Давид спросил, понравилась ли мне пьеса. Я сказала ему правду что я считаю ее натянутой и претенциозной. Мне не понравилась ироническая дистанция, которую актеры так стремились подчеркнуть, ни нарочито искусственные интонации и жесты, ни отсутствующее выражение, с которым произносилось большинство реплик. Мне нужны были эмоции, я хотела почувствовать связь с актерами, хотела, чтобы меня тронула их игра. Мне нужно было, чтобы спектакль пригвоздил меня к креслу, чтобы я до самого конца не отрывалась от происходящего и не хотела уходить. А тут я встала сразу же, как только наш ряд начал пустеть.
Она лишена аутентичности, прибавила я, изо всех сил стараясь придумать что-нибудь такое, что бы произвело впечатление на Давида, и упомянула выставку дадаистов в Центре Помпиду. Они пытались сделать дадаистскую вещь, антипьесу, но им не хватило ни энергии, ни политического импульса, ни изобретательности дадаизма.
Его, кажется, изумило мое сравнение.
Об этом я не думал, сказал он, но понимаю, что вы имеете в виду. Вы хотите, чтобы персонажи открыто выражали свои эмоции.
Вы будете писать рецензию? наконец спросила я и почувствовала себя глупо.
Вообще-то не собирался, но теперь, может, и напишу. Меня заинтересовала ваша параллель с дадаизмом. Я случайно услышал, как кто-то из актеров говорил об автоматическом письме, и в любом случае планирую сходить на выставку в Центр Помпиду.
Там представлена выдающаяся коллекция, сказала я, тщательно подбирая слова в попытке продемонстрировать, что разбираюсь в теме.
Вы говорите как студент-искусствовед.
Я покраснела.
Правда? Я еще учусь в школе.
Он всмотрелся в мое лицо.
Я думал, вы старше, сказал он, помолчав немного.
Я вдруг почувствовала неловкость, вспомнив, что вокруг люди. Анук может нас увидеть, хотя это и неважно.
Я заканчиваю в этом году.
Я не знал, что у Анук Лув такая взрослая дочь.
Она редко говорит обо мне.
От ее игры веет одиночеством. Мне и в голову не приходило, что у нее могут быть дети.
А сколько лет вы бы мне дали?
Двадцать с небольшим.
Наверное, это из-за роста.
Я была высокой, как мать, и людям часто казалось, что я старше.
Уголки его губ приподнялись в мягкой улыбке.
В некоторых ролях ваша мать преображалась кардинально, сказал он.
Я была уверена, что он имеет в виду Мать, пьесу о женщине, которая убивает своих детей, после этой роли карьера Анук пошла в гору и ее имя стало известным за пределами парижского экспериментального театра. Я знала, что эта роль требовала от нее большого труда, потому что она проводила весь спектакль на сцене, уходя только на пару минут, чтобы переодеться.
Она относится к работе серьезно, сказала я. Иногда так вживается в роль, что продолжает играть даже дома. И я вижу, что она не может выбраться из головы своей героини.
Как это?
Я немного подумала.
Как будто остаешься с чужим человеком, сказала я. Такое же ощущение, как когда краем глаза наблюдаешь за незнакомцем, расхаживающим по твоему дому.
Наверное, от такого бывает не по себе.
Да я уже привыкла.
Вы ею восхищаетесь, сказал он. Его голос звучал уверенно. Я это вижу.
Я ее уважаю, но не хочу быть на нее похожей, поспешно отозвалась я.
Это нормально. Вы не хотите быть на нее похожей, потому что она ваша мать.
От улыбки в уголках его глаз залегли складки. Я допила шампанское. Когда Анук пила алкоголь, это было естественно, а мне каждый глоток давался через силу. Мне нравились губы Давида. Они были широкими и слишком яркими для мужчины.
Могу я сказать вам кое-что по секрету? спросил он и наклонился ко мне. Часто, встречая детей знаменитых актеров, я поражаюсь, насколько они обыкновенные. Они или не так красивы, как их родители, или меркнут на их фоне, или в них просто нет искры. Правда, в редких случаях они бывают очень похожими на родителей. Сами они могут этого не осознавать, но в них есть та же незаурядность, то же сияние, которое сразу выделяет их в толпе. Например, Шарлотта Генсбур не отличается классической красотой, и все-таки от нее глаз не отвести.
Давид пристально смотрел на меня. Я ощутила внезапное желание понравиться ему.
Вы хотите сказать, что я не отличаюсь классической красотой? спросила я, почти не чувствуя, как шевелятся мои губы.
Он улыбнулся и слегка качнул головой.
Вы красивы, как и ваша мать, но не настолько ослепительной и грозной красотой. Совсем как Шарлотта.
Мне показалось, что земля уходит у меня из-под ног. Анук вроде была где-то рядом, но, оглядевшись, я ее не увидела.
Вижу, вы на короткой ноге с Генсбурами, сказала я игривым тоном и покраснела, но мне было все равно.
Давид рассмеялся.
Я хотел сделать вам комплимент, но только смутил вас.
Вы меня не смутили.
Я заправила прядь волос за ухо.
Ваш отец тоже актер? спросил он, оглядывая толпу.
Мой затылок уперся в стену.
Нет, сказала я.
Я был бы не прочь познакомиться с человеком, который женат на знаменитой Анук Лув.
Мои родители не женаты.
Давид медленно кивнул.
Я так и думал, что ваша мать не верит в брак. Сейчас ведь принято не жениться, да?
Я была рада, что он истолковал мои слова именно так и не пришел к более очевидному выводу, что мой отец уже женат на другой женщине.
Я не знаю, что сейчас принято. Я не ищу себе мужа.
Давид засмеялся.
Вы слишком молоды, чтобы об этом думать. Знаете, я помню, когда прогремела Мать, многие стали обсуждать личную жизнь вашей матери. Ходили слухи. Но не помню, чтобы слышал что-то про вас. Она говорила всем, что у нее никого нет.
Интересно, что именно ему известно и какие слухи он имеет в виду.
Может быть, я плохо помню, сказал он.
В том году папа перестал преподавать. Он три раза видел Анук в Матери. Тогда он еще мог появиться на публике, не вызвав переполох.
Откуда вы столько знаете о моей матери?
Тогда все о ней узнали. Она стала сенсацией. Мы всегда поражались, почему на мероприятиях она появляется одна. Видимо, ваш отец ведет очень закрытый образ жизни.
Я заметила, что Давид как бы невзначай высказывает разные предположения и ждет, как я отреагирую. Шампанское ударило мне в голову. Его вопросы взволновали меня. Я хотела рассказать ему кое-что, чего он не знал, хотела, чтобы весь наш мир разошелся по швам. Какое удовольствие утаивать информацию, которую стремится получить собеседник.
Я загадочно улыбнулась и сказала, что для публичной персоны мой отец ведет на удивление закрытый образ жизни.
Как только эти слова сорвались у меня с языка, я ужаснулась. То, что несколько мгновений назад представлялось мне умным ходом, теперь показалось безрассудством. Я перестала дышать, надеясь вдохнуть свои слова обратно.
Лицо Давида напряглось, он переступил с ноги на ногу, но через мгновение к нему вернулась прежняя безмятежность. Я чувствовала, что он обдумывает мои слова в свете нового открытия. Вокруг звучали громкие разговоры гости были пьяны и оживленно общались, но теперь голоса отодвинулись на задний план, и нас словно окутала тишина.
Я увидела, что Анук говорит с режиссером. Скоро она будет меня искать. Нужно идти к ней.
Давид вытащил из кармана карточку и протянул мне.
Если захотите поговорить, сказал он. Надеюсь, наши пути еще пересекутся, мадемуазель Лув.
Я смотрела ему вслед, и пальцы моих ног обволакивало мягким теплом. Чувство было таким, будто сидишь у окна, солнечный луч застает тебя врасплох и ты ощущаешь, как становится жарче, пока он скользит по коже и ненадолго согревает ее.
5
Мне не терпелось увидеть Жюльет после летней разлуки. В первый учебный день я ждала ее за воротами лицея. Нам предстояло отучиться полдня, узнать новое расписание и встретиться с классным руководителем. Жюльет, в джинсовой юбке и черной футболке, появилась на другой стороне улицы. Она помахала мне и ускорила шаг, ее босоножки на низком каблуке громко застучали по тротуару.