И тут его сердце тает. Он опять гладит дочь по волосам в знак того, что мир восстановлен, а сам думает: «Неужели так будет всегда? Любовь. Война. Снова любовь. Снова война». Ему хочется вернуться в кондитерский отдел и скупить все «Пиппи покет», какие только найдутся на полках, чтобы показать Амели, как глубоко он любит ее и искренне прощает. Но он знает, что нельзя поддаваться слабости, а потому лишь еще раз гладит малышку по головке и продолжает передавать ей предметы полегче.
Мэтью поднимает руку и в знак благодарности машет загадочной старушке, та улыбается в ответ. Хилл вспоминает, как его мама, когда он с семьей навещал ее в последний раз, говорила ему, чтобы он не торопил время, как бы ни было тяжело. Ведь годы младенчества быстро пролетят, и еще настанет день, когда ему захочется вернуться в этот период, несмотря на истерики и прочие сложности. И он пожалеет, что эти дни безвозвратно ушли.
Так-то оно так, но, пока ты находишься в этом самом моменте, когда твой ребенок, это загадочное и непредсказуемое существо двух лет от роду, категорически отказывается ложиться спать, надевать пальто и садиться в детское автокресло, зато норовит упасть в магазине на пол и закатить истерику, то волей-неволей мечтаешь о том дне, когда все это закончится и наступят времена попроще. Хотя бы чуть-чуть. Потому что это изматывает.
Отец с дочерью заканчивают выкладывать продукты на ленту, и тут звонит мобильный. Номер переадресован автоматически из офиса Хилла в Эксетере. Черт. Сегодня он решил поехать на работу попозже, чтобы Салли смогла сходить в парикмахерскую, но вообще-то не хотелось бы, чтобы клиенты считали, будто он работает на полставки. А еще он скрывает тот факт, что у него до сих пор нет ни помощника, ни секретарши.
Добрый день. Мэтью Хилл, частный детектив, слушает.
Кассирша выразительно поднимает брови, а он в ответ делает большие глаза.
Здравствуйте, мистер Хилл. Да, все верно Гм. Меня зовут Том Стеллар. Судя по голосу, абоненту лет тридцать. Нервничает, но это нормально. Большинству клиентов сложно решиться на этот шаг. У меня возникла одна проблема, не могли бы вы помочь? Точнее, проблема не у меня, а у моей девушки повисает долгая пауза.
Продолжайте.
Ее преследуют. Мы считаем, что это преследователь. Сначала были звонки с угрозами. Честно говоря, я думал, этим все и закончится, но недавно ей в офис принесли посылку. Я очень волнуюсь. Полиция, похоже, мало чем может помочь, вот я и решил с каждым словом его речь ускоряется, он уже почти тараторит.
Хорошо, мистер Стеллар. Я вас услышал, но сейчас я занят и не могу обсудить подробности. Я записал ваш номер и перезвоню в ближайшее время. Скажем, в течение часа. Вас устроит такой вариант?
Вот как, в голосе звучит разочарование. Просто я очень переживаю. Это действительно срочно.
Я обещаю, что перезвоню в самое ближайшее время. Вы мне все расскажете, и мы решим, как быть дальше.
Ладно. Договорились. Она сейчас в полиции и сильно расстроена, а я не слишком верю полиции, если честно. В прошлый раз ее просто отфутболили. Послали домой, и все, причем одну, можете себе представить?
Мэтью вздыхает, проводя ладонью по кудряшкам Амели. Он не любит, когда при нем критикуют полицию. И хотя сам он давно там не работает, но по-прежнему лоялен к бывшим коллегам. Большинство из них выкладываются по максимуму, а работа у них не сахар, и Хиллу об этом отлично известно. Но суть в том, что преследователь для полицейских воплощение ночного кошмара. Его трудно вычислить, еще труднее понять, как с ним быть, пока он что-нибудь не натворит. При этом вечная нехватка людей и ресурсов не позволяет полицейским поступать так, как они считают нужным и правильным в подобных случаях.
Тут Мэтью вспоминает, что как частный детектив еще ни разу не сталкивался с подобными делами, а потому не знает, стоит ли соглашаться. Может, лучше отказать? В глубине души он сомневается, что способен помочь. Что он сможет сделать в одиночку?
Я скоро перезвоню вам, мистер Стеллар. Постарайтесь выяснить у вашей девушки, как продвигается дело, чтобы нам было что обсудить.
Глава 6
ЭЛИС
Сидя в кабинете редактора, я бросаю взгляд на стеклянную перегородку и вижу за ней обращенные к нам лица коллег. Застигнутые врасплох, они смущенно отворачиваются.
Так вы считаете, что это уже четвертый случай? Женщина-полицейский смотрит на пакет с вещдоками, который лежит на столе между нами. Переворачивает его, чтобы прочесть подпись на открытке из коробки с увядающими цветами. И все это происходит по средам?
Я киваю. Молча. Потому что боюсь расплакаться, едва раскрою рот, а мне совсем не хочется, чтобы коллеги и сотрудница полиции видели мои слезы. Я признательна Теду за то, что он уступил на время свой кабинет, но жаль, что в нем нет жалюзи, это обеспечило бы хоть какую-то приватность.
Хорошо, что с мамой все в порядке. Я поговорила с руководством дома престарелых и объяснила ситуацию. С ней неотлучно находится сиделка, а система безопасности у них на высшем уровне по крайней мере, меня в этом заверили. Всех посетителей записывают в журнал, и к маме не пропустят никого без моего согласия.
Я снова смотрю на сидящую напротив сотрудницу полиции. Эта милая женщина сразу поняла, почему я так встревожилась из-за мамы. Жаль, что я не запомнила ее имя. Мне стыдно. Она имеет звание детектива-инспектора похоже, в полиции на этот раз отнеслись к моему делу серьезнее. А может, Тед надавил на своего приятеля Алана. Судя по вопросам, которые она задала мне с самого начала, детектив-инспектор знает свою работу. Во всяком случае, она куда более проницательна, чем те двое, с которыми я общалась неделю назад. У нее доброжелательное, открытое лицо, но она беременна, причем срок, кажется, довольно большой, и, к моему стыду, это меня беспокоит. В обычных условиях такую феминистку, как я, еще поискать надо, но сейчас я чувствую себя настоящей предательницей каждой своей мыслью я предаю своих сестер.
Не могу объяснить, что именно чувствую, но мне страшно не хочется втягивать эту милую женщину и ее будущего малыша в тот ужас, который творится вокруг меня. Не хочу, чтобы она занималась поиском человека, который угрожал мне сырной проволокой, прислал изломанные цветы, намекая на мою мать, и даже, как я теперь полагаю, побывал в моем доме. Взгляд снова невольно устремляется на огромный живот. Помню, когда моя сестра Лиэнн была беременна, больше всего на свете мне хотелось ее защитить. Я думаю о происходящем чуде о зарождении новой жизни, и уже совсем скоро на свет появится крохотный человечек. Невинное дитя. А тут этот жуткий жестокий тип
Кажется, он проник в мой дом. С этими словами я протягиваю руку к чашке с водой. Вообще-то я не собиралась этого говорить, потому что сама еще не уверена. Нужно достать телефон, открыть ежедневник и сверить даты.
Вот как? Не спешите, Элис, подумайте. Давайте продвигаться вперед помаленьку. Почему вы считаете, что он проник в ваш дом?
Я достаю телефон и копаюсь в нем, после чего сопоставляю дату поездки в Лондон с датами сообщений, которые писала хозяину квартиры. Точно. Черт возьми Все сходится.
В общем, когда он позвонил сюда на прошлой неделе и разговаривал измененным голосом, я думала, что это в первый раз. И надеялась, что в последний.
Все верно. Я читала показания, которые мои коллеги записали с ваших слов. Там нет никаких упоминаний о каких-либо еще инцидентах.
Просто я тогда не поняла, что между ними есть связь. А тут вдруг эта коробка с цветами и открытка, где говорится про мою маму, я снова смотрю на пакет с открыткой, которая лежит напротив женщины-детектива.