Она собралась с духом и с показным безразличием вошла в спальню. Все лучше, чем торчать в дверях как дура.
Почти всю правую половину комнаты занимала кровать с четырьмя столбиками; у левой стены, обитой яркой тканью, стоял деревянный шкаф. Комната пахла своим хозяином, и, окутанная его запахом, Люси застыла в смущении, словно оказалась с ним лицом к лицу в дезабилье.
Тебе что, кошка язык откусила? ласково спросил Тристан.
Его глаза сверкнули. Будь он львом, подергивание хвоста, несомненно, выдало бы готовность хищника к атаке.
Однако хищник уже атаковал.
Люси вновь захлестнуло негодование; тело сделалось неподвижным.
Она уперла руку в бок:
Значит, это правда? Ты поселился в Оксфорде?
Тристан помедлил, созерцая ее воинственную позу, и наконец соизволил ответить:
В настоящее время да.
С какой стати?
Он лениво пожал плечами:
Чудесный маленький городок.
Она тряхнула головой:
Ты бы никогда добровольно не согласился жить в такой дыре! Люси обвела рукой помещение. Сначала ты покупаешь половину моего издательства, потом находишь жилье рядом Что ты замыслил, Баллентайн?
Он высокомерно вздернул бровь:
Тебе не кажется, что ты несколько преувеличиваешь?
Люси сжала кулаки.
Мы не можем ни минуты находиться в одном помещении, чтобы не поссориться. Мы не сможем работать вместе, пойми. Продай мне свою долю. Я дам письменное обязательство, что твои книги по-прежнему будут издаваться.
Он вскинул голову:
Встречи с тобой доставляют мне удовольствие. Добавляют изюминку в мои будни.
Ну вот, затягивает разговор. Хочет, чтобы Люси его упрашивала.
Да лучше она отдаст свой голос за тори!
Одумайся! Нам не владеть компанией в равных долях.
Его брови снова поползли вверх:
Потому что это означает, что я могу и хочу наложить вето на все, что угрожает нашим продажам? Скажем, на радикальную феминистскую политику?
Да, прошипела Люси.
Планы, которые она вынашивала два года, разрушены. И разрушил их не кто иной, как Баллентайн. К ужасу Люси, от досады у нее защипало в носу. А ведь она не помнила, когда в последний раз плакала.
Тристан сдвинул брови:
Ну хватит. Перспектива уничтожения собственного бизнеса, разумеется, также и не в твоих интересах. Знаю, в Уиклифф-холле я доставал тебя своими розыгрышами все годы, что проводил там каникулы. И некоторые шутки были чересчур. Однако теперь мы взрослые. Не пора ли простить меня? Давай забудем все, начнем сначала. Если уж на то пошло, я могу принести извинения за свои подростковые грехи.
Вот черт! Лекцию о добродетели читает мужчина, который, если верить слухам, недавно спрыгнул с балкона прямо на розовый куст, убегая от разъяренного мужа. А как легко он разбрасывается своими извинениями! Неужели считает, что это сделает ее более податливой?
Ощущение поражения зажгло пламя гнева:
Ты думаешь, я испытываю к тебе неприязнь из-за детских розыгрышей?
Он прищурился:
А из-за чего же?
Поразительное невежество!
Так просвети меня, зловеще ухмыльнулся Тристан. Какие преступления я совершил против тебя, чтобы заслужить такую антипатию?
Антипатию? Отлично, теперь слушай, почему я испытываю к тебе неприязнь: ты распутник. Ты соблазняешь женщин ради самого процесса соблазнения, ради поддержания формы. Ты можешь попользоваться женщиной, только чтобы скоротать вечер, и затем избавиться от нее Ты ценишь банальные вещи и высмеиваешь серьезные, ты много болтаешь, но говоришь очень мало, что побуждает меня сделать вывод ты или ленив, или глуп, или все сразу Ты злоупотребляешь своим социальным положением в угоду гедонистическим привычкам, и самое худшее, тебе предоставили место в палате лордов, а ты не использовал его ни разу ни разу! притом что миллионы в этой стране вообще не имеют права голоса. Я не могу припомнить мужчин более бесполезных, чем ты. Я не испытываю к вам неприязнь, милорд, я презираю вас.
Плотина, давно давшая трещину, наконец рухнула; ядовитые слова хлынули наружу.
Последовавшая за этой тирадой тишина казалась оглушительной.
Тристан замер на месте как подстреленный. Его скулы медленно и неумолимо багровели от гнева.
Внутри у Люси зашевелились нехорошие предчувствия. Лишь теперь она поняла, что переступила черту, которую они оба когда-то негласно прочертили.
Тристан сделал глубокий вдох:
Бесполезный. Слово сорвалось с его уст холодно и презрительно.
Люси скрестила руки на груди:
Именно. И я не желаю делить с тобой бизнес.
Я понял. Тристан контролировал свой тон, однако в глазах закипало что-то недоброе. Он прошелся взглядом по Люси, с ног до головы, нарочито медленно, отчего все волоски на теле приподнялись. Люси провоцировала его на безумие.
Тристан повернулся к камину и уставился на раскаленные угли, положив одну руку на каминную полку. В ниспадающих одеждах и с отрешенным выражением на лице он походил на юного бога мщения, созерцающего огонь.
Скажи, Люси, раздался вкрадчивый голос, насколько сильно ты жаждешь от меня избавиться?
Вопрос обвился вокруг шеи, как атласная лента, и сдавил горло. Это ловушка.
Люси вздернула подбородок:
Назови цену. А я прикину, смогу ли расплатиться.
О, разумеется, сможешь!
Пальцами левой руки Тристан принялся лениво ощупывать стоящие на каминной полке предметы изгибы керамического корпуса часов, продолговатую коробочку, тяжелый подсвечник, выточенный из дуба. На подсвечнике пальцы задержались. Он примерился к нему и обхватил ладонью.
Люси обдало жаром, словно от открытого огня.
Сможешь, повторил Тристан, поворачиваясь к ней. Его глаза на фоне света и тени казались бездонными озерами. Вопрос в том, захочешь ли.
Его рука, обхватившая подсвечник, медленно заскользила вверх-вниз по полированному дереву насколько Люси могла сообразить, жест непристойный и в то же время жутко завораживающий. Отблески пламени играли на обнаженной груди Тристана и на его красивых пальцах, без сомнения, познавших все самые бесстыдные ласки на свете.
От такой наглости у Люси перехватило дыхание.
Я жду, прошептала она. Назови свою цену.
Сверкнули волчьи зубы:
Ты умная женщина. Отгадай.
Ты плотоядно пялишься на меня и при этом поглаживаешь фаллический объект. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, какую цену ты предлагаешь.
Хм-м. Допустим.
Грубое, похотливое животное!
Ты обо мне или о себе?
Люси молча жгла его яростным взглядом.
Тристан оставил подсвечник в покое.
Дорогая, я распознаю вожделение с двадцати шагов, а ты, вопреки случившемуся ранее приступу целомудрия, буквально кипишь от желания. Я узнаю его по блеску глаз и по очаровательному румянцу на твоих щечках. Если бы я дотронулся пальцами до твоей шеи, то ощутил бы сердцебиение, неестественно частое и сильное.
Ноги Люси внезапно подкосились, не в силах удерживать ставшее слишком тяжелым тело. Пылающие щеки, участившийся пульс Все верно.
Ты смешон, проговорила она сиплым голосом.
И тем не менее никто из нас не шутит. Одна ночь. Одна ночь в постели с тобой за один процент акций компании. И плюс к тому письменное обязательство продолжать издание моих книг. Такова цена.
Люси дышала часто; голова кружилась.
Значит, ты лгал, заявляя, что никогда не форсируешь свое внимание к женщинам.
Тристан приподнял брови:
Я не форсирую. Сомневаюсь, что кто-либо другой в моем положении рассматривал бы возможность сделать предложение подобного рода, учитывая потенциальный крах бизнеса. Отклони предложение и все по полному праву останется на своих местах. Прими его и «Лондонский печатный двор» будет твоим. Его взгляд скользнул мимо Люси и уперся в кровать. Можем приступить немедленно. Уже завтра утром ты проснешься полностью удовлетворенной владелицей издательского дома. С моей стороны просто глупость заключать такую невыгодную сделку.