Я готова.
Парень окидывает меня взглядом и кивает в сторону коридора. Вопросов не задаю, от него я все равно не добьюсь ответов, но могу добиться от того, кто поджидает меня в банкетном зале. Мужчина. Учитывая морщины, я бы сказала, что ему за пятьдесят, но мягкие черты молодят на пару лет. При виде меня он вежливо кивает на свободный стул.
Ты, надо полагать, проголодалась?
Качаю головой из стороны в сторону. Он улыбается.
Прошу, не стесняй себя. В еде мы нужды не испытываем.
И правда. Стол битком забит. Закуски, сыры, мясо, фрукты. В конце столешницы, которая растянулась метров на пять, вижу даже фаршированную утку и красный виноград. Или это фазан?
Или ты предпочитаешь что-то более утонченное?
Не успеваю оглянуться, как перед лицом материализуется тарелка. На самом деле, ее подал не знаю, как его называть. Тот парень в странной одежде, которая представляет собой непонятное сочетание костюма с высоким воротом и сюртука. Видимо, здесь все так одеваются. Мужчина жестом приглашает начать ужин, но я не спешу брать в руку вилку. После того как Блэквуд силой привез сюда, у меня нет желания давать им повод себя травить. Кто знает, что скрывается под этой золотистой корочкой?
Твои волнения не беспочвенны, но излишни, морщинистая рука подносит вилку ко рту. Спешу заверить, тебе не о чем волноваться.
На свой страх следую его примеру. Голодать недопустимо, особенно если я собираюсь отсюда выбраться. К тому же отказ может восприняться как оскорбление. А я ведь не хочу оскорблять того, чей дом снизу доверху напичкан охраной? Утиный жир заполняет рот, наслаивая на язык вкус пряностей. Необычный вкус.
Magret de canard à la sauce blanche, отпивает он вино. Утиная грудка в белом соусе традиционное блюдо французской кухни. Мое любимое. Вкус раскрывается, ежели добавить
Вы ведь не о французской кухне меня позвали поговорить.
Мужчина прерывается, и я уже начинаю жалеть, что мой язык живет своей жизнью.
Твое нетерпение допустимо. У тебя есть вопросы, которые жаждут отыскать ответы. Что же, я постараюсь их удовлетворить.
Мне не по себе от того, как он связывает слова. Краем глаза замечаю охранника у стены, еще двое по обе стороны от двери. Среди них Блэквуд, подпирает стенку, будто его главная задача не дать ей упасть.
Мое имя Кристиан Леблан, а это, взмах руки на людей у стены, мои подопечные. То, что я расскажу, мудрено уяснить, в разы сложнее поверить, ибо вера исходит из понимания. Дабы достичь этого, ты должна откинуть предрассудки и навязанные с годами узы скептицизма.
Почему он так говорит? Ему что, сто лет?
Я и мои подопечные представляем редкую касту сангвинаров, чья физиологическая особенность выделяет нас среди прочих. Сказанное касается генетической мутации, ошибок в структуре крови, кои обуславливают изменения работы организма.
Значение всех слов, которые он произнес, мне известно, но лишь по отдельности. Вместе они не говорят мне ничего конкретного.
В нашем организме недостает ферматоницина, первенствующего вещества в структуре кровяных телец и прямого проводника гемоглобина. Недостаток гемоглобина порождает недостачу кислорода и, как результат, кислородное голодание. Последствия подобного изъяна тягчайшие: спазмы, приступы, удушье и в конечном счете околеванец.
Выражение моего лица побуждает его добавить уточнение попроще.
Смерть, вино отправляется к морщинистому рту. Посему наш организм не способен к самостоятельному существованию. Дабы обеспечить выживание, приходится идти на крайние меры. С незапамятных времен сангвинары используют инъекции, позволяющие на некоторую толику времени восполнить запас кислорода в клетках. Процедура простая, но рискованная, ибо для инъекции требуется не лекарство, а кровь.
Кровь? опускаю вилку на стол, она до сих пор почему-то была у меня в руке. Животных?
К несчастью, нет. Животная кровь бедна на ферматоницин, поскольку они используют иные способы насыщения кислородом. Посему от использования животной крови не много проку, ибо даже толики литров будет недостаточно для нужд взрослого сангвинара.
То есть вы используете человвеческую кровь? Как вампиры?
О нет, белозубая улыбка разрывает неловкость, вампиры мифологические существа, в то время как мы настоящие и происходим из благородного рода сангвинаров
Благородный род? Больше похоже на какую-то секту.
но мы предпочитаем называть себя сиринити. Инъекции человеческой крови это не убийство или беспощадная забава, а способ выживания. Они наполняют клетки кислородом, позволяя организму сиринити выжить. Компликация в том, что эффект их недолговечен. Длительность зависит от силы организма. Некоторым потребно делать укол единожды в семь дней, иным каждые два часа.
По спине пробегает дрожь не только от сырости в помещении, но и от его слов. Использовать кровь, да еще и человеческую? Они все здесь, похоже, свихнулись.
Невзирая на риск, инъекция оказывает подлинно удивительное влияние, обновляет клетки, запускает процессы регенерации. Благодаря ей сиринити продлевают жизнь в буквальном смысле этого слова.
Точно секта. Авария, похороны, теперь секта. Молодец, Блум. В этом месяце тебе точно везет.
И где вы берете эту кр
Язык запинается на слове, но продолжать и не нужно. Мужчина и так понимает, что я имела в виду.
Бога ради, взмахивает он рукой так легко, будто рассеивает невидимое облачко пыли. Ты ведь не думаешь, что мы выкачиваем кровь из людей. За окном ведь двадцать первый век век прогресса, вселенских упрощений и банков крови. Состоятельный человек, которому пришла блажь расширить свои владения, вполне может приобрести подобное учреждение для собственных нужд.
Тогда зачем вы мне это рассказываете? Вы же не собираетесь
Ни в коем случае. Тебе, дитя мое, ничего не грозит. Здесь ты в безопасности.
Четверо охранников за спиной говорят об обратном. Говорю ему, что до сих пор не понимаю, почему я здесь. Блэквуду это не нравится. Я буквально чувствую, как напрягаются его плечи. Мужчина, наоборот, сдержан и терпелив. Как он сказал его зовут, Кристиан?
Дело в том, что у нас с тобой много общего. Ты никогда не замечала, что ты не такая, как все? Твое мышление отличается, поведение выделяется и это лишь поверхностные отличия.
К чему вы клоните?
К тому, дорогая моя, что ты не просто человек. Ты одна из нас.
Не может быть. Я обычная.
Не в традиционном соображении. Твоему организму не потребны инъекции, но важно не это. В твоих жилах течет особая кровь.
Что не так с моей кровью?
Как раз наоборот. Она идеальна. Дело в том, что
Кристиан рассказывает мне, что у сангвинаров целых двенадцать групп крови, а не четыре, как у обычных людей. Каждая обладает уникальным составом, но самой редкой считается двенадцатая. Она настолько редкая, что ею обладали лишь два процента населения, но за годы все носители вымерли, кроме меня.
Нет, качаю головой из стороны в сторону, у меня третья группа крови, третья положительная. Так написано в моей
медицинской карте? Помнится, твоя мать была доктором?
Не нравится мне его тон.
Хирургом.
Да, точно.
Бокал приближается к тонким, как ниточка, губам, создавая неловкую паузу. Не нравится мне эта пауза, и он, и комната. Вообще это место не нравится. Я хочу домой.
Что это за существо, завладевшее моей сестрой?
Это моров. Тварь, жаждущая только одного крови.
Он рассказывает мне о восстании, о столетней войне между кланами моровов и сиринити, о свирепых тварях, терроризирующих людей, и о том, как стражам удалось их сдержать, построив огромную стену, которая отделила мир людей от территории чудовищ. Мне вдруг вспоминаются слова дяди. Что он там говорил? Граница, врата Не могу сосредоточиться. Слишком много информации.