ЯЛ-6
Это длилось только секунду. Я понял, что как старшина шлюпки должен что-то придумать и крикнул в отчаянии: «НУ! СЕМЬ-ТРИНАДЦАТЬ-Р-Р-РАЗ!!!» и шлюпка послушно проползла по песку и встала на своё место. А мы захохотали сами над собой и пошли по песку обедать.
Приходилось и так шлюпки переносить
Сели за обеденный стол (столы стояли на воздухе под навесом) и рассказали остальным, что нами только что открыта новая мобилизационная считалка для особых случаев «Семь-тринадцать!» С тех пор в этих особо тяжёлых случаях в нашей роте стала употребляться эта считалка. Я, например, несколько раз слышал, как наш курсант Витя Киров, открывая перед экзаменом в 12 ночи очередной конспект, произносил про себя: «Ну, семь-тринадцать»
ЯЛ-6 под парусами
Вот она, родная «шестёрка»
Однажды у нас на острове случился лесной пожар. Как-то в субботу наши командиры решили съехать на материк на пару дней по случаю дня рождения начальника базы. За старшего на острове оставили нашего Сашу Стрикицу, старшину группы. Первый день прошёл как обычно, по расписанию тренировок. Вечером, после отбоя, некоторые курсанты пошли спать, а некоторые пошли в лес посидеть у костров и попеть песни под гитару. Мы с моим другом Олегом Кореньковым тоже пошли, посидели немного у костра, потом затушили его и пошли спать.
Среди ночи в наш барак влетает дневальный и не своим голосом кричит: «Тревога! Всем подъём! Лес горит!» Я выглянул в окно: сквозь сосновый лес провечивает красное зарево. Саша Стрикица приказал всем брать одеяла, кто найдёт вёдра с водой и бегом тушить пожар.
Прибежали на место. Горели мелкие сосны и сухая хвоя, которая толстым слоем устилала землю под соснами. Мы стали сбивать пламя мокрыми одеялами. С десяток человек бегали с вёдрами и подносили воду. Нас было много, поэтому мы смогли справиться с огнём. Не знаю сколько это длилось, мне показалось очень долго. Наконец всё было потушено. Мы с облегчением вздохнули весьма реальная опасность миновала. И пошли в темноте толпой в сторону бараков. И вдруг сквозь чащу увидели впереди целую стену огня. Новый пожар! На мгновение мы просто остолбенели. А Саша Стрикица залился истерическим смехом, с ним случился нервный припадок.
Как поётся в известной советской песне, всё опять повторилось с начала. К утру новый очаг огня был нами героически потушен. Если бы не наше упорство, то плохо пришлось бы острову Западный Берёзовый. Всё сгорело бы подчистую, включая и нашу тренировочную базу. Мы, конечно, могли бы столкнуть наши шлюпки на воду и уйти с острова в Приморск. 10 шлюпок на 70 курсантов, вполне достаточно для срочной эвакуации. Но это была бы позорная капитуляция. А мы не так были воспитаны.
На следующий день наши командиры вернулись из увольнения и испытали лёгкий шок, когда Стрикица доложил им об этом случае. После этого нам запретили по вечерам разводить костры в лесу.
На базе была только одна карта архипелага Берёзовые Острова. Лежала она на большом столе в Клубе ЛВИМУ. Мы иногда прокладывали на ней маршрут очередного похода на шлюпках. На этом же столе лежало несколько автоматов Калашникова. В плохую погоду мы вместо физподготовки тренировались в скоростной разборке и сборке автомата.
Однажды утром, перед спуском на воду, я зашёл в клуб посмотреть на карту и проложить мысленно новый маршрут между островами. Хотелось пройтись незнакомым фарватером, посмотреть новые места. С утра ветра не было, поэтому несколько миль мы прошли на вёслах. Потом появился ветер. Мы поставили паруса и пошли незнакомым проливом между островов. Ветер быстро крепчал, и скоро мы уже шли по ветру с приличной скоростью.
Слева направо: Толик Лихачёв, Олег Кореньков, Володя Жданов
Я сидел на руле и пытался вспомнить, как выглядит это место на карте. Говорю ребятам: «Вот где-то тут лежит под водой одиночный камень с глубиной 0,3 метра над ним. Как бы нам не сесть на него» Кто-то из ребят засмеялся: «Это ещё надо суметь попасть на один-единственный камень во всём проливе!» Через секунду мы почувствовали сильный встречный удар по корпусу и попадали с банок на дно шлюпки. Нос лодки немного задрался, а надутый ветром парус стал валить лодку на левый борт.
Кто-то из ребят хотел в панике спрыгнуть за борт, непонятно зачем. Я крикнул им: «Сидеть! Парус долой!» Спустить паруса это дело одной секунды. Снял фал с утки на нижней части мачты, и рей с парусами сам упал в шлюпку. Теперь надо было как-то снять шлюпку с подводного валуна. Мы осмотрели днище. Воды вроде нет, значит, корпус не пробит. Велел всем перейти на корму, и стали раскачивать лодку с борта на борт. Через минуту снялись с камня, подняли паруса и пошли дальше. Ребята посмеивались надо мной: «Ну ты и капитан! Это же надо так точно попасть на этот валун. Железный глазомер!» Веселились вовсю.
А если вдуматься, могло всё плохо кончиться. Нам повезло, что въехали на камень точно по его середине форштевнем, окованным железом. Если бы ударились деревянным бортом, могли бы и проломить его. Что тогда делать? Мы, конечно, все хорошо плавали и могли бы доплыть до ближайшего острова. А что потом? Радиостанции у нас не было. Спички намокнут, костра не разжечь. На базе никто не знает, куда мы пошли на шлюпке. До нашего острова несколько миль и несколько других островов. Вот так я потерпел первое своё «кораблекрушение» на первом своём «пароходе». Приобрёл, так сказать, первый опыт. Мы тогда ещё поняли, что в море нельзя надеяться на «авось пронесёт».
Первый выход на шлюпке под парусом. Лёша Обожин, Женя Воробьёв, боцман дядя Боря и я на руле
Ближе к концу наших сборов командир нашей роты капитан-лейтенант Константинов объявил, что состоятся итоговые соревнования: завтра гонка на вёслах на одну милю, а послезавтра комбинированная гонка милю на вёслах, потом поднимаем паруса и несколько миль под парусом до финиша около базы. В тот же день мы сколотили на возвышенном берегу перед пляжем скамьи в два ряда напротив финишного створа. Зрителей было довольно много: преподаватели и офицеры (некоторые с жёнами), повара и другая обслуга.
Мы с моими ребятами из команды тщательно подготовили шлюпку. Перевернули её кверху днищем и отполировали весь корпус и перо руля до зеркального блеска. Паруса намочили в воде и подвесили сушиться на ветках, чтобы не было ни малейших морщинок на них. Ребятам сказал, чтобы в день накануне соревнований никакой физподготовки после обеда и даже в футбол нельзя играть. Спать сразу после отбоя.
Наша команда, как я считал, была хорошо подготовлена. За месяц я постарался научить ребят всему, что знал и умел по гребле и парусу, всем небольшим хитростям этого дела. Например, мы учились, как можно со старта быстро разогнать шлюпку короткими мощными гребками. Самого чёткого гребца сажали загребным (на корме с правого борта, рядом с рулевым). От загребного много зависит: он задаёт вместе со старшиной шлюпки темп гребли и длину гребка. Приучил ребят, что если идём по ветру, то при гребке лопасти вёсел в воздухе должны оставаться вертикально, тогда ветер подгоняет шлюпку и можно немного расслабиться. И наоборот, если ветер встречный, то упираться надо в полную силу и лопасти проносить над водой в горизонтальном положении, чтобы уменьшить сопротивление ветру. И даже научил их выполнять команду «Вёсла на валёк!» При этом все вёсла синхронно выдёргиваются из уключин и строго одновременно ставятся вертикально вальком на днище между колен гребцов на несколько секунд. Таким образом приветствуется старший по званию на встречном корабле или на причале, к которому подходит шлюпка. Своего рода отдание чести. Затем следует команда «Вёсла на воду!» и шлюпка идёт дальше или швартуется.