В их жилище царили чистота, покой и уют. Утоптанный земляной пол был безупречно выметен: Мох частенько орудовал мягкой метёлкой из голубиных перьев (в отличие от Вереска, он любил наводить порядок). Посередине лежал красивый круглый половичок друзья плели новые половики из длинных стеблей сухой травы каждую осень. Потолок в комнате был очень высокий: за долгие годы в стволе ясеня образовалась целая пещера. Со старыми деревьями так бывает; однако этот ясень точила ещё и болезнь, вызванная грибком, хотя о ней пока никто не догадывался.
Вдоль стен стояли крохотные тумбочки и шкафчики, в которых трое друзей хранили своё имущество: спальные мешки, сотканные из шелковистой паутины, подушки, набитые мягким белым пухом, что каждую весну летит с тополей, и другие необходимые вещи. В задней части комнаты помещался буфет, а в нём рядами стояли раковины улиток: каждая с аккуратной деревянной пробкой и ярлычком, на котором была выведена дата. В этих сосудах ждала своего часа вкуснейшая наливка, которую друзья делали из сбитых ветром фруктов и диких трав. Пили её только по особым случаям.
Так про что ты там говорил? спросил Мох у Дождевика.
Видите ли Я не хочу никого пугать, и, вообще, это не больно, но
Дождевик поднял руку и Мох с Вереском дружно охнули, потому что солнечный луч, тянувшийся из открытой двери, прошёл прямо сквозь неё. Зелёный рукав балахона был на месте и запястье Дождевика тоже, но ладонь слегка просвечивала, а пальцы и вовсе стали прозрачными.
Спаси нас, Пан, выдохнул Вереск.
Странно, правда? сказал Дождевик. Я заметил это, едва проснулся. Рука у меня вроде как работает. Может трогать, может брать, может ну, не знаю ковыряться в носу потихоньку. Я просто как будто исчезаю.
2. План спасения. Не все любят приключения, но погода никого не спрашивает
Мох, Вереск и Дождевик сидели на полу в своей чистенькой комнате и разглядывали странную прозрачную руку.
Ты когда-нибудь про такое слыхал? С кем-то ещё это случалось? спросил Мох.
Отродясь не слыхивал. Никто про такое не рассказывает: ни тайный народец, ни животные, ни люди совсем никто.
И ни капельки не болит? уточнил Вереск.
Ничуточки.
Ну хоть так.
Да, вот только а вдруг этим дело не кончится? Вдруг у меня ещё что-то исчезнет?
А вдруг и с нами будет то же самое? испуганно спросил Мох.
Друзья торопливо обследовали себя с головы до ног: сначала проверили, на месте ли руки, ноги, пальцы, пятки и локти; потом заглянули под одежду и пощупали животы; затем каждый насчитал у себя по две коленки.
У меня вроде всё в порядке, объявил Вереск. У вас тоже? Хорошо.
Это дело очень серьёзное, нутром чую, сказал Дождевик. Скоро что-то изменится. Знать бы ещё что! Когда-то у меня уже бывало такое предчувствие давным-давно, сотни кукушкиных лет назад.
Ох, не надо нам перемен! содрогнулся Мох. Я хочу, чтобы всё оставалось по-прежнему. Всегда и на веки веков!
Ты же знаешь, что так не бывает, сказал Вереск. Конечно, ты самый младший из нас, но всё-таки уже мог бы заметить, что мир постоянно меняется.
Да, но Мне не нравятся слишком резкие перемены, сказал Мох. И ещё перемены к худшему. Я люблю только те перемены, которые в лучшую сторону.
Но ведь нельзя же заранее угадать, как оно всё обернётся, правда? заметил Вереск. Надо сперва посмотреть, чем дело кончится. Вспомни прошлый ледниковый период: сперва было тревожно, потом жуть как скучно и холодно, но ведь в конце концов стало совсем неплохо.
А ты что помнишь, Вереск? спросил Дождевик. Ну, про старые времена, ещё до людей, когда Пан назначил нас хранителями природы?
Не так уж много, признался Вереск. Так, разные картинки, впечатления Как обрывки сна.
Дождевик понимающе кивнул.
А Мох тогда и вовсе был мальцом. Зато я всё помню до сих пор.
И динозавров помнишь? спросил Мох, восторженно округлив глаза.
Ещё бы! Среди них встречались чудесные создания. И такие забавные! Брахиозавры, например. Вы не представляете, до чего они были смешные! А вот гигантозавры к ним лучше было не подходить. Да и трицератопсам я не доверял. Но теперь ужасно скучаю по старым добрым археоптериксам, и по мохнатым мамонтам они жили чуть позже, и по зубрам, и по налимам, и по гагаркам знаете, настоящим, большим. Ах да! И по тем чудесным синим бабочкам, которые куда-то пропали. Скучаю по всем живым тварям, которых больше нет в нашем Зелёном Мире. Даже по самым маленьким.
А помнишь, как на земле появились люди? спросил Мох.
Ну на первых порах почти ничего не изменилось. А если изменилось, то я не заметил. Люди говорили на языке природы, жили точно так же, как все прочие существа, и плодились не так уж быстро. Тогда они нас не заботили. Взять жуков и прочих насекомых, например: ведь на свете их буквально тучи, да что с того? Даже когда люди научились возделывать землю, мы не забеспокоились. По правде говоря, нам нравились все эти новые местечки, которые они создавали: леса, посаженные ради древесины, живые изгороди, водоёмы
Да, я люблю красивые, густые изгороди, сознался Мох.
Я тоже, поддакнул Вереск. А кто не любит?
Но теперь уже понятно: когда люди научились властвовать над природой, мы перестали быть её хранителями. Люди почувствовали себя хозяевами и принялись менять всё вокруг. А нам становилось всё трудней и трудней приглядывать за растениями и животными на своих участках. Теперь мы и сами живём как вольные дети природы. Жизнь-то, в общем, неплохая, но я скучаю по тем временам, когда занимался своим делом, понимаете?
И я скучаю, вздохнул Вереск. У меня был отличный участок: лимонная роща, где водились дикие кабаны. Я её охранял и старался, чтобы там хватало места всем, кому нужен дом. Вы бы видели, какие славные полосатые детёныши появлялись на свет каждую весну! А как шелестела на ветру молодая листва!
И что стало с твоей рощей? спросил Дождевик. Он, конечно, знал, что произошло; но иногда надо давать друзьям возможность выговориться.
Её срубили, чтобы сделать мебель, сказал Вереск, утирая слёзы. И тогда мне мне пришлось уйти.
Оба слушателя сочувственно закивали. Они тоже могли бы порассказать о любимых местах, которые сохранились только в их памяти. Мох когда-то присматривал за диким лугом, а Дождевик за мирной, сонной заводью.
И что? Теперь люди хранители природы? спросил Мох.
Дождевик задумчиво насупил брови.
Должно быть, такова воля Пана хоть они, кажется, этого ещё не поняли.
Дождевик немного стеснялся своей прозрачной руки, поэтому Мох и Вереск впервые в жизни вышли к садовому народцу вдвоём. Они представились новеньким стайке весёлых длиннохвостых попугаев, которые с недавних пор зачастили в сад, поболтали с ласточками, что гнездились по соседству, и поздоровались с мышонком по имени Усач. Целых двести поколений его предков прожили свои коротенькие жизни под половицами дома номер пятьдесят два.
У всех гостей и обитателей сада наши друзья выспрашивали зимние новости и сплетни. Дело в том, что Мох старался сочинять баллады про каждый прошедший год. Баллада это длинная песня, в которой рассказывается какая-нибудь история. Её можно петь, а можно просто читать, как стихи (и хорошо, потому что Мох, по правде говоря, поёт ужасно). Баллада отличный способ сохранить в памяти всё, что произошло на Ясеневой улице с прошлого кукушкина лета. Обычно такие баллады нравились зверям и птицам если, конечно, не рассказывали публике про их собственные тёмные делишки. Например, про то, как сойка Вертушка морочила голову сразу троим женихам, или про то, как местные белки съели все яйца в гнезде синицы.
Это просто для развлечения, скромно объяснил Мох попугаю Карлосу. Конечно, мне далеко до настоящих сказителей старины.