Поселковая часть, бравшая свое начало от белоснежных шлаковых гор, находящихся на востоке, называлась Старым городом. Здесь сохранились дома, по сравнению с которыми архив был новостройкой. Но все же, архив почетно возглавлял звание старейшего и красивейшего здания в нашем небольшом городишке.
Здание архива, опираясь на могучие каменные колонны, величаво стояло посреди маленькой брусчатой площади, украшенной клумбами с пахучими многоцветными розами. В прошлом году архив подвергся чудесам реставрации, и теперь здание было выкрашено не в унылый желто-серый цвет, а в нежно-бежевый.
Оказавшись внутри я, правда, не заметила, чтобы что-то особо изменилось. По левую руку все так же стояли стеллажи, на которых громоздилась куча макулатуры. Хотя здесь я была несправедлива все же эти старые бумаги немного пролили мне свет на определенные события прошлого года.
На входе дремала вахтерша, с которой мне уже посчастливилось познакомиться. Как только я подошла к женщине, она тут же открыла глаза и подозрительным взглядом окинула меня.
А, я тебя помню! торжественно сказала она. И как твой журфак? Вышла-то статья?
Оставалось дивиться памяти этой уже немолодой женщины. Я улыбнулась и сразу ответила:
С журналистикой вышел облом. Но я надеюсь поступить в этом году.
Объясняться, что я только-только окончила школу, не было желания.
Так что же привело тебя в этот раз? бабулька прищурила глаза и хитро улыбнулась.
Мне нужен школьный архив. Я разыскиваю одного человека, который учился в школе 10, на этот раз я говорила правду, потому что бабулька сканировала меня не хуже любого детектора лжи.
На некоторое время повисло неловкое молчание. Возможно, вахтерша ждала еще какой-нибудь информации, но больше сказать было нечего. Сглотнув ком в горле, я умоляюще посмотрела на нее.
Ладно, так и быть. По старой дружбе пропущу тебя в архив. Только все, что возьмешь, положишь на место, ясно?
Я кивнула. Триумф мой длился недолго, так как все школьные бумаги переложили в другой зал. Вахтерша показала дорогу, и я направилась по указанному направлению.
Нужная комната оказалась не очень большой, но вполне вместительной. Здесь числились архивы, собранные со всех школ города. Благо, каждый стеллаж имел название, и я быстро нашла нужный.
Копаться в запыленной макулатуре было тем еще удовольствием. С трудом я отыскала огромную коробку с материалами 1980 года. С не меньшим трудом сняла ее со второй полки стеллажа. Пока транспортировала коробку к столу, несколько раз громко чихнула, и чуть не уронила ее на пол.
Наконец, оказавшись за столом, я раскрыла коробку и стала изучать содержимое. Бесконечная вереница журналов, записей и методичек занимали почти все пространство картонного ящика. Здесь были бумаги, которые заполняли по всем классам. Наконец, нашелся журнал девятого класса. На первой же странице был список учеников. Уже смирившись с тем, что мне придется каким-то образом выискивать одноклассников Марины и общаться с ними, внимание мое привлек альбом, где сохранилась фотография всех девятиклассников.
Взяв фото в руки, я сразу увидела Марину. Девочка улыбалась и выглядела такой счастливой, что сердце кровью обливалось при мысли, какое будущее подстерегало ее впереди. Мне вспомнилась ночь на крыше и ее предупреждение.
«Найди ключ» говорила она, хотя Стас утверждал, что они виделись всего лишь раз. Откуда ей было знать, что Стас ключ, и мне нужна его помощь? Здесь было явно что-то не так.
Я быстро пробежалась взглядом по фото, и уже хотела отложить его в сторону, как вдруг увидела знакомую фамилию. Посмотрев на парня в очках, хмуро поглядывающего из овальной рамки, сложно было поверить, что с этим человеком мне уже довелось встречаться.
Егор Решетин, тихо прочитала я, понемногу осознавая, что это тот самый журналист, который в прошлом году поведал мне о странностях на кладбище и смерти Инги. Кажется, в тот день он не слишком-то хотел делиться подробностями гибели Марины.
Положив фотографию в рюкзак, сложив бумаги обратно и поставив коробку на место, я поспешила выйти из архива. Егор явно знал намного больше, чем говорил. Как в тумане я прошла пост вахтерши, буркнув на прощание: «До свиданья».
Приходи, деточка, услышала я вдогонку.
Нужно было любым способом поговорить с Егором. Телефона журналиста у меня не осталось, но домашний адрес сохранился в памяти. Не мешкая, я села в автобус и поехала к нужной остановке. Находясь у самой двери, я затормозилась. Череда вопросов и обвинений, готовых сорваться из моих уст, исчезла также быстро, как появилась.
Так и не решившись постучаться, я села на ступеньки возле квартиры и облокотилась плечом об стенку. Ощущение скользящего дежавю не покидало меня с момента вечеринки последнего звонка. Пусть Виктор больше не являлся мне, и сны не запоминались, я ощущала повтор всех событий, что происходили годом раньше. Только теперь рядом не было Марго и Стаса.
Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг на лестничной клетке послышался шум, поднимался мужчина. Через секунду стало ясно это был Егор. Он нес в руках два пакета. Увидев меня, он отшатнулся назад, будто встретил привидение. Я встала и внимательно посмотрела ему в глаза. Видимо, он никак не ожидал моего появления.
А я к тебе, голос мой звучал бодро. Есть время поговорить?
Егор ответил не сразу, с интересом и удивлением посматривая на меня.
Да, прости, журналист взял себя в руки и, распахнув входную дверь, пропустил меня внутрь. Проходи, я сейчас поставлю чай.
Зайдя в знакомую комнату, которая, скорее всего, служила журналисту кабинетом, я села на диван. Через несколько минут вошел Егор, традиционно неся в руках две кружки с горячими напитками. Он устроился напротив, но старался отводить взгляд в стороны, смотря то на пол, то на книжные полки.
Итак, о чем ты хотела поговорить? спросил хозяин квартиры.
Я достала из рюкзака фотографию и протянула Егору. Он взглянул на фото, и некоторое время не сводил с него глаз, сохраняя упорное молчание.
Знакомое фото? с ноткой иронии спросила я. Должно быть, у тебя есть такое?!
Да, где-то есть, Егор протянул мне фото обратно. Думаю, что ты пришла не для того, чтобы показать мне фотографию почти тридцатилетней давности.
Правильно думаешь, подтвердила я. Ты, наверное, помнишь свою одноклассницу Марину Белозерову. Она спрыгнула с крыши школы незадолго до начала школьного года. Когда мы говорили в прошлый раз, ты был не слишком многословен. Неужели одноклассник не мог предоставить более подробные детали, учитывая, как необходимы они были тогда?
А что ты хотела услышать? возмутился Егор. Подробности ее похорон, а может быть описать, как она падала с крыши?
Ты видел?! воскликнула я. Ты что, находился в тот момент рядом?
Я провел всю ночь рядом с ней, спокойно сообщил Егор. Мы разговаривали до утра, а утром она просто сделала шаг и следом умерла.
Непонимающим взглядом я смотрела на человека, сидящего напротив. Он снял очки и потер пальцами переносицу. Вдруг до меня дошло то, что Егор недоговаривал.
Ты любил ее то ли утверждая, то ли спрашивая, промолвила я. Но, почему Ольга Сорокина сказала, что у Марины не было друзей, а только какой-то таинственный парень?
Егор как-то странно усмехнулся и, надев обратно очки, посмотрел на меня и сказал:
Оля многого не знала о подруге. Марина была очень доброй, милой, но скрытной девушкой. Она хотела уехать отсюда подальше, как будто знала, что ей суждено умереть здесь. Класса с третьего я тайно был влюблен в Марину. Я учился на пятерки и был «ботаником», как тогда говорили, подвергался нападкам со стороны одногодок, и был совершенно одинок. Однажды, на седьмом году обучения, одноклассник избил меня в роще возле кладбища. Когда он ушел, я сел на землю и горько зарыдал, клянясь всем на свете, что больше и дня не проучусь в этой ненавистной школе. Марина уже тогда прогуливала уроки на кладбище. Ее привлекала готическая «красота» и одиночество. Никто не мог понять ее до конца, разобраться в этой необыкновенной девушке. Марина, к моему стыду, услышала плач и приблизилась. Увидев ее, я готов был провалиться под землю. Но ее доброта обезоружила меня. С того момента между нами возникла особая связь, понятная только нам двоим. В школе наше общение не поменялось она была мила и добра со мной так же, как и с остальными. Но за пределами школы мы встречались, чтобы поговорить, разделить секреты, переживания или победы. Она рассказала мне о своей группе. После этого моим соседям пришлось непросто, потому что несколько месяцев без перерыва я учился играть на бас-гитаре, чтобы вступить в ее коллектив. Никто из одноклассников не догадывался, что мы стали лучшими друзьями. И хотя этого было мало, я радовался, что все сложилось именно так.