Массы использовали протест, чтобы выразить как солидарность с Родни, так и своё недовольство тем, что «независимая» Ямайка не в состоянии удовлетворить их материальные нужды[27]. Хотя этот подъём безработной молодежи, рабочих и бедняков был спонтанным, он показал, что впервые с момента рабочих восстаний 1938 года афроямайцы вернулись на арену истории столь массово и со столь воинственным настроем[28].
Неоколониальное правительство Ямайки, между тем, имело собрата по несчастью, который также боялся нахождения Родни на своей территории. Репрессивный и беззаконный режим Форбса Бёрнхема заставил учёный совет Университета Гайаны в октябре 1968 года отказать Родни в предоставлении работы[29]. Этот пророк революции и самоосвобождения народа не был удостоен никакого признания от государства на Ямайке. Так что не было ничего неожиданного в том холодном приёме, который режим оказал афро-гайанскому интеллектуалу, отказавшемуся пособничать политике расового разделения местного рабочего класса.
Представители афрокарибской мелкой буржуазии, захватившие власть в стране после обретения независимости, смертельно боялись этого учёного-революционера, беззаветно преданного рабочему классу и подвергавшего материалистическому анализу свойственный им антиафриканский расизм, социальное превосходство и капиталистическую эксплуатацию. Расизм и капитализм были для Родни двумя главными проблемами вследствие их влияния на жизнь африканцев.
Если бы политическая деятельность Родни пришлась на середину 1980-х и позднее, в центре его мировоззрения оказалась бы проблема патриархального давления на женщин. Родни был убеждён в том, что проводить социальный анализ и давать рекомендации нужно в контексте объективных условий конкретного общества, и поэтому его феминизм имел бы чёткий карибский «акцент» и касался бы женщин из рабочего класса. Не нужно воспринимать это замечание как свидетельство того, что Родни не заботился о гендерном вопросе и положении африканской женщины в исторической перспективе на самом деле это не так[30].
Мысль, которую я здесь хочу донести, заключается в том, что гендер, патриархат и феминизм никогда не играли такой ключевой роли в трудах Родни, как расовый вопрос, господство белых и панафриканизм, а также класс, капитализм и империализм. Гендерный вопрос был только дополнением к его размышлениям о деле революции. Автор политической биографии Родни, Руперт Льюис, предложил такое объяснение его позиции по этой проблеме: «В гендерном вопросе растафари, как и различные представители радикальных чёрных течений, включая Родни, придерживались традиционных патриархальных ценностей»[31].
Возвращение в Университет Дар-эс-Салама
Родни удалось возобновить свою академическую карьеру в 1969 году в должности старшего преподавателя Университета Дар-эс-Салама. Там он принимал деятельное участие и вносил большой вклад в развитие теории в рамках Арушской декларации, принятой правительством Джулиуса Ньерере. Этот политический документ и программа развития уджамаа[32] являлись попыткой построения социализма, чьи ростки, согласно правительству Танзании, уже содержатся в ценностях, истории и мировосприятии танзанийского общества.
Именно в Танзании Родни подготовил и опубликовал свою известную книгу, «Как Европа сделала Африку отсталой». Работа рассказывает о подъёме Европы и её господстве в системе международной торговли; подчинении Африки европейскому развитию; нарушению траектории развития Африки, совершённому капитализмом; источникам отсталости и развития; участию и роли привилегированных классов в эксплуатации Африки со стороны Европы; образовании как культурном инструменте закрепления отсталости[33]. Африка и Карибский регион всё ещё находятся в плену невыгодных экономических и политических отношений с западным империализмом, что способствует сохранению отсталости. Родни без околичностей выдвинул решение для развития обоих регионов, подразумевающее необходимость порвать с капитализмом и принять социализм[34].
Он видел университет местом, где изучаются и предлагаются идеи, которые бы продвинули революционный процесс в Танзании. Вот что он говорил о своём университетскомм опыте:
«Несколько слов о ситуации в Танзании. Если вкратце, то она давала нам возможность изучать и развивать идеи научного социализма, и под нами я имею ввиду товарищей, похожих на меня, со схожим сознанием; всем мы были частью единого сообщества, что очень важно. Крайне сложно развивать какую-либо идею в изоляции, и работа, разворачивающаяся в Дар-эс-Саламе, являлась прежде всего коллективной. Хотя нас было лишь несколько человек, но мы составляли деятельный коллектив. Свобода, которой мы пользовались, была несравненно большей, чем у ученых большинства стран Третьего мира. Это позволило нам распространять идеи научного социализма в рамках политической системы, которая не всегда поддерживала их, но и не была ни в коей мере репрессивной»[35].
Являясь одним из главных её сотрудников, Родни активно содействовал развитию Школы при Университете Дар-эс-Салама, чей исследовательский и критический подход к интеллектуальной деятельности и к политике сформировали радикальный взгляд на капиталистическую отсталость, угнетение и освобождение трудящихся классов, разрыв с международной экономической системой, рабство в Африке и процесс классового развития на континенте[36]. Родни и Школа Дар-эс-Салама стремились поставить науку и подготовку студентов на службу достижению социализма и автаркии, что в целом соответствовало Арушской декларации и программе развития уджамаа, принятым в Танзании.
Ни успешное принятие в танзанийское ученое сообщество, ни влияние, оказываемое на студентов и своих коллег, ни образовательная деятельность вне стен университета не заставили Родни отказаться от мысли, что его самым важным делом должен быть вклад в освободительную борьбу Карибского региона и особенно Гайаны. Отсутствие гражданства ограничивало его участие в танзанийской политике, и случившееся с Родни в Ямайке также, вероятно, повлияло на его одержимость этой идеей. Тем не менее, трудности культурного характера отсутствие хорошего знания языка, традиций и привычек народных масс оказались решающими факторами. Как говорил он сам «это действительно может занять целую жизнь освоить язык, а затем и более высокий уровень мировосприятия, свойственный культуре». Он уехал из Танзании в 1974 году с намерением продолжить свою активистскую деятельность и академическую карьеру на родной земле Гайаны.
На родину в Карибский регион
По возвращении в Гайану в августе 1974 года Родни столкнулся с политическим преследованием в связи с его работой. Он претендовал на должность профессора истории в Университете Гайаны, и комитет учёного совета по назначениям принял решение предоставить ему это место. Он вспоминал: «Сегодня хорошо известно, что решение о моем назначении, принятое самими учёными, впоследствии было пересмотрено по политическим причинам»[37]. Учёный совет под влиянием режима Бёрнхема отменил решение комитета предоставить Родни вакантное место профессора и декана исторического факультета[38].
Родни выступает перед рабочими бокситовых месторождений
Враги социальных перемен не стеснялись применять экономические санкции, в качестве наказания лишая работы революционеров и просто недовольных. С самого момента возвращения и вплоть до его убийства 13 июня 1980 года Родни не имел постоянного или хоть сколько-нибудь надёжного источника доходов. Эта мера была своеобразным предупредительным выстрелом со стороны репрессивного правительства Бёрнхема. Всеми способами режим сообщал Родни, что тот стал мишенью. Народный национальный конгресс (PNC) Бёрнхема подавлял все прогрессивные силы в стране, дома выдавая себя за борца с капитализмом, а за границей за борца с империализмом. Родни называл такую политическую позицию «псевдосоциализмом»[39].