу. Тяжело, конечно, мужчинам наших широт, особенно с прямыми и жидкими волосами, подобрать себе растительность на лице. Как ни старайся, получается глупость какая-та гусарская, или дьячок деревенский. Алёша Карамазов в исполнении Новосельцева.
Заметив меня, Алёша отложил телефон и встал.
Добрый вечер. Вы на презентацию? он вытянул из стопки экземпляр. Четыреста рублей, по карте?
Где-то в глубине и вправду бубнил микрофон, слышались слабые волны аплодисментов, смех. А за спиной Алёши, среди открыток с тем же Маяковским, календарей, значков, улыбался с небольшого плаката джинноподобный писатель, прижимая к бороде бирюзовую книгу. Такие же книги стопками стояли на ближайших прилавках и стеллажах, образуя вокруг кассы голубую пещеру.
Нет, спасибо, мне Журавлёв нужен. Слово и мысль.
Маяковский на футболке обернулся, будто проверяя, хорошо ли приклеен плакат, снова повернулся и включил компьютер.
Журавлей?
Журавлёв. Александр Павлович. Слово и мысль.
У нас научного мало. Вряд ли. Нет, не вижу.
Он снова взял телефон, потёр пальцем.
Вы электронную почитайте. В интернете смотрели? Много сервисов есть. Вот, например, повернул телефон ко мне, Вот и Журавлёв ваш. Александр Павлович. Слово и мысль.
Мне бы по старинке. И так глаза ничего не видят. Да и не воспринимаю я.
Алёша снова нырнул в телефон, открыл было рот, но вдруг сморщился, посмотрел на меня с сомнением:
Книга для внеклассного чтения? Это вам в Дом книги надо. Литература для школьников. Или заявку оставьте. Как ваша фамилия?
До свидания.
В библиотеку я не поспел. Стемнело совсем, да и замёрз. Думаю, ещё одна бессмысленная и бессловесная ночь мне сильно не повредит, а без паспорта всё равно не запишут. К тому же ближайшая к дому библиотека находилась за длинным виадуком, пешком по которому идти тяжело, грязно и противно. Завтра прокачусь на машине.
Библиотека встретила Горьким. В холодном зелёном тамбуре великий писатель жал гипсовую голову в обрубки плеч, и был настолько хмур и неприветлив в трактовке неизвестного скульптора, что казалось: будь заказан он исполнителю в полный рост, уж точно бы имел хвост и пару безпёрых крыльев.
Проверив в кармане паспорт, я вошёл.
Добрый день. Мне бы в библиотеку записаться.
Здравствуйте. Запишитесь, пожалуйста, только пальтишко придётся снять. Гардероб у нас напротив, в верхней одежде не принято.
Я отправился напротив.
Пожилой татарин взял моё пальто, выдал номерок и бахилы. Унизительно шурша, я вернулся в читальный зал.
Библиотекарша интересная. На актрису похожа какую-то, не помню. Улыбается, на плечах платок поправляет. Самой же ведь холодно, отопление ещё не включили, а всех в гардероб гонит.
Здравствуйте.
Здравствуйте. Мне бы Журавлёва книжку. Слово и смысл.
Вы записаны?
Нет ещё.
Тогда паспорт нужен.
Паспорт я оставил в пальто. Развернулся, вернулся к татарину.
Быстро вы.
Я паспорт забыл. Можно пальто на минуточку?
Библиотекарша перебирала картонные карточки.
Журавлёв, Журавлёв. Странно, не вижу. Он из современных что ли? Не припоминаю. Хотя с этими школьниками так навоюешься днём, мать родную забудешь. Ну, давайте сначала оформимся. Вы из нашего района? Сейчас формуляр возьму. Какая улица? Дом? Да, район наш.
Двумя пальцами, с нежностью филателиста, вынимающего из альбома редкую марку, она достала формуляр. Чиркнула что-то ручкой. Приложила печать и открыла мой паспорт.
Так, имя. Какое отчество у вас красивое. Фамилия, подняла на меня чёрные глазки. В смысле?
Вспомнил. Чулпан Хаматова. Только та сейчас в блондинку красится.
И вы Журавлёв?
Я кивнул.
И вам Журавлёв нужен?
Она дрогнула пару раз губой, не отводя взгляда, медленным движением порвала формуляр на четыре части и вдруг, зажмурилась, надулась и звонко чихнула. Клочки формуляра разлетелись по полу.
Скромнее надо быть, сударь, она присела, собрала с пола обрывки и швырнула в корзину. Поднявшись, будто жабу взяла мой паспорт, положила на стойку и отвернулась.
Но мне же
Всего доброго, она хлопнула дверью передо мной.
Я постоял с минуту, как дурак, покрутил головой, словно пытаясь найти свидетелей происшедшему, и вышел.