Магазины в основном пустуют, лишь в некоторых из них открыли пункты помощи беднякам и бездомным. Темные и сырые квартиры скорее напоминают подвалы. Здание принадлежит городскому совету, но капитальный ремонт сто лет не проводился, поскольку жилищный комитет никак не мог решить, что делать: то ли все-таки вложиться в реновацию, то ли снести, а жильцов переселить в современную малоэтажную застройку.
Из-за нерешительности чиновников условия жизни обитателей год от года становились все хуже. В стенах завелась сухая гниль, со временем поразившая весь дом. Мусоропроводы то и дело забивались. Жильцам все это надоело, и они решили бороться за снос. Но на них никто не обращал внимания, пока к делу не подключилась я. В газете появилось несколько статей о том, как сырость в квартирах отрицательно сказывается на здоровье детей, особенно страдающих астмой.
И вот наконец многолетний нарыв прорвался: городскому совету надоело краснеть из-за историй, которые публиковала наша газета, «Вестник Южного Девона». Жилищный комитет принял решение о сносе жилья и переселении всех его нынешних обитателей, в связи с чем в сжатые сроки совместно с жилищной ассоциацией был разработан специальный проект.
Теперь старый дом расселен, всем жильцам предоставили временные квартиры, первая очередь нового жилья для переселенцев вот-вот будет сдана.
Честно говоря, работа была непыльной, как под копирку: следишь за новыми событиями, пишешь, публикуешь и так день за днем. Скучать не приходилось, я чувствовала, что приношу пользу обществу, да и редактор был доволен.
Ты же знаешь, я давно не освещаю судебную хронику, добавляю я. К тому же, сам понимаешь, люди всегда чем-то недовольны, но лично я в последнее время не писала ни о каких скандалах. Хоть убей, не могу вспомнить.
Я смотрю на заказанную рыбу. Морской окунь с превосходной хрустящей корочкой. Начинаю разделывать его вилкой на кусочки помельче, но вскоре ловлю себя на том, что сижу неподвижно, уставившись на блестящий металл.
«Я порежу тебя проволокой для сыра»
Ты что, не голодна?
Наверное, слишком много съела в обед, вздыхаю я, откладывая вилку.
Том улыбается:
Думаю, ты все-таки права. Скорее всего, это был какой-то псих, звонивший наугад, и больше ты о нем не услышишь. Он режет свой стейк. Не хочешь пожить у меня, пока ситуация не устаканится? Или, если хочешь, давай я у тебя поживу.
Том не смотрит на меня, и я не знаю, как реагировать. Мне, конечно, страшно оставаться ночью одной, но мы обычно ночуем друг у друга только по выходным или после таких свиданий, как это. Том занимается коммерческим правом и часто ездит в Лондон по работе. Меня это устраивает. Я не готова к совместной жизни. Пока не готова
Может, останешься сегодня у меня, как и планировали, а там посмотрим? предлагаю я. Завтра наверняка станет легче. И если звонков больше не будет, то вскоре все забудется. А я почти уверена, что их не будет.
Ну ладно. Надеюсь, ты не пытаешься казаться храбрее, чем есть на самом деле. Он с улыбкой слегка наклоняет голову и добавляет: Или упрямее.
Кто я?
Мы оба смеемся, и я понимаю, что наконец-то расслабилась, впервые с того самого момента, когда услышала жуткий голос в телефонной трубке. Что ж, уже хорошо: пусть маленькая, но победа.
Том улыбается, а мне хочется заглянуть в будущее и представить тот день, когда мы будем смеяться над сегодняшним происшествием, как над забавным анекдотом. «Помнишь того психа, который пытался тебя напугать?..»
«Да, так и случится», уверенно обещаю себе я, решительно беру вилку, отправляю небольшой кусок рыбы в рот и наслаждаюсь великолепным вкусом.
Ничего, скоро все снова придет в норму.
Глава 3
ЭЛИС
Коробка прибыла в следующую среду. В десять утра. Ее доставил курьер.
Обычная коробка для выпечки из местной кулинарии, недавно получившей награду, о чем свидетельствовал наклеенный на крышку ярлычок. На прошлой неделе я как раз выпустила материал о хозяйке этого заведения, и она прислала мне по электронной почте письмо, в котором говорилось, что они всей кулинарией прочитали мою статью и очень благодарны мне за внимание.
Ребята, тащите кофе! весело предлагаю я и встаю, намереваясь всех угостить пирожными. Это из той пекарни, которая выиграла приз. Наверняка что-нибудь фирменное.
Я рада, что все вернулось на круги своя. После того дурацкого звонка я два дня была сама не своя: дергалась во время поездки на машине, нервничала на работе, даже к телефону подходить боялась. Так прошли среда и четверг. В пятницу стало легче, за выходные я отдохнула, неприятное впечатление сгладилось, и я зажила прежней жизнью. Только порой ругала себя за чрезмерную впечатлительность.
В субботу, как всегда, сходила в спортзал, в воскресенье днем навестила маму, а вечером мы с Томом отправились в кино. В понедельник я уже и не вспоминала о событиях минувшей среды, а во вторник как ни в чем не бывало работала над своими статьями, отвечала на телефонные звонки и даже сходила в то самое кафе.
Я думаю об этом, глядя на коробку из кулинарии, и предвкушаю радость коллег. Единственное, что меня беспокоит, это что там внутри: пирожные или все-таки пирог? Иными словами, понадобится ли мне нож?
На крышке есть окошко, прикрытое бумажным клапаном, наподобие конверта. Я аккуратно отгибаю сначала один уголок, затем другой.
Ко столу подходит Джек, встает рядом и внимательно наблюдает за моими действиями. Тот еще любитель сладостей. И я отгибаю последний уголок.
То, что в коробке вовсе не пирог, становится понятно не сразу. Подходят другие коллеги, и мы уже вчетвером заглядываем внутрь: я, Джек, секретарь редактора Саманта и Найджел, наш бессменный фотограф.
Цветы? озадаченно спрашивает Саманта. Но они же все поломанные! Вы только посмотрите на стебли. Очень странно.
О нет Джек, потеснив остальных, начинает закрывать коробку, словно не хочет, чтобы я увидела содержимое, но я его отталкиваю.
Дай взглянуть!
Не надо, Элис. Это очередная дурацкая шутка. Надо звонить в полицию, вдруг на коробке остались отпечатки пальцев.
Я убираю его руку с коробки. И вижу это.
Розовые пионы. Мамины любимые цветы.
В чем дело? Тед выходит из-за своей перегородки.
Ох, так это снова тот тип, с проволокой для сыра?! вырывается у Саманты, и она тут же вскидывает ладонь к губам.
Я смотрю на цветы. Как он узнал про пионы? Лепестки насыщенно-розового оттенка, бутоны крупные, словно специально отобранные для букета, но стебли туго обмотаны проволокой для нарезки сыра профессиональной, с деревянными ручками, такими пользуются в продуктовых лавках. Большинство стеблей поломано, цветы медленно умирают.
Но хуже всего то, что в коробке лежит еще и открытка
Черт возьми. Так Тед шумно выпускает воздух. Оставьте это здесь, ничего не трогайте. Я звоню Алану. Пусть присылает сюда полицейских, да не желторотых, как в прошлый раз, а кого-нибудь поопытнее.
В самом деле, не надо ничего трогать. Тут могут быть улики, Элис, снова вмешивается Джек, но я уже не могу остановиться отпихнув его, хватаю открытку и читаю.
О боже! Моя мать! Слова из открытки повергают в такой шок, что начинает колотиться сердце, меня бросает то в жар, то в холод. Я должна проверить, все ли с ней в порядке. Я хватаю телефон и трясущимися руками набираю номер.
Элис, в чем дело? Что там такое написано?
Тсс Я прикладываю палец к губам, а сама, дожидаясь, пока на том конце снимут трубку, беру открытку и дочитываю до конца.
И вот тут, объятая ужасом, я впервые осознаю, что день недели имеет значение.
Среда.
И еще понимаю, что прошлая среда и тот телефонный звонок вовсе не были началом.
Глава 4
ОН ПРЕЖДЕ