Можешь говорить. Я взрослый человек, и сам отвечаю за свои поступки. Даже если я уйду в запой, это мое личное дело, но никак не ваше.
Андрей встал из-за стола, пошел в коридор, а через пару минут снова был на кухне. Он положил несколько купюр по 500 и 1000 рублей перед Кирой, и сказал:
Это плата за уборку и приготовление пищи. С этими словами Андрей вышел из кухни, и направился в гостиную. По пути в гостиную он крикнул Кире:
Будешь уходить, захлопни, пожалуйста, дверь!
Кира сидела за столом и в недоумении смотрела на деньги, которые лежали перед ней. Это было очень обидно, она ведь хотела помочь, причем от чистого сердца. Но теперь девушка отчетливо поняла одну истину. И она хотела озвучить свою мысль Андрею.
Она встала из-за стола, не взяв ни одной купюры. Затем девушка надела пальто и шарф, а так же сапоги. Она прошла в гостиную, и сказала Андрею, который стоял и смотрел в окно:
Андрей, я только хочу сказать, что благодаря тебе поняла одну истину: нельзя помочь человеку против его воли. И если он сам не попросит о помощи. Я не могу помочь тебе, а ты не смог бы помочь Артёму.
С этими словами Кира прошла в коридор, вышла в подъезд, и закрыла дверь с той стороны.
Андрей в тишине квартиры остался один.
Он поймал себя на странной мысли: парень не испытывал ни капли благодарности к Кире, которая сделала уборку и приготовила поесть. Андрей был бы благодарен, если бы его оставили в покое.
С этой мыслью он пошел к себе в спальню, взял с кровати телефон, и отключил его. Теперь ему, по крайней мере, никто не позвонит.
На прикроватной тумбочке лежал дневник. И, пока у Андрея есть такая возможность, он будет читать дальше.
«Все, описанное выше предыстория, чтобы обрисовать общую картину. Более подробно я расскажу о последнем годе жизни. А именно, с 1 января 2018 года. Этот год стал накапливать в моей чаше терпения все больше материала. И к концу 2018 года накопилось столько, что дальше терпеть не было сил.
Андрей, хочу отметить, что я и правда почти всю свою жизнь мечтал о том, что мне исполнится 18, и я уеду из родительского дома. Я жил этой мечтой, и она была моим топливом. Но это топливо внезапно иссякло 1 января 2018 года.
Помнишь, в тот день ты пригласил меня в гости, а я не пошел? Я расскажу, что же случилось на самом деле.
Началось все с банального плохого предчувствия. Я проснулся в 6 утра и больше не мог сомкнуть глаз. Родители ушли отмечать Новый год в какой-то клуб, Наташа встречала праздник с мужем, а я остался один в благословенной тишине.
Родители пришли к 11 утра пьяные и веселые. Я в это время уже не спал, а просто залипал в вк и слушал «Skillet», как сейчас это помню.
Они пошли на кухню и что-то оживленно обсуждали, я не слушал, о чем они говорили. Но почему-то очень сильно напрягся.
Потом ко мне в комнату вошла мать. Она явно хотела со мной серьезно поговорить, о чем она тут же и сообщила. Я выслушал от нее странную претензию, что я ни с кем в свои 15 лет не встречаюсь. А мой аргумент насчет того, что для меня сейчас самым важным моментом является учеба, не возымел эффекта. Я понимал, что с пьяными людьми спорить бесполезно, но остановиться не мог.
Ты не понимаешь, сказала мама, ты просто позор нашей семьи. Это ненормально, что тебе даже в классе никто не нравится. У тебя нет друзей
У меня есть друзья! Не выдержал я, Просто я не привык общаться с кем попало! Неужели то, что я хорошо учусь и всесторонне развиваюсь, для тебя ничего не значит?
А зачем тебе столько времени уделять учебе? Ты и так не семи пядей во лбу, а на платное отделение можешь не рассчитывать. Мы не будем тратить деньги впустую. Вот нашел бы себе приличную девушку при деньгах, и все было бы отлично.
Я не поверил своим ушам, а глаза у меня просто на лоб полезли:
То есть, ты хочешь, чтобы я стал необразованным альфонсом? Я не выдержал и вскочил со стула, Объясни, за что ты меня так ненавидишь?! Что я тебе такого сделал? В конце концов, я на этот свет не просился!
Да вот лучше бы ты не родился вовсе. От тебя одни проблемы. Ты то и дело пытаешься поссорить меня с Виктором! Как я должна к тебе относиться?
Я не пытаюсь сказать того, чего нет на самом деле! С 11 лет я терплю сексуальное насилие по отношению к себе, а ты закрываешь на это глаза, потому что не хочешь верить! Ты права, лучше бы я никогда не появлялся на этот свет!
Я не смог держать себя в руках, к глазам подступили слезы, и я побежал на кухню. Там была аптечка с кучей лекарств. Мать плохо спала, и постоянно пила снотворное, причем рецептурное. Его у нас было в избытке. Я вбежал на кухню, открыл подвесной шкаф, и достал аптечку. Там я нашел снотворное и какие-то транквилизаторы. Я налил себе стакан воды из крана. И дрожащими руками высыпал горсть таблеток на ладонь. Умирать не хотелось, если бы ты знал, как не хотелось! Но я больше не мог выносить этот ад.
Я держал таблетки в руках, а рядом стоял стакан с водой. Когда я уже принял решение выпить таблетки, на кухню вошла мать.
Что она сделала, как думаешь? Нет, она меня не остановила. Вместо этого она сказала:
Можешь пить эти таблетки и вообще делай, что хочешь, мне плевать. Всем только лучше будет без тебя.
Это почему-то меня остановило. Я положил таблетки на стол, вышел в прихожую, надел сапоги и свое любимое клетчатое черное пальто.
Я не помню даже, как вышел на улицу. Я даже не взял с собой телефон. Слезы замерзали на морозе и высыхали на ветру. Я шел, куда глаза глядят, и так дошел до школы. Там я зашел на спортивную площадку, залез на турники, на которых можно было сидеть, как на лестнице.
Я просто сидел там, и смотрел вниз, размышляя о том, в каком безвыходном положении я нахожусь.
Я не мог никому рассказать о том, что происходит в моей жизни мне просто было стыдно. Уйти из дома мне было некуда, там оставаться было мучением, и жить, в общем-то, тоже было мучением.
Но что мог сделать подросток в 15 лет?
Единственным глотком свежего воздуха была наша дружба. Но, когда мы встречались где-то, или когда я приходил к тебе в гости, я всегда понимал, что это временное облегчение, а дома меня ждет настоящий ад.
Пока я сидел на турнике, у меня замерзла голова, и я надел капюшон. Мне очень хотелось в тепло. И в кармане, к моему счастью, оказались деньги.
Я слез с турника и пошел в сторону метро.
Если честно, я шел на совершенном автомате, и как дошел до Девяткино, вообще не помню. Но в метро было долгожданное тепло, и мало народу.
На станции тоже было не очень людно. Я дождался своего поезда, зашел внутрь и устроился в самом дальнем углу.
Под мерный стук колес я практически задремал, и очнулся только на Звенигородской. Там я пересел на фиолетовую ветку, доехал до Адмиралтейской, и пошел в нашу «Шоколадницу».
Я прошел за самый дальний столик и заказал себе кружку горячего шоколада. Уже по привычке в этом месте я ожидал встретить тебя, но в помещение вошел Тимур. Он был, как обычно мрачен, и как всегда, в черном. Он осмотрелся по сторонам в поисках свободного столика, и, увидев меня, направился в мою сторону.
Вообще Тимур был последним, кого я хотел бы видеть сейчас. Но он мне не оставил выбора, когда подошел, поздоровался, снял куртку, и повесил ее на стул напротив, а потом присел сам.
Я не настроен общаться. Сказал я, дав понять, чтобы от меня отстали.
Я тоже, сказал Тимур, пролистывая меню, но так как здесь оказался знакомый мне человек, невежливо будет не присоединиться.
А ты не думал, что я могу здесь кого-то ждать?
Тимур кивнул в сторону кружки, которую я обхватил руками:
Какао выпил почти наполовину, ты расстроен и угнетен, несмотря на то, что сегодня первое января. К тому же, ты не сказал сразу, что здесь занято, а придумал эту отговорку на ходу.
Я понял, что Тимур был прав. Он мне не нравился, но он был умен. Этого нельзя было отрицать.