Пойдут ли они на это – теперь, когда воскрешений больше нет?
Все возможно. Если жители долины больше не оживают, это еще не значит, что не оживают агенты. Они могут воскреснуть далеко отсюда, в обширных подземельях башни.
Но Бёртон в это не верил. Если бы агенты воскресали там, они сразу бы прибегли к самоубийству, а не садились бы на колесный пароход, чтобы доехать до башни.
Бёртон собирался, если переживет бой вместе со Струбвеллом и Подебрадом, захватить их врасплох и оглушить, не дав им включить мысленный код, выпускающий яд из черного шарика в мозгу – а когда они начнут приходить в себя, гипнотизировать их.
Все это хорошо. Но пока остается вопрос: почему те двенадцать сбежали, а эти двое остались?
Не для того ли, чтобы совершить диверсию в случае, если Иоанн погонится за беглецами?
Похоже, это единственное объяснение. Значит, надо идти к Иоанну и разоблачать их.
Но поверит ли ему Иоанн? Не подумает ли, что удар по голове повредил Бёртону мозги?
Возможно – но он поверит, когда Бёртон призовет в свидетели Алису, Казза, Лоху, Фрайгейта, Нура, Лондона и Умслопогааса.
К тому времени, однако, Струбвелл и Подебрад могут догадаться о происходящем и скрыться. Хуже того, они могут взорвать пароход – или что они там еще замышляют.
Бёртон поманил пальцем Алису и тихо велел ей передать Нуру эль Музафиру, чтобы тот приставил кого нибудь из их группы к Подебраду в котельной и к Струбвеллу в рубке. При подозрительных действиях, угрожающих судну, подозреваемых следует оглушить ударом по голове. А если такой возможности не представится, то застрелить их или заколоть.
– Но почему? – округлила глаза Алиса.
– После объясню! – рявкнул Бёртон. – Иди, не то поздно будет!
Нур поймет, что означает этот приказ. И постарается его выполнить. Не так то легко будет послать кого то в котельную и в рубку. Сейчас все стоят на своих местах. Уйти с поста без разрешения было бы тяжким преступлением. Нуру придется придумать что нибудь, и быстро.
– Есть! – сказал вдруг Бёртон. И соединился по госпитальному телефону с рубкой. Связист хотел позвать Струбвелла, но Бёртон настоял на разговоре с королем. Иоанн, придя в большое раздражение, все же внял просьбе Бёртона и спустился в наблюдательную. Там он отключил связь с рубкой – теперь их никто не услышит, если на линии нет подслушивающих «жучков».
– Сир, – сказал Бёртон, – вот что я думаю. А вдруг дезертиры заложили бомбу где то на пароходе? Если они увидят, что мы их вот вот схватим, они передадут по радио кодированный сигнал, и бомба взорвется.
Иоанн помолчал и спросил голосом чуть выше обычного:
– Думаешь, такая возможность есть?
– Если я додумался до этого, почему не могли додуматься они?
– Я сейчас же объявлю поиск. Если ты в силах, присоединяйся. Иоанн повесил трубку. Минутой позже в динамиках загремел голос Струбвелла, приказывающего обследовать каждый дюйм судна на предмет взрывных устройств. Офицерам предписывалось немедленно организовать поисковые партии. Струбвелл назначил каждому свой участок.
Бёртон улыбнулся. Вот и не пришлось ничего открывать Иоанну; пусть ка теперь Струбвелл с Подебрадом займутся поиском тех самых бомб, которые, возможно, сами же и заложили.
Глава 26
Бёртон вышел из лазарета. Поскольку ему не назначили определенного сектора, он решил действовать в качестве вольного стрелка: пойти на котельную палубу и обследовать машинное отделение и склады боеприпасов.
Спускаясь по лестнице на палубу, он услышал пистолетную стрельбу и крики. Шум, похоже, доносился снизу, и Бёртон заспешил, морщась от боли на каждой ступеньке. На середине палубы "А" у борта толпился народ. Бёртон подошел и стал проталкиваться к предмету всеобщего внимания.
Это был смазчик Джеймс Маккенна.