Нас убьют?
Что за дурацкие мысли, Зоя! оборвала ее Евгения Петровна, хотя эти «дурацкие мысли» не давали покоя и ей самой.
Теперь, когда рухнула надежда на англичан, было решительно непонятно, откуда подкрадется опасность. Куда ехать? Путь в Ливадию сопряжен с риском. Пока они безвыездно сидели в Царском, Николай старался сохранять спокойствие сам и успокаивал близких. Но разве могли они не волноваться?
На следующее утро Зоя, подбежав на цыпочках к окну, увидела, как государь и Евгения Петровна прохаживаются по заснеженному саду. Вокруг никого не было, их стройные, подтянутые фигуры четко вырисовывались на снегу. Зое показалось, что ее бабушка, державшаяся на удивление прямо, плачет. Николай осторожно обхватил ее за плечи, и оба скрылись за углом дворца.
Вскоре Евгения Петровна вошла в комнату и опустилась на стул глаза ее были печальны. Она посмотрела на внучку: еще несколько недель назад Зоя была ребенком, а сейчас как-то вдруг повзрослела. Она стала еще тоньше и изящней, но бабушка знала: ужас последних событий закалил ее, и хрупкость Зои была обманчива. Что ж, сейчас и ей, и им всем понадобятся все их силы.
Зоя начала старая графиня и замолчала, не зная, как сказать ей то, что намеревалась. Но Ники прав. Она отвечает за жизнь Зои, за то, чтобы жизнь эта была долгой, счастливой и не оборвалась на самом взлете. Ради этого Евгения охотно пожертвовала бы своей собственной жизнью.
Что-нибудь случилось? спросила Зоя, и вопрос этот звучал нелепо, если вспомнить все, что случилось за последние две недели. Однако Зоя чувствовала, что грядут новые беды и новые испытания.
Я только что имела разговор с государем, Зоя. Он советует он настаивает, чтобы мы с тобой покинули Царское пока это еще возможно.
Зоины глаза мгновенно наполнились слезами. Она бросилась к бабушке и опустилась перед ее стулом на пол.
Но почему? Мы ведь обещали, что останемся с ними и поедем туда, куда поедут они И ведь они же скоро уедут? Или нет? Не уедут?
Старая графиня медлила с ответом, не желая лгать и не смея сказать правду. Наконец она все же решилась:
Не знаю, Зоя. Видишь, англичане отказались принять государя. Ники опасается, что дело может принять совсем нежелательный оборот: их будут держать здесь под арестом или даже могут перевести еще куда-нибудь. Нас всех разлучат, а он он не в силах защитить нас. Здесь, среди этих дикарей, я буду бояться, Зоя, за твою жизнь. Ники прав: надо уезжать, пока это еще возможно. Она печально глядела на свою повзрослевшую внучку, но и представить не могла, какую бурю негодования вызовут ее слова.
Я никуда не поеду! Никуда! Я не брошу их ни за что!
Нет, поедешь! Иначе ты окажешься в Сибири одна! Без них! В ближайшие день-два нам надо бежать. Государь предполагает, что скоро с ним перестанут церемониться. Революционеры не хотят, чтобы он оставался вблизи от столицы, Англия его не принимает. Что же остается? Положение очень серьезно.
Я умру вместе с ними! Вы не заставите меня покинуть их!..
Заставлю, если понадобится. Ты будешь поступать так, как я скажу. Дядя Ники тоже советует нам уехать. Не советует, а велит. И ты не смеешь его ослушаться! Графиня была слишком измучена, чтобы спорить с Зоей, но понимала, что должна напрячь остаток сил и убедить ее.
Как же я оставлю Мари?.. Ей так плохо!.. И у меня никого больше нет. По-детски всхлипывая, Зоя положила голову на скрещенные руки, а руки бессильно уронила на стол тот самый, за которым всего месяц назад она сидела с Мари. Та расчесывала ей волосы, они болтали и смеялись. Куда исчезла прежняя жизнь? Что случилось с ними со всеми? Где Николай? Где отец? Где мама?
У тебя есть я, промолвила Евгения Петровна. Ты должна быть сильной. Нужно быть сильной это от тебя требуется сейчас. Ты должна, Зоя. Должно делать то, что должно.
Но куда же мы поедем?
Пока не знаю. Государь сказал, что устроит все. Может быть, нас доставят в Финляндию, а оттуда переберемся во Францию или в Швейцарию.
Но ведь мы никого там не знаем. Зоя подняла залитое слезами лицо.
Что ж поделаешь, дитя мое. Будем уповать на милосердие божье и исполнять волю нашего государя.
Бабушка, я не могу взмолилась Зоя, но старая графиня оставалась непреклонна. Она была тверда как сталь и исполнена отчаянной решимости. Не Зое было тягаться с нею, и обе они сознавали это.
Ты не должна и не имеешь права говорить о нашем отъезде детям. Хватит с них своих собственных горестей и тревог. Нечего взваливать им на плечи еще и наше бремя это будет непорядочно.
Но что же я скажу Маше?
Слезы стояли в глазах старой графини, когда она, глядя на бесконечно любимую внучку, хрипловатым шепотом, полным скорби по тем, кого они уже потеряли, и тем, кого им еще предстоит потерять, произнесла:
Скажи ей, как сильно и верно ты ее любишь.
Глава 7
Зоя, осторожно ступая, прокралась в спальню Мари и долго стояла у ее постели. Очень не хотелось будить больную, но и исчезнуть, даже не попрощавшись, Зоя не могла. Разлука казалась непереносимой, но пути назад уже не было. Евгения Петровна стояла внизу в ожидании. Николай все продумал: они ехали кружным путем через Финляндию, Швецию и Данию. Николай дал им адреса друзей в Копенгагене. Федор сопровождал старую графиню и барышню. Итак, все было решено. Оставалось лишь сказать последнее «прости» подруге. Зоя видела, как Маша в жару мечется по постели. Но вот она открыла глаза и улыбнулась знакомому лицу. Зоя изо всех сил сдерживала слезы. В тишине спальни раздался ее шепот:
Как ты себя чувствуешь?
В соседней комнате спали три другие великие княжны. Все они уже поправлялись, и только состояние Мари все еще внушало опасение врачам. Зоя старалась сейчас об этом не думать об этом и вообще ни о чем. Прошлое было отрезано напрочь, будущее туманно: вспоминать было слишком мучительно, а загадывать бессмысленно. Был только этот миг мимолетный миг прощания. Зоя склонилась над Машей и нежно прикоснулась к ее щеке. Маша приподнялась в постели:
Что-нибудь случилось?
Нет, ничего Просто мы с бабушкой уезжаем в Петроград. Она обещала Аликс, что не скажет Маше правды это было бы для нее слишком сильным ударом. Но великая княжна каким-то шестым чувством поняла, что происходит нечто необычное, и в тревоге сжала руку подруги своей горячей рукой:
Это не опасно?
Нет, конечно, солгала Зоя, откинув назад свои огненные волосы. Государь иначе не позволил бы нам ехать. И взмолилась про себя: «Только бы мне не заплакать». Она протянула Мари стакан воды, но та отвела ее руку, стараясь заглянуть в глаза:
Нет, тут что-то не то Вы уезжаете?..
Домой, и всего на несколько дней Совсем скоро мы снова будем вместе. Она подалась вперед и обняла Машу, крепко прижав ее к себе. Ты скоро выздоровеешь слишком уж долго на этот раз ты хвораешь. Они обнялись еще крепче, а потом Зоя с улыбкой высвободилась: бабушка и Федор ждали ее.
Ты напишешь мне?
Конечно! Не в силах уйти, она неотрывно глядела на подругу, словно впитывая ее взглядом, словно желая навсегда унести с собой и пожатие этой горячей руки, и холодящее прикосновение накрахмаленных простыней, и взгляд огромных синих глаз. Я люблю тебя, Маша! прошептала она, вложив в эти слова всю свою нежность. Я так люблю тебя! Выздоравливай поскорей!..
Она в последний раз наклонилась поцеловать Машу, почувствовала под пальцами мягкие вьющиеся волосы, рассыпанные по подушке, и, резко повернувшись, почти побежала к двери, а на пороге, помедлив еще мгновение, помахала. Но глаза Маши были закрыты, и Зоя выскользнула за дверь, только в коридоре дав волю слезам, давно уже подступавшим к горлу.
Со всеми остальными она простилась полчаса назад, но все же у дверей наследника остановилась.