– Единственное, что было не совсем правдиво в моем послании, – сказал Ла Виро, – это слова о посланном нам испытании. Я не имел прямого указания – мой гость не говорил мне, что так будет. Но не было в моих словах и лжи, пусть даже спасительной. Прекращение воскрешений – действительно испытание. Испытание нашего мужества и веры. Все мы подверглись пробе.
В то время я думал, что этики предприняли это с какой то благой целью. Очень возможно, что так оно и есть. Но ведь гость говорил мне, что он и его собратья – только люди, хотя и наделенные огромной силой. Что они могут ошибаться. А значит, и несокрушимостью они не обладают. Х ними может случиться несчастье, и враги способны причинить им вред.
– Какие враги? – встрепенулся Герман.
– Я не знаю, кто они, и не знаю, есть ли они вообще. Но подумай. Тот получеловек – нет, не стану так его называть, он все же человек, несмотря на свою внешность – тот Джо Миллер со своими египтянами добрался же до полярного моря, несмотря на все опасности. А перед ними там прошли другие. Кто то мог прийти туда и после египтян. Откуда нам знать, не проник ли кто нибудь из них в башню? И не натворил ли там каких нибудь страшных дел, сам, возможно, того не желая?
– Мне трудно поверить, что у этиков нет сверхнадежной обороны.
– Ах! – поднял палец Ла Виро. – Ты забываешь зловещий смысл туннеля и веревки, найденных партией Миллера. Кто то ведь пробил гору и привязал там веревку. Весь вопрос в том, кто и зачем?
– Возможно, это сделал кто то из этиков второго порядка, агент ренегат. Ведь гость говорил тебе, что и они могут деградировать. А если это происходит с ними, то уж с агентами тем более.
– Да… как я не подумал об этом! – ужаснулся Ла Виро. – Но это просто немыслимо… и очень опасно!
– Опасно?
– Да. Агенты должны быть лучше нас, однако и они… погоди.
Ла Виро закрыл глаза и поднял вверх правую руку, сложив большой и указательный пальцы в букву "О". Герман молчал. Ла Виро произносил про себя формулу принятия неизбежного, применяемую Церковью и изобретенную им самим. По истечении двух минут он открыл глаза и улыбнулся.
– Если так суждено, мы должны принять все и быть готовыми. Реальность да будет с тобой… и с нами. Однако вернемся к тому, из за чего я послал за тобой. Я хочу, чтобы ты взошел на этот корабль и высмотрел там все, что возможно. Выясни, как настроен капитан, этот король Иоанн и вся его команда. Разберись, предоставляют ли они угрозу для этиков. Иначе говоря, есть ли у них такая техника и оружие, которые могли бы обеспечить им доступ в башню. – Ла Виро нахмурился и добавил: – Пора нам вмешаться!
– Не хочешь ли ты сказать, что мы должны прибегнуть к насилию?
– Что касается людей – нет. Но ненасилие и пассивное сопротивление – это понятия, применяемые лишь к живым существам. Герман, если так надо, мы потопим этот пароход! Но лишь а самом крайнем случае, если не останется ничего другого. И только имея уверенность, что никто не пострадает.
– Я… я не знаю. Мне кажется, мы, сделав это, проявили бы неверие в этиков. Они вполне способны справиться с простыми людьми вроде нас.
– Ты попался в ловушку, против которой постоянно остерегает Церковь и ты сам не раз остерегал других. Этики не боги. Бог только один.
– Хорошо. – Герман встал. – Я тотчас же отправляюсь.
– Ты бледен, Фениксо. Не бойся так. Может быть, уничтожать корабль не понадобится. И в любом случае мы сделаем это, лишь будучи уверены на сто процентов, что никто не будет ранен или убит.
– Меня пугает не это. А то, что какая то часть меня жаждет влезть в эту интригу и радостно трепещет при мысли о потоплений судна. Старый Герман Геринг до сих пор живет во мне, а я то думал, что разделался с ним навеки.