Я понимала, что история с ним еще не закончена. И почему-то мне это очень сильно не нравилось.
Вечером позвонила Ирина, плача в трубку от облегчения и счастья, что Никита был дома.
Глава 3
На планерке у Шевцова было как обычно муторно и скучно.
Так, теперь по Кожемятову, сказал начальник с таким видом, как будто долго оттягивал неприятный момент, но тянуть больше не представлялось возможности, заключение готово. Винокурова, съезди в морг, забери, завтра похороны. Кто у нас отправится провожать Кожемятова в последний путь? Овсянников, Решетников и Винокурова. Народу должно быть много, фигура заметная в масштабах страны. Будьте бдительны, дети мои. Возможно, удастся зацепить кого-то интересного нам.
Подъехав к моргу, я не спешила выходить. Покойников я не боялась, но бывать в морге очень не любила. Была в нем какая-то безнадежность, какая-то необратимость. Вот еще вчера ты был полным сил, еще молодым человеком, который принадлежал к сильным мира сего, а сегодня ты лежишь на холодной железной полке. А жизнь течет дальше без тебя. А завтра так вообще никто и не вспомнит о тебе.
Из дверей морга, практически под руки вывели женщину, должно быть с опознания. Я тяжело вздохнула и пошла внутрь.
Судмедэкспертом по делу Кожемятова был Борис Натанович Шниерсон. Очень опытный эксперт и очень старый еврей. Когда меня еще на свете не было, он был уже очень уважаемым судмедэкспертом.
Добрый день, Борис Натанович! бодро поприветствовала я старика.
Милая девушка, у меня все прекрасно со слухом, совершенно не обязательно кричать мне в ухо, беззлобно ответил он, и вам таки день добрый.
Извините, улыбнулась я.
Если Вы за бумагами, милое создание, то они на столе в кабинете.
Я покосилась на тело Кожемятова на столе.
Разве Вы еще не закончили? удивилась я, кивком показав на Ивана.
Если по служебной части, то давно закончил, Борис Натанович свое дело знает. Но я старый еврей, милая девушка, и я люблю деньги. Попросили его подмарафетить к завтрашней церемонии, объяснил Шниерсон.
Я усмехнулась. Ну, в принципе, почему нет, никому плохо старый еврей не делает.
Я внимательно посмотрела на лежавшее передо мной тело и даже задумчиво обошла его вокруг.
Вас что-то смущает, Аленушка?
Нет, просто Подумала о том, как меняет людей смерть. Он вроде бы и на себя стал не похож, подумала я вслух.
Вы совершенно правы, милое дитя, смерть творит свои изменения. И я рад буду показать Вам. Вот обратите внимание на носовые хрящи
Следующие полчаса Натанович посвящал меня в тонкости своей работы.
Удивлена, восхищена, раздавлена, слегка аплодируя, поднялась я, спасибо, Борис Натанович, это было чрезвычайно интересно!
Рад служить, барышня, отвесил шутливый полупоклон старый еврей.
Глава 4
Народу было много и зал прощания городского крематория с трудом вместил желающих.
Губернатор, который в былые времена с разбегу бежал, чтобы лизнуть Кожемятова, как и остальные официальные лица, в виду последних событий, присутствовать не пожелали, хотя могли бы и попрощаться с дорогим другом. По той же причине не было и всенародно известных богатеев, которые не желали, чтобы их имя фигурировало в отчетах. Как-то отец сказал мне, что у очень богатых людей служба безопасности и разведки работает едва ли не лучше, чем ГРУ в целом. Так что, были соратники и партнеры не самого высокого полета. Только один человек, имя которого слишком известно, чтобы его называть, плевать хотел на все отчеты и приехал отдать дань памяти Ивану Кожемятову. Кажется, в юности они часто встречались то ли на турнирах по борьбе, то ли по самбо. Я зауважала этого человека за его смелость и порядочность. Хотя последнее, конечно, весьма и весьма спорно.
Дамы, присутствовавшие на церемонии прощания, вызывали у меня приступ неуместного веселья. Стараясь как можно больше подражать западной культуре, наши перекачанные силиконом и гилауронкой Мани и Тани дополнили свои наряды шляпами и большими черными очками. Уж им-то, конечно, было необходимо прятать свои заплаканные глаза. Слово дали вдове, и я вторично развеселилась. Законной женой она пробыла аж три месяца, пока весьма неосмотрительно не бросила на кровати свой телефон с открытым мессенджером, где достаточно часто называла мужа непроходимым тупицей и жаловалась, как он ей надоел. Кожемятов собрал ее вещи, пока она была в душе. В разводе они были уже около двух лет.
Я вздохнула. Ивану Кожемятову было сорок два года и как-то так выходило, что по-настоящему близких людей у этого человека не было. Воспитывала его бабушка, почившая 5 лет назад, родители женаты, кажется и не были, мать непутевая, бросила сына и ушла в загул, из которого так и не вернулась. Бабушку Кожемятов боготворил и очень горевал, когда ее не стало. Он купил ей хороший дом за городом, нанял помощников, в общем, обеспечил достойную старость, но самой большой радостью для старушки были визиты Ванюши. Все просила она правнуков поняньчить, но не дождалась. Детей у Кожемятова не было, родственников не было, жены нормальной и той не нажил.
Вдова вытирала черным ажурным платочком сухие глаза и картинно судорожно запиналась. Видно надеялась на долю в наследстве.
Следом выступал его заместитель и, по его словам, настоящий, близкий, преданный друг Вани.
Я открыто усмехалась, так как этот настоящий и преданный друг сдал Кожемятова со всеми потрохами первым. Причем, делал это столь усердно, словно на дворе был снова 37 год.
Да, не хотел бы я, чтобы мои похороны были похожи на эти, задумчиво сказал мужчина рядом.
Я оглянулась на незнакомца. Рядом стоял мужчина средних лет, ближе к сорока, бритый налысо, с аккуратно очерченной черной бородой по моде. Он был похож на кавказца, но речь была с английским акцентом.
Почему?
Столько фальши, покачал он бритой головой.
Почему Вы так считаете? слегка улыбнувшись, спросила я.
По той же причине, по которой Вы так ехидно ухмыляетесь, парировал он.
Наверно на официальных похоронах всегда так, пожала я плечами.
Мне кажется, что единственный человек здесь, который по-настоящему горюет, это вон та молодая женщина.
Я проследила направление его взгляда и нахмурилась, узнав Ирину. Она по-сиротски приткнулась в самом конце зала.
Вы не знаете, кто она покойному?
А Вы кем ему приходитесь? решила я ответить вопросом на вопрос.
Мы занимались вместе спортом и имели кое-какие дела. Бизнес. Могу ли я задать Вам тот же вопрос?
Мы были знакомы по работе, пробурчала я.
Он кивнул и снова начал рассматривать толпу.
Мы с Вами раньше не встречались? спросила я, чувствуя что-то смутно знакомое в его фигуре и голосе. Глаза скрывали темные очки, впрочем, как и у половины присутствующих.
Словно прочитав мои мысли, мужчина снял очки и посмотрел на меня черными, словно уголь, глазами под красиво оформленными бровями. Несмотря на всю брутальность его образа, он был настолько ухожен, что, если бы мне просто показали его фотографию, я бы решила, что он гей.
Джованни, протянул руку мужчина, представляясь, думаю, что запомнил бы столь милую девушку.
Алена, коротко ответила я.
Гражданская панихида закончилась и тело перенесли в помещение для кремации.
Народ постепенно потянулся к выходу. Кто старался выйти незаметно, кто, не стесняясь, направлялся к выходу, как например, вдова, под руку с кем-то столь же скорбящим, как она сама.
Когда процедура была полностью завершена и урну с прахом поместили в специально отведенную ячейку, дорогой и близкий друг заместитель, положил руку на плиту, громко, театрально вздохнул и за ним вышли последние провожающие.
Мы тоже вышли на улицу, я поискала глазами Ирину и не увидела ее.