Ольга Шумкова
Сестренки
Анюта проснулась от шума в доме. Мама стояла на коленях над чемоданом, отец нагнулся:
Дорогая, поберегись Осторожнее.
Что случилось, мама, папа? спросила Анюта.
Папа повернулся к ней, подошел. Анюта только что перенесла болезнь; подозревали испанку, но больше никто из семьи не заболел, потому списали просто на простуду. Анюта была уже здорова, но еще слаба, почти не вставала.
Отец подошел к ее кроватке:
Сегодня уедем, девочки.
Куда же? удивленно спросила Анюта.
В мамину деревню.
Да, в деревню! важно сказала сестра Ася.
Анюта удивилась. Они никогда не бывали в маминой деревне. Летом снимали дачу; а когда девочки спрашивали, почему нельзя в деревню, мама с папой отмахивались:
Далеко, трудно ехать.
Неужели же проще стало ехать сейчас, когда почти не ходят трамваи, а на железной дороге мало поездов и много народу? Ранней весной? И мама ждет ребенка?
Мама поднялась с колен:
Кажется, все, Алексей. Поднимайтесь, девочки, через три часа поезд.
Они быстро позавтракали хлебом и чаем. Потом оделись, Анюту мама закутала особенно тщательно. Девочки взяли своих кукол, Анюта хотела прихватить еще кукольный сундучок, но мама не разрешила:
Там купим новый, а лишнюю тяжесть нам не дотащить.
От вокзала жили недалеко и дошли пешком. Там проверили документы, потом еще раз. Мама оглядывалась:
Девочки, не отходите, только не отходите
В зале ожидания было много народу, семье досталась крохотная лавка. Анюта устала; кажется, у нее снова начинался жар.
Анюту и маму усадили, Ася и отец стояли рядом.
Было шумно. Напротив встал мужичок с цигаркой. Анюта закашляла.
Отойди куда с папиросой, попросил отец, дочка только после болезни, воздух нужен.
Тебе воздух, а мне что же теперь, себе воли не дать? взъерепенился мужичок, не царское время, чтобы себя в полон загонять.
Но тут подхватились бабы, закричали:
И что это ты тут, один-одинешенек едешь?
А как ребенку дышать от твоего самосада?
Ой, батюшки, да мне и самой с сердцем плохо!
Мужичок досадливо сплюнул и куда-то ушел. Анюта слабо улыбнулась. Отец присел на корточки:
Устала, моя красавица?
Немного. Когда мы приедем, папа?
Ночь вот на поезде, а там не знаю, как там. По весне пароход ходит, может, уже пустили
На пароходе поплывем? обрадовалась Ася.
И тут все засуетились, закричали, стали хватать свои вещи. Отец похватил чемодан и узел, мама взяла девочек за руки, они двинулась куда-то в толпе, их толкали, теснили, Ася пищала, что сейчас потеряется.
В толпе они выбрались на перрон, подошли к вагону. Туда почему-то еще не пускали. Мама присела на чемодан, закрыла глаза.
Рядом стояли мужики, курили самокрутки. От этого запаха трудно было дышать, Анюта закашляла, тут же к ней повернулась какая-то баба:
Ты что кашляешь, никак заразная?
Анюта беспомощно посмотрела на маму, но та сидела с белым лицом, сжав зубы и закрыв глаза. Ася испуганно смотрела на бабу. Дышать стало совсем нечем, Анюта сдержала приступ кашля и нагнулась к сестре:
Ася, я отойду чуть-чуть. Вздохну.
Сестра, кажется, не поняла, придвинулась ближе к маме. Анюта отошла, но и тут курили, курили повсюду, она сделала еще несколько шагов в сторону, и тут вся толпа зашевелилась, закричала, потекла куда-то, Анюту отпихнуло в сторону, потом развернуло в другую, ее толкали и крутили, она уже не понимала, где сидят мама с сестрой, попыталась закричать, но вместо этого страшно закашлялась, какая-то баба с силой пихнула ее:
У, зараженная!
Анюта упала на колени, поползла куда-то в сторону. Кто-то схватил ее за шиворот, рывком поставил на ноги:
Раздавят, дура!
Она бросилась к стене, нашла там какое-то углубление, села и стала ждать. Толпа металась, кричала, ругалась, гудел поезд. Анюта вскочила, бросилась в толпу, расталкивала людей, кричала:
Мама!
Наверное, она упала и ударилась, потому что потом ничего не помнила. Очнулась уже в каком-то подъезде, у чуть теплой батареи. Над ней нагнулась какая-то женщина:
Что с тобой, деточка?
Беспризорница, сказал другой женский голос, пойдемте, барыня: Вейка ждать не будет.
Не можем же мы оставить тут ребенка
Ребенка! Таких ребенков нынче полна улица. Пойдемте, барыня, христом-богом молю: испанка ходила, а ну как заразная девка-то?
Погоди, Степушка: помоги-ка мне лучше. Вставай, девочка.
Анюта, не понимая, поднялась на ноги. Тут же резко заболела голова; она покачнулась, схватилась за женщину.
А ну-ка руки убери от барыни! закричала женщина со странным именем Степушка.
Но барыня отстранила ее:
Ну, ну. Что ты, девочка, где твои родители? Степа, спустись к Вейке: скажи, что девочку по адресу отвезем.
Где я? спросила Анюта, что это за дом?
Где твои родители? Почему ты одна?
Анюта заплакала. Голова болела еще сильнее. Сквозь слезы она бессвязно рассказывала, что потерялась на вокзале, где родители и сестра она теперь не знает, они, наверное, уехали на поезде, как их теперь искать?
Женщина подумала немного, потом повернулась к Степушке:
Помоги-ка девочке, поддержи ее.
Да куда хоть?
С собой возьму. Куда она, больная, без родителей?
Да куда с собой-то, барыня?
Поддерживая Анюту, они спустились по лестнице. На улице ждали сани, женщины уселись, усадили Анюту, и сани понеслись по улицам.
Анюта то приходила в себя, то опять теряла сознание. Наконец сани остановились. Степушка мощными руками вытащила Анюту и поставила на ноги:
Пойдем, отведу тебя куда надо.
Анюта слабо сопротивлялась. Степушка отвела ее в теплую избу, там проводила в уборную. От тяжелого запаха Анюту затошнило. Зато когда Степушка снова вывела ее на улицу, сразу стало легче. Она огляделась. Избушка стояла в лесу, а перед ней расстилалась белое поле. Около саней ходил мужчина.
Надо ехать, барыня, крикнул он, успеть надо до полуночи: с полуночи так и ходят.
Он говорил по-русски, но как-то странно. Наверное, он финн, подумала Анюта. В ее классе в гимназии была девочка-финка, она говорила очень похоже.
Едем, едем, сказала женщина, подходя к саням, Степушка, сажай девочку, и едем.
Степушка подтолкнула Анюту к саням:
Иди-ка. Сама залезешь?
Анюта замотала головой:
Куда мы? Мне надо к маме и папе.
Женщина подошла к ней, присела на корточки:
Как тебя зовут?
Анюта.
Послушай, Анюта. Твои родители, наверное, уехали на поезде. Ты поедешь со мной, а когда женщина зажмурилась, все это закончится, мы вернемся. И тогда мы найдем твоих родителей.
Я не поеду, перебила Анюта.
Мы на Финском заливе, Анюта. Петроград остался далеко позади я не могу оставить тебя тут, и потому ты поедешь с нами.
Пожалуйста, прошептала Анюта, пожалуйста, отвезите меня в Петроград! Я пойду в нашу квартиру, папа с мамой придут туда! Я не могу ехать с вами, я хочу домой!
Барыня, полночь скоро, сказал мужчина.
Степушка мощными руками втолкнула Анюту в сани. Та вскрикнула, но Степушка зажала ей рот:
А теперь послушай-ка. Мы ведь через границу бежим, мимо военных. Так вот если ты хоть слово пискнешь, так я тебя своими руками удавлю, понятно? Нам ведь до мызы нашей добраться надо, из-за тебя пропадать не будем.
Не надо, Степушка, не пугай ее, строго сказала женщина, садясь в сани и заворачивая ноги пледом, решай, Анюта: едешь с нами или остаешься тут.
Где тут?
Вот тут. Это избушка раньше была охотничья; до дороги отсюда часа три идти по лесу. Может, и дойдешь куда.
Я не могу здесь одна.
Тогда поедем с нами. Но только скажу тебе: мне надо на мызу, у меня там сынок. Ты к маме и папе хочешь, а я к своему мальчику. И нам по заливу надо так проскочить, чтобы никто не услышал. Если едешь то помни: ни кричать, ни плакать нельзя.
Анюта отчаянно огляделась.
Я с вами, решилась она, только вы потом меня правда в Петроград привезете?
Как закончится привезу. И помогу папу с мамой искать. Трогай, Вейка!
Плакать было нельзя, Анюта уткнулась в свой платок и закрыла глаза. Санки неслись со страшной скоростью, ее укачало, разболелась голова. Она то и дело проваливалась в беспамятство.