Том выпрямился, безвольно опустив руки.
Как ты уже дала мне понять, за пять лет многое изменилось. Возможно, ты знаешь меня не так хорошо, как тебе кажется. Том сделал шаг к ней в полумраке комнаты. Возможно, тебе стоит испугаться, потому что ты больше не отвлечешь мое внимание своими глупыми шутками.
Прозвучавший в голосе Тома намек ясно дал понять, что его может отвлечь в это самое мгновение.
Элла вздернула подбородок, однако едва уловимый трепет пульса на ее шее говорил о том, что она поняла его намек, хотя всем видом старалась показать, что это не так. В глубине души Тома зародилась волна какого-то первобытного удовлетворения.
Не говори глупостей.
Девушка определенно не хотела его обижать, однако своими словами лишь подлила масла в огонь, коим жарко пылали все части его тела. Тонкий, еле слышный аромат духов Эллы обволакивал Тома чувственным туманом, разжигая или, вернее, раздувая огонь желания, заставляя его тело напрягаться.
Том сделал шаг назад.
Да, это глупость. Ты права. И именно поэтому тебе лучше убраться отсюда.
До Эллы не сразу дошел смысл сказанного.
Я вовсе не хотела Она сдвинула брови. Ты знаешь, что я имела в виду. Что ты никогда меня не обидишь. Но ты, кажется, полон решимости придать моим словам иное значение. И не разговаривай со мной как заправский грубиян.
Или ты хотела сказать, как сын кузнеца? Может, я и не говорю на французском или каком-то другом языке, но я прекрасно тебя понимаю. Именно поэтому нам нечего друг другу сказать.
Девушка поджала губы в попытке сохранить спокойствие перед подобной грубостью.
Мне жаль, что я ранила твои чувства, Томми. Ранила чувства? Если бы сейчас пол разверзся у него под ногами, чтобы полностью поглотить, Том был бы этому рад. Неужели их встреча две недели назад оказалась недостаточно унизительной? Элла разбила его мечты, заставила его ощутить себя полным идиотом из-за собственной веры в то, что он ей небезразличен. И при этом вела себя так, будто ей пришлось иметь дело с чересчур ранимым юнцом. Но ты застал меня врасплох. Я и понятия не имела, какие чувства ты испытываешь по отношению ко мне.
Ей даже произносить это было неловко. Том подозревал, что залился краской так же густо, как и Элла. Зубы сжались так, что он едва не лишился способности говорить.
Все было очевидно. Но тебе не стоит беспокоиться на этот счет. Я больше не стану обременять тебя разговорами о своих чувствах. Это была моя ошибка.
Элла тотчас же просияла.
Значит, мы можем обо всем забыть и снова общаться, как прежде? Она улыбнулась. Я скучала по тебе, Томми. Мне так много хочется рассказать тебе о Франции.
Несколько лет назад Том был бы счастлив послушать ее рассказы. Несмотря на то что у него не имелось никакого желания посетить Францию или все те места, о которых говорила Элла в детстве, он поехал бы туда и жил там, если бы это сделало ее счастливой.
Но сейчас он смотрел на Эллу так, словно не верил собственным ушам. Она считала его чувства настолько поверхностными и несерьезными? Неужели полагала, что он может управлять ими, точно фитильком масляной лампы?
Ну и как ты себе это представляешь, Элизабет? На протяжении пяти лет я ждал возвращения девушки, которую любил сколько себя помню. Девушки, которая, как я думал, любит меня. Глаза Эллы округлились при слове «любил», но Том продолжил: Но когда она вернулась домой, я узнал, сколь сильно заблуждался. Любимая девушка не только не ответила на мои чувства, но сочла их «невозможными», а все происходящее и вовсе «игрой». Возможно, это глупо, но я вижу, что так, как прежде, уже никогда не будет.
В глазах Эллы вспыхнул огонь. Тому потребовалось немало усилий, чтобы вывести ее из себя, и в конце концов его замечание достигло своей цели.
Ничего не изменится, если ты не будешь так чертовски упрям.
На протяжении многих лет он заставлял себя не забывать, где его место, помнить, что Элла дочь лорда. Лишь это помогало ему сдерживаться и не заключать Эллу в объятия. Том наклонился и заглянул ей в глаза.
Хоть раз в жизни раскрой свои прекрасные голубые глаза, Элизабет. Все уже изменилось. Теперь мы оба видим, что у нас нет будущего.
Элла дерзко взглянула на Тома. Не только он мог быть упрямым.
Но это не означает, что мы не можем остаться друзьями.
Еще как означает. В течение нескольких минут они гневно взирали друг на друга. Руки Тома подрагивали от желания прикоснуться к любимой. Увидеть, как горящий в ее глазах гнев сменится страстью, которая, как он знал, бурлила в ее душе. Но он недостаточно хорош, чтобы прикасаться к ней.
Сердце пронзила боль, и Том отвернулся.
А теперь, если позволишь, мне нужно собираться.
И тогда до него дотронулась Элла. Прикосновение ее руки было сродни языку пламени, лизнувшему кожу и тотчас же охватившему все его существо. Весь гнев Эллы куда-то улетучился, а в глазах промелькнуло нечто очень похожее на панику. Впервые в жизни Тому не хотелось ее утешать.
Но я не хочу, чтобы ты уезжал, Томми. Без тебя это место не будет прежним. Элле всегда удавалось развеивать его дурное настроение своими шутками и поддразниванием. И она снова решила опробовать на нем свои чары. К тому же кто меня поймает, когда я споткнусь?
Томми смотрел на Эллу, на невыносимо красивую молодую женщину, преследовавшую его во снах слишком долго. Этому нужно положить конец. Ведь он уже не тот мальчик, что удерживал ее от падения бесчисленное количество раз. И уж точно он не рыцарь, который спас ее от падения с дерева и получил в награду руку принцессы.
Но он им станет. Однажды Элизабет Дуглас пожалеет о том, что позволила ему уехать. Она увидит в нем мужчину и захочет его со всей страстью и отчаянием, какие он испытывает прямо сейчас, только будет слишком поздно.
Их взгляды встретились в последний раз, и Том со всей искренностью, на какую был способен, произнес:
Знаешь, Элизабет, мне действительно на это наплевать.
Девушка ошеломленно охнула, а потом, оправившись от потрясения, сделала то, о чем он ее просил.
Когда за Эллой захлопнулась дверь, Том опустился на кровать и обхватил голову руками.
Глава 3
Блэкхаус-Тауэр, Шотландские марши[8], День покаяния[9], 22 февраля, 1314 года
Элизабет выглянула из окна башни и окинула взглядом окрестности. Сильнейшим зимним холодом были окутаны бесчисленные коричневые и серые полосы пожухлой травы, видневшиеся на горизонте. Казалось, в густых лесах на склонах холмов Галлоуэя не осталось ни зеленого листочка, ни яркого полевого цветка. Свиста чибисов не стоило ожидать еще несколько месяцев, а потому тишину нарушало лишь завывание ветра.
Блэкхаус-Тауэр, часть наследства Дугласов, возвращенная брату Элизабет Робертом Брюсом, находилась на берегу ручья в самом сердце леса Эттрик на диких негостеприимных землях, облюбованных шотландскими «мятежниками» еще со времен Уильяма Уоллеса[10]. Чуть дальше простирались бесконечные холмы Пиблза, Селкирка, Джедбурга, Роксбурга и других значимых городов, расположенных с шотландской стороны границы.
Элизабет готова была многое отдать, лишь бы оказаться в одном из них. Господи, как же ей хотелось поскорее покинуть эти унылые безлюдные места. Забыть о бесконечных серых днях, одних и тех же лицах с утра до вечера, гудящей тишине. В городе всегда что-то происходило. Там всегда было шумно, весело и находился повод для радости. Здесь же, в их крепости, затерянной в лесу, самым волнующим событием за последнее время стало завершение работы над новым гобеленом, призванным украсить стену за помостом, на котором располагался стол. А ведь Элизабет даже не любила рукоделие!
Но так будет продолжаться недолго. Где-то там Джейми и его люди атаковали один из последних английских гарнизонов, располагавшийся в шотландском замке Роксбург, в качестве упреждающего удара в войне короля Роберта против англичан. В конце октября Брюс сделал заявление о том, что в течение года конфискует землю тех дворян, которые до сих пор не признали его своим королем. Эта угроза преданным англичанам, представителям знати, наконец принудила Эдуарда к ответным действиям. Он заявил, что в июне захватит замок Берик.