Уту слушал об этом и не верил, а поверив, ужаснулся. А дальше случилось и вовсе неслыханное. Женщина родила от Бога. Нет, ну такое случалось и раньше: эллинские боги, те вообще не считали, сколько детей от смертных наплодили. Неслыханность была в том, что Бог уступил власть и силу Сыну. Сыну человеческому. Поначалу казалось, что народ не принял этого. Иудеи, как и прежде, чтили своего бога, но потом… Год за годом, десятилетие за десятилетием… А потом появился этот пророк, и стало страшно, по настоящему страшно. Бог, отказавшийся от имени, послал Сына на запад, а на востоке нашел человека, и какого.
Все закружилось, как в смерче.
За один год Уту потерял всё. Всех, кто верил в него.
Он сидел, сгорбленный старик, день за днем и вяло удивлялся, почему он еще на этом свете. Жестокосердная нашла его.
- Сидишь, старик, - зло произнесла она, Уту лишь посмотрел на нее.
- А я приму бой! – яростно выкрикнула богиня.
С трудом разлепив губы, Уту ответил.
- Если перебьют твоих людей, умрешь и ты. Уводи их, спасай.
- Нет! Я не буду, подобно тебе, мучительно тлеть. А покажу этим шелудивым псам! Либо они забудут сюда дорогу, либо я умру! А умирать я не собираюсь.
- С ними джин.
- Эка невидаль, а у меня чудовища, один вид которых заставляет с воплем бежать без оглядки. Поднимайся! Пошли! Будешь свидетелем моей победы.
Уту глянул на нее и умоляюще покачал головой.
- Нет. Я не хочу снова услышать тишину.
- Слабак! – она в ярости пнула его и, развернувшись, унеслась на своем волшебном коне.
И все же Уту услышал тишину. Она долетела до него волной, накрыв и поглотив. Когда волна схлынула, Уту с недоумением понял, что все еще жив.
Собрав все силы, он побрел на закат.
Годы шли, и Древний понял, кто держал его в этом мире. Последний. Истинно последний, кто верил в него. Единственный. Лилу сам часто был едва жив, но он ни на день не забывал Уту. И Древний принялся его искать, как дряхлый отец искал бы сына, зная, что тот в беде. Но мир был против него, он все время не успевал. Иногда он проваливался в забытье на месяцы, а то и годы, но потом снова оживал и снова искал, подгоняемый отчаянием.
Однажды он ясно почуял его, их разделяли лишь сотни шагов.
Уту побежал, не видя куда, и врезался в кого-то, попытался обойти и снова врезался, упал, начал обползать, но его схватили за шиворот и подняли.
- Нет, - произнес холодный голос.
- Пусти, - заорал старик, - Пусти, - и он задергался, вырываясь. Но это невероятно спокойное чудовище держало его каменной хваткой.
- Ну, пусти, - в бессилии взмолился Уту.
- Нет. Ты слишком измельчал, иначе вспомнил бы. Он должен сам пройти этот путь.
- А я? Я! Сам не могу, - рыдая, прохрипел Древний.
- Так найди кого-то другого. В этом тебе никто не помешает.
И мягко уронив старика наземь, демон с серыми крыльями растворился в ночи, а Уту остался бессильно рыдать.
Он так и уснул там, а проснулся от детских криков. Злых таких, не просто дразнящих, а травящих. Маленькая хромоножка неуклюже убегала, а в нее бросали комьями грязи и даже камнями. Слабенькая девчушка запыхалась и вот-вот свалится без сил. Опираясь на клюку, Уту встал, девочка в ужасе шарахнулась от него и упала. Глянув на нее, Древний пошел на преследовавших ее детей. Те остановились, говоря что-то обидное, но Уту приближался к ним, и они попятились, а после развернулись и удрали. Тогда Древний вернулся к девочке, помог ей встать, и с трудом вспомнив пару слов местного языка, спросил.
- Мама? Папа?
Девочка отрицательно покачала головой.
- Ночлег?
Опять замотала из стороны в сторону.
Порывшись в сумке, Уту нашел сухарь и несколько засохших ягод, отдал их девочке и, не дожидаясь пока она расправиться с ними, побрел, подталкивая ее вперед.