всего лишь игра.
Каждый раз, когда он так делает, меня охватывает чувство, что мы похожи и мыслим одинаково. Не нужно даже объяснять. Это так странно. Мы ведь только неделю как знакомы.
Ты полегче с ним, ладно?
С кем?
Прослеживаю за его взглядом и тут же понимаю, о ком идет речь. Блэквуд. Следит за нами со своего темного угла.
Может, тебя это не сильно утешит, но он так со всеми.
Ты прав. Не утешает.
Он стряхивает грязь с колен.
Однажды, когда мы выслеживали моровов в лесах Алабамы, нам нужно было перейти через реку. И он заставил меня прыгнуть первым.
И что?
Я не умею плавать. Помню, тогда Лим меня еле откачал.
Боже Зачем он это сделал?
Потому что я ему не нравлюсь или чтобы продемонстрировать власть, или он просто любит мучить людей.
Зачем ты мне это рассказал?
Не знаю, его пальцы пробегают по волосам, подумал, ты должна знать, с кем имеешь дело. Постарайся не выводить его из себя, ладно? И вообще, держись подальше. Не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Его забота бальзам для моего исцарапанного самолюбия. Но почему-то мне кажется, что он говорит это не просто так.
Ты что-то знаешь?
С чего ты
Лгун из тебя никудышный. Рассказывай.
Не думаю, что могу делиться подобным.
Я должна знать, с кем имею дело. Разве нет?
Он почесывает затылок, тянет время, как резину, но все же уступает.
Ладно, только я тебе ничего не говорил.
Киваю и жду продолжения.
Всем известно, что Верховный Жрец готов на все. Он ничем не побрезгует ради цели.
Не тяни.
Словом, в поместье закрался слух о том, как именно он заполучил этот пост. Давным-давно, еще до возведения стены, он убил свою семью. Конечно, его не из-за этого назначили, но говорят, это сильно повлияло на Старейшину. Именно он назначил его в Верховный Совет.
Что за чушь. Как на такое можно пойти?
Не знаю. Времена тогда были жестокие, и все сиринити жили на улице, как беглецы. Тем, кто лишился семьи, приходилось вдвойне тяжелее.
Каким зверем нужно быть, чтобы убить свою семью?
Не всю семью, только родителей и брата.
И ты в это веришь?
Раньше не верил, он присаживается на рюкзак, но глядя на Верховного Жреца, это не кажется абсурдом. Думаю, он на все способен.
Кто еще об этом знает?
Все. Но никто не говорит об этом, потому как знают, что с ними будет.
Не верю ушам. В последнее время они часто меня подводят, но это выходит за всякие рамки.
А что говорит Мирилин?
Ничего. Она делает вид, что у нее нет брата. Притом сколько я ее помню.
Это странно.
Может, но это доказывает правдивость слухов. Какая сестра будет поддерживать брата, убившего их семью?
Потираю лоб, словно хочу стереть с него напряжение. Не верится. Блэквуд, конечно, до жути неприятный тип, но убить своих родителей, да еще и брата Для этого нужно быть либо серийным убийцей, либо чокнутым, а то и все вместе. То, что он стражей до смерти запугал, ничего не доказывает. В конце концов, для страха много не нужно. А вот убийство уже серьезное обвинение.
Привал окончен. Пора отправляться в путь. Небо окрашивается в сине-сиреневые цвета, а, значит, сейчас вечер. У нас есть пара часов, чтоб добраться до стены. Если не успеем до темноты придется возвращаться к ущелью. По словам Сэта, оставаться на ночлег возле стены самоубийство. Никто не знает, какие напасти нас могут там поджидать. Поэтому лучше не медлить. Чем дальше уходим в скалы, тем непонятнее становится дорога. Сначала мы углубляемся вниз, потом спускаемся со склона, затем снова взбираемся наверх по узким проходам на краю скалы. Темнеть начало гораздо раньше предположенного. Мне это не нравится. Это как-то ненормально. Солнце только начало садиться, а в воздухе уже веет ночной прохладой. Всплеск ветра отдается шорохом за спиной. Что это? Я снова что-то слышала или Не могу сказать. При такой погоде сложно вообще что-то сказать наверняка. Может, это животное или птица, или трусишка-Сильвер придумывает оправдания, чтоб быстрее отсюда убраться. Неправда. Я не трушу, но все же подхожу ближе к Уиллу. Так, на всякий случай. Это всего лишь предосторожность, ясно вам?
Мы покинули лагерь не больше часа назад. Тогда почему так темно, словно уже далеко за полночь? Спрашиваю об этом Уилла, но он только улыбается и кивает куда-то вверх. Впереди скала, нависла над нами, как огромный каменный зверь. Настолько необъятная, что деревья на ее фоне кажутся игрушечными фигурками. До того высокая, что перекрывает собой солнце. Ее вид вызывает у меня ступор. И не у меня одной. Все стражи (не считая Блэквуда) замирают, любуясь раскрывшимся перед нами пейзажем. Не каждый день выпадает возможность наблюдать подобную красоту.
Последний выступ. Мы обходим гору по тонкой полоске земли. От ощущения близости с высотой внутри поднимаются все потаенные страхи, и вот я уже лечу вниз, слышу хруст своих костей, как кричат наверху стражи, осыпая меня камушками из-под мешкающих подошв. Чувствую, как разрезает меня на части ветер, а костюм мокнет от крови. К счастью, ничего такого не происходит. Мы благополучно перебираемся на другую сторону, и я с удивлением понимаю, что перед нами и есть та самая стена, о которой столько говорили сиринити. Глазам своим поверить не могу! Издали она кажется громадной, но вблизи еще больше, будто непомерных размеров скала, чей пик утопает в дымке. Словно нет ей конца, а если есть, то так высоко, что врезается в небо. Человеческим взглядом разглядеть пик невозможно. Это пугает и будоражит. Не представляю, каким масштабным было строительство. Как человек вообще может построить подобное? Это невероятно. Шаг за шагом мы подступаем ближе, осторожно, словно боясь спугнуть дремлющее зло. Вблизи материал точь-в-точь как горная порода. Если бы не знала, то подумала бы, что это и есть гора. Вот только металлическая арка с дверным полотном в два раза больше меня разрушает эту иллюзию. Врата. Так вот, какие они. На металле витиеватый узор. В центре круг со странными отверстиями. Двенадцать, как чисел на циферблате. По обе стороны вышки из такого же металла. Под ними какой-то механизм. Куча рычагов и шестеренок разных размеров, а на них цепь, обвивающая врата по всему периметру. Вышка слева соединяется цепью с вышкой справа. Не представляю, что с этим всем делать. Было бы настоящей удачей, если б кто-то знал, как устроен механизм. К счастью, этот «кто-то» среди нас.
Передышка десять минут, Блэквуд снимает рюкзак. Соберите необходимое снаряжение, остальное оставьте здесь.
Все снимают рюкзаки одновременно. Достают мечи, прячут за пояс кинжалы, скручивают веревки и это все? Никаких тебе объяснений, как устроен механизм. Да уж, многословным Блэквуда не назовешь. Пока Блэквуд разбирается с круглой пластиной в центре, а стражи перебирают снаряжение, решаю немного передохнуть. Что-то не дает мне покоя. Мне все время мерещится, будто за нами кто-то наблюдает, хотя это невозможно. Скрежет, треск веток. Я слышала это раньше, слышу и сейчас. Слышала всю дорогу от начала подъема. Наверное, это усталость. Делаю вдох, но это не помогает. Треск не прекращается. Треск, шум падающих камней. Такой тихий, но такой реальный. Будто и не в моей голове.
Назад!
Крик одергивает меня, прежде чем успеваю посмотреть вниз.
Беги!
Что такое? Все вдруг бегут к обрыву, отталкивают меня назад, а я до сих пор не понимаю, что происходит. Пока из-за края ущелья не показывается когтистая рука. Ужас становится настолько явным, что превращается в привкус во рту. Этот шум. Мне не показалось! Это моровы! Стражи бросаются в атаку. Визг металла, вой, тварь без головы валится на землю. Лим делает переворот, и кровь морова брызжет прямо на меня. Боже, кровь! Везде! Плещет в стороны, омывает землю. Увиденное парализует не только мозг, но и ноги. Самым разумным было бы спрятаться, ведь я стою в центре бойни, но я не могу. Тело парализовало. Они здесь. Не могу поверить даже сейчас, наблюдая, как они цепляются стражам в шеи. Неужели они всю дорогу следили за нами? Вот что это был за шум. Треск справа отдается в висках. Такой громкий, будто кусок дерева откололся. Тварь переламывает шею Гарсии легко, как ветку. И теперь направляется ко мне. Вид ее окровавленной пасти приковывает меня к месту. Нас отделяет шаг перед тем, как она валится на землю. Кто-то толкает меня, маячит перед глазами, но я его не вижу, только слышу звуки разрывающейся плоти. Они въедаются в голову, словно кислота, разъедая мысли. Еще толчок, и все вдруг проясняется. Изображение того, кто теребит меня, проясняется. Это Уилл.