Его отец вздрогнул.
Что за запах? спросил он. Не благовония?
Нет, ответил Роберт, пристально глядя на него. Я так и думал, что ты спросишь об этом. Это был запах чего-то гнилостного, чего-то тухлого, прогнившего с гнилью веков.
Ты проследил откуда он взялся?
Я открыл все окна, и это, казалось, на какое-то время рассеяло его. Затем, как раз когда я выходил, запах вернулся; казалось, он окутал меня, как грязные миазмы. Вы знаете, сэр, трудно объяснить, что я чувствовал по этому поводу, но все сводится к следующему: я был рад выбраться на улицу!
Доктор Кеан встал и начал расхаживать по комнате, сцепив руки за спиной.
Сегодня ночью, внезапно отчеканил он, что произошло сегодня ночью?
Сегодня ночью, продолжал его сын, я пришел примерно в половине десятого. Я так спешил, так или иначе, что этот инцидент совершенно потерял свою власть над моим воображением; я, конечно, не забыл его, но я не думал о нем, когда отпирал дверь. На самом деле я не начинал думать об этом снова, пока, в тапочках и халате, не устроился поудобнее для чтения. Не было ничего, абсолютно ничего, что могло бы повлиять на мое воображение таким образом. Книга была моей старой любимой, "Вверх по Миссисипи" Марка Твена, и я сидел в кресле с большой бутылкой светлого пива у локтя и покуривал трубку. Занервничав, оратор встал и, подойдя к камину, стряхнул длинный конус серого пепла со своей сигары. Он оперся локтем о каминную доску, продолжая свой рассказ:
На Соборе Святого Павла только что пробило полчаса половину одиннадцатого, когда моя трубка погасла. Прежде чем я успел снова зажечь ее, снова появился отвратительный запах. В тот момент я ни о чем не думал, и я вскочил с возгласом отвращения. Казалось, запах становился все сильнее и сильнее. Я быстро раскурил свою трубку. Я все еще чувствовал его; аромат табака ни в малейшей степени не уменьшал его звериной остроты.
Я откинул абажур настольной лампы и огляделся. Там не было видно ничего необычного. Оба окна были открыты, и я подошел к одному и высунул голову наружу, чтобы узнать, не доносится ли запах с улицы. Ничего не было. Воздух за окном был свежим и чистым. Потом я вспомнил, что, когда я выходил из своих комнат днем, запах у двери был сильнее, чем где бы то ни было. Я выбежал к двери. В коридоре я не почувствовал никакого запаха, но
Он сделал паузу, взглянув на своего отца.
Не успел я простоять там и тридцати секунд, как он начал подниматься вокруг меня, как дым из кратера. Клянусь Богом, сэр! Тогда я понял, что это было нечто особенное что-то преследовало меня!
Доктор Кеан стоял и наблюдал за сыном из тени за большим столом, когда он вышел вперед и одним глотком допил виски.
Это, казалось, произвело во мне перемену, быстро продолжил он. Я понял, что за этим отвратительным проявлением что-то стоит, что-то направляет его; и я также понял, что следующий шаг зависит от меня. Я вернулся в свою комнату. Запах был не так отчетлив, но пока я стоял у стола в ожидании, он усиливался и усиливался, пока я почти не задохнулся. Мои нервы играли со мной злую шутку, но я держал себя в руках. Я принялся за работу, очень методично, и окурил это место. Внутри себя я понимал, что это не принесет ничего хорошего, но я чувствовал, что должен оказать какое-то сопротивление. Вы понимаете, сэр?
Вполне, спокойно ответил доктор Кеан. Это была организованная попытка изгнать захватчика, и хотя сама по себе она была бесполезной, ментальный настрой, диктующий это, был хорошим. Продолжай.
Часы пробили одиннадцать, когда я сдался, и я почувствовал себя физически больным. Воздух к этому времени стал ядовитым, буквально ядовитым. Я упал в мягкое кресло и начал гадать, чем все это кончится. Затем, в темных частях комнаты, за пределами круга света, отбрасываемого лампой, я обнаружил более темные пятна. Какое-то время я пытался поверить, что они воображаемые, но когда я увидел, как одно из них движется вдоль книжного шкафа, скользит по его стенке и приближается ко мне по ковру, я понял, что это не так. Клянусь небом, сэр, его голос дрогнул, или я сошел с ума, или сегодня ночью моя комната была полна ползающих тварей! Они были повсюду: на полу, на стенах, даже на потолке надо мной! Там, где был свет, я не мог их различить, но тени были живыми, наполненными предметами размером с две мои ладони; и в растущей тишине
Его голос стал хриплым. Доктор Кеан стоял неподвижно, как каменный человек, наблюдая за ним.
В тишине, очень слабо, они зашуршали!
Наступила тишина. Снаружи на Хаф-Мун-стрит проехала машина; ее гудение затихло. Часы пробили полчаса после полуночи. Доктор Кеан заговорил:
Что-нибудь еще?
И еще кое-что, сэр. Я вцепился в подлокотники кресла; я чувствовал, что должен за что-то ухватиться, чтобы не соскользнуть в безумие. Моя левая рука, он взглянул на нее с какимто отвращением, чтото волосатое и неописуемо отвратительное коснулось ее, просто коснулось. Но это было уже слишком. Мне стыдно признаться вам, сэр; я закричал, закричал, как любая истеричная девчонка, и во второй раз убежал! Я выбежал из своей комнаты, схватил шляпу и пальто, а халат оставил на полу!
Он повернулся, оперся обоими локтями о каминную доску и закрыл лицо руками.
Выпей еще, сказал доктор Кеан. Ты сегодня заходил к Энтони Ферраре, не так ли? Как он тебя принял?
Это подводит меня к кое-чему еще, что я хотел вам сказать, продолжил Роберт, наливая содовую в свой стакан. Майра ходит туда.
Куда, в его покои?
Да.
Доктор Кеан снова начал ходить по комнате.
Я не удивлен, признался он. Ее всегда учили относиться к нему как к брату. Но, тем не менее, мы должны положить этому конец. Что ты увидел?
Роберт Кеан рассказал ему об утренних происшествиях, описав покои Феррары с мельчайшей точностью, которая показала, какое глубокое, неизгладимое впечатление произвела на него их необычность.
Есть одна вещь, заключил он, с которой я всегда сталкиваюсь, я ломал над этим голову в Оксфорде, и другие тоже; я столкнулся с этим сегодня. Кто такой Энтони Феррара? Где сэр Майкл нашел его? Что за женщина родила такого сына?
Остановись, мальчик! закричал доктор Кеан.
Роберт вздрогнул, глядя на своего отца через стол.
Ты уже в опасности, Роб. Я не буду скрывать от тебя этот факт. Майра Дюкен не является родственницей Феррары; следовательно, поскольку она наследует половину состояния сэра Майкла, Энтони должен был предложить определенный курс. Ты, очевидно, являешься препятствием! Это достаточно плохо, мальчик; давай разберемся с этим, прежде чем искать новых неприятностей.
Он взял со стола почерневшую трубку и начал ее набивать.
Относительно твоего следующего шага, медленно продолжил он, не может быть никаких сомнений. Ты должен вернуться к себе домой!
Что?
Не может быть никаких сомнений, Роб. На тебя было совершено своего рода нападение, которое только ты можешь отразить. Если ты покинешь свой дом, это повторится и здесь. В настоящее время он, очевидно, локализован. Существуют законы, управляющие этими вещами; законы, столь же неизменные, как и любые другие законы в природе. Один из них таков: силы тьмы (если использовать общепринятое и многозначительное выражение) не могут восторжествовать над силами Воли. После Божества Воля является высшей силой Вселенной. Сопротивляйся! Ты должен сопротивляться, или ты пропал!
Что вы имеете в виду, сэр?
Я имею в виду, что разрушение разума и чего-то большего, чем разум, угрожает тебе. Если ты отступишь ты пропал. Возвращайся к себе домой. Ищи своего врага; стремись вытащить его на свет и сокрушить его! Явления в твоих комнатах принадлежат к одной из двух разновидностей; в настоящее время кажется невозможным классифицировать их более точно. И то, и другое опасно, хотя и по-разному. Я подозреваю, однако, что чисто умственного усилия будет достаточно, чтобы рассеять эти тошнотворные тени. Вероятно, сегодня ночью тебя больше не будут беспокоить, но всякий раз, когда феномены будут возвращаться, борись с ними! Тебе не нужен лучший спутник, чем тот, который у тебя был Марк Твен! Относись к своим посетителям так, как можно было бы вообразить, что он относился бы к ним как к очень плохой шутке! Но как только это начнется снова, позвони мне. Не стесняйтесь, в какое бы время ни было. Я буду в больнице весь день, но начиная с семи я буду здесь и обязательно останусь. Позвони мне, когда вернешься, сейчас, и, если не будет более раннего случая, еще раз утром. Тогда рассчитывай на мое активное сотрудничество в течение всей следующей ночи.