Она взвесила меч.
— Как раз сдерживаюсь, чтобы не уронить. Что ты предлагаешь?
— Обычно люди приносят свое мастерство в компанию, или платят. Затем все делятся продуктами, помогают друг другу по возможности. Здоровяк…
— Ламб.
Свит поднял брови.
— В самом деле?
— Имя как имя, — сказал Ламб.
— Не отрицаю, и ты можешь ехать бесплатно. Я был свидетелем твоей полезности. Ты, женщина, можешь заплатить полцены, и полную стоимость за парня, так что вместе… — Свит закинул лицо, считая.
Шай сегодня вечером пришлось смотреть, как двух людей убили, и спасти жизнь еще одному, ее до сих пор тошнило, и голова от этого кружилась, но она не собиралась позволить сделки пройти мимо.
— Мы все поедем бесплатно.
— Что?
— Лиф лучший чертов лучник из тех, что ты видел. Он ценный вклад.
Свит выглядел менее чем убежденно. — Он?
— Я? — пробормотал Лиф.
— Мы все едем бесплатно, — Шай снова глотнула и бросила бутылку обратно. — Так или никак.
Свит прищурил глаза, сделав долгий, медленный глоток, затем снова посмотрел на Ламба, все еще сидя в темноте, лишь уголки его глаз блестели в свете факела, наконец вздохнул.
— Ты любишь заключать сделки, не так ли?
— Для меня предпочтительный подход к плохим сделкам — быть там, где их нет.
Свит снова хихикнул, выдвинул лошадь вперед, зажал бутылку локтем, стащил перчатку зубами и хлопнул рукой по её руке:
— Договорились. Полагаю, ты мне понравишься, девочка. Как тебя звать?
— Шай Соут.
Свит снова поднял брови.
— Шай?
— Это имя, старик, не описание. А теперь отдай сюда эту бутылку.
Итак, они направились в ночь, Даб Свит рассказывал байки своим скрипящим басом, говорил много и ничего, и смеялся, словно они не оставили двух человек убитыми менее часа назад, и они передавали бутылку, пока она не кончилась, и Шай отбросила ее в ночь, чувствуя тепло в животе. Когда Аверсток стал лишь несколькими огоньками позади, она замедлила лошадь до шага и присоединилась к тому, кого больше прочих можно было назвать отцом.
— Тебя ведь не всегда звали Ламб, не так ли?
Он посмотрел на нее, затем прочь. Сгорбившись сильнее. Сильнее сжимая плащ. Большой палец скользил по остальным, снова и снова, натирая обрубок среднего пальца. Недостающего.
— У всех нас есть прошлое, — сказал он.
Слишком верно.
Украденные
Детей оставляли молчаливой кучкой, каждый раз, как Кантлисс сгонял их. Сгонять — вот как он это называл, будто они были всего лишь ничейными коровами, и убийства не требовались. Они не делали ничего из того, что делали на ферме. Не смеялись об этом после, когда притащили еще малышей с широко раскрытыми глазами.