Мэттью был таким, какой мне никогда не стать. И, по какой-то необъяснимой причине, он был единственным, с кем мне хотелось находиться рядом. Нелепость. Подобные мысли пустая трата времени.
Я отвернулась.
Он закрыл воду, взял бумажное полотенце и обмотал его вокруг моей раны.
Спасибо, сказала я, опустив взгляд.
Встретимся в школе, Бруклин, отрезал Мэтт, спрятав руки в карманы, и направился к двери.
Сердце замерло в груди. Он назвал меня по имени?
Дверь со стуком закрылась. Я выждала еще пару секунд, а затем схватила мокрую обувь и вылетела из туалета. Посмотрела на значок уборная оказалась женской. Это означало, что Мэттью Колдуэлл пошел за мной, желая убедиться, что у меня все в порядке. Возможно, я была не такой уж и невидимой, как мне казалось.
Глава 4
Пятница
Привет, малышка, сказал дядя, когда мы с Кеннеди вошли в квартиру. Он разгадывал кроссворд за кухонным столом и даже не посмотрел на нас.
Дядя был всего на пять лет старше моей мамы, но выглядел так, словно ему исполнилось шестьдесят, а не сорок с небольшим. Лишний вес не лучшим образом отражался на его внешнем виде. Мне бросилось в глаза, что пуговицы на его рубашке, казалось, вот-вот оторвутся. Я решила помочь ему сбросить вес и заставить вести здоровый образ жизни.
Привет Джим. Возможно, ему хотелось, чтобы я называла его «дядей Джимом», и я пыталась обращаться к нему именно так. Но в детстве я видела его всего несколько раз, а мне казалось, что «дядей» можно называть только очень близкого человека. Его же я почти не знала. Тем не менее, мне нравилось, что он называл меня «малышкой». Я помнила, что именно так он обращался ко мне, когда я была ребенком. И это придавало мне немного уверенности.
Привет, дядя Джим! сказала Кеннеди и вбежала в квартиру с таким видом, словно это она здесь жила, а не я.
Джим посмотрел на нее, заключил в объятия и поцеловал в щеку. Мне было странно, что у Кеннеди складывались более теплые отношения с моим дядей, чем у меня, но она знала его всю свою жизнь. Я же лишь недавно по-настоящему с ним познакомилась.
Как дела на работе? поинтересовался он.
Как обычно, первый день всегда самый волнительный.
Теперь дядя взглянул на меня. Он нахмурился, увидев перепачканную в соусе рубашку и мокрую обувь.
С тобой все в порядке?
Хотя, возможно, он смотрел вовсе не на грязную одежду. Возможно, он смотрел на мое лицо. Дядя хорошо изучил меня. Мог угадать мое настроение. Он, как и мама, понимал, когда мне было плохо. Мне бы хотелось узнать его так же хорошо.
Слезы невольно навернулись на глаза, хотя на это не имелось особых причин.
Все в порядке. Но подносы были жутко тяжелыми.
Может, вместо официанта им понадобится еще один повар? улыбнулся Джим. Буррито, которые ты приготовила, просто объедение.
Правда?
Дядя кивнул.
Я испытала скорее чувство облегчения, чем радости. Первые пару недель он противился моим попыткам поменять рацион. Но, в конце концов, похоже, смирился с тем, что я не собиралась отступать от своих намерений.
Он отвернулся и закашлялся, прикрывая рот локтем.
Ты точно не хочешь выпить какое-нибудь лекарство от кашля? спросила я.
Наверное, я достала его своей заботой. Дядя привык жить один, и все, что я ему говорила, он воспринимал как проявление гиперопеки. Но я ничего не могла с собой поделать. Мне хотелось, чтобы он был здоровым. Кроме него у меня никого не осталось, и я жутко боялась потерять и его.
Это всего лишь простуда, возразил он. Со мной все будет хорошо.
Съешь это, и сразу почувствуешь себя лучше! вмешалась Кеннеди. Мы принесли немного чизкейка, который ты так любишь. Она поставила коробку на стол.
Мне захотелось отчитать Кеннеди за этот поступок. Я только-только начала приучать дядю к здоровой пище. Ему сейчас совсем не нужно было есть сладкое.
Но, прежде чем я успела что-либо сказать, он уже принялся за десерт.
Ну что, полегчало? усмехнулась Кеннеди.
Чизкейк лучшее средство от всех болезней! Не смотри на меня так, малышка, это же безобидный крошечный пирожок! Я сдвинула брови, и дядя подвинул коробку к Кеннеди. Так уж и быть, вам остальное. Я как будто живу с маленьким диктатором, проворчал он, но потом улыбнулся. Не буду вам мешать, занимайтесь своими делами. Можешь оставить кеды у двери, малышка, я попробую привести их в порядок.
Ой, не нужно ничего делать. Я сама их ототру.
Если я что-то и умею делать, так это чинить разные вещи. Оставь кеды у двери.
Спасибо.
Я понятия не имела, что он собирался с ними делать. Честно говоря, я сомневалась, можно ли их вообще починить. Но если он все-таки попытается, ничего плохого в этом не будет. Я сняла кеды и пошла за Кеннеди в свою комнату.
Давай уже разберем твое барахло. Подруга открыла одну из картонных коробок. А между делом ты расскажешь мне, когда и почему влюбилась в Мэттью Колдуэлла.
Ни в кого я не влюблялась!
Ну ладно. Но он же тебе нравится? Она вытащила одежду и стала раскладывать ее совсем не на те полки, так что мне приходилось перекладывать вещи следом за ней.
Просто он кажется таким счастливым.
Кеннеди рассмеялась и швырнула скомканную рубашку в ящик с моим нижним бельем. Она совершенно не умела разбирать вещи.
Счастливым? И все? А как же его мускулы? Его очаровательная улыбка?
Угу, и это тоже.
Не знала, поймет ли меня Кеннеди, но внутренние качества «Неприкасаемых» интересовали меня куда больше, чем их внешность. Одной лишь милой улыбки для меня было недостаточно. У моей мамы была прекрасная улыбка. Но она умерла одинокой в возрасте тридцати шести лет, и на счете у нее не осталось ни пенни.
Моя мама олицетворение доброты и обаяния. Самый замечательный человек из всех, кого я знала. «У меня есть все, что нужно в этой жизни», постоянно повторяла она. Под этим «всем» она подразумевала меня. Я любила бы ее, даже если бы внешне она напоминала монстра.
Значит, ты смотришь на него глазами влюбленного щеночка только потому, что он счастливый? Но в нашей школе море счастливых людей! Кеннеди отвлеклась от наведения беспорядка в моем шкафу и съела мини-пирожное.
Я принялась перевешивать одежду, которую Кеннеди туда только что повесила.
И он беззаботный.
Это практически одно и то же.
Я достала пачку фотографий. Сверху лежал снимок-селфи, на котором мы с мамой сфотографировались вместе. Мы сидели на больничной кровати. Мама все еще была полна оптимизма. Ведь она собиралась прожить такую долгую жизнь.
Я положила фотографии на прикроватную тумбочку.
Мама наверняка захотела бы, чтобы я жила своей жизнью. Заводила новых друзей. Называла моего дядю «дядей». Попыталась начать все сначала. И сегодня я наконец-то сделала первый шаг в этом направлении.
А еще Мэтт очень милый, добавила я.
Откуда ты знаешь, что он милый? спросила Кеннеди с набитым ртом.
После того, как я порезала руку, он пошел за мной в туалет.
Что он сделал?
Я сначала подумала, что по ошибке забежала в мужскую уборную, а он просто был там. Мне лишь хотелось отмыть пятно, как вдруг рядом оказался он.
Кеннеди плюхнулась на край моей кровати и с удивлением округлила глаза.
Продолжай! чуть ли не закричала она.
Он промыл мне руку.
Как странно.
Нет, это было мило.
Опять ты с этим своим «мило». Как же я ненавижу это слово! воскликнула Кеннеди. Расскажи все в подробностях, а не то я задушу тебя во сне!
Я рассмеялась, так как знала, что она шутит. По крайней мере, я так думала.
Девочки, у вас все хорошо? спросил Джим из-за двери.
Замечательно! отчиталась Кеннеди. Не входи, у нас тут сверхсекретный разговор!
Я еще громче засмеялась и села рядом с подругой. Точно? на всякий случай уточнил Джим.
О господи, дядя! крикнула Кеннеди. Дай нам немножко побыть наедине.
Он рассмеялся, и я услышала, как его шаги отдаляются от двери.