Большая Россия (СССР) была, а после Октября осталась целостной частью света, соединившей в себе два мира, и сохранившей себя как самобытное государственное образование. Кроме истории «собственно европейской (Западной И.Б.), которую она создавала, развивала, культивировала, у нее была еще и другая» история «азиатская, вынужденная, навязанная, неотвязчивая. Обе шли параллельно одна другой, обе самостоятельные, враждебные, никогда не примеренные» [3].
В XX веке (включая и его советский период) Большая Россия развивалась в рамках своей культурно-исторической линии и отечественной традиции как целостность с ее основными элементами: исходным славянским субстратом; «варяжским» западноевропейским влиянием; византийско-православным элементом и восточным воздействием степных народов [4]. Именно это обстоятельство ставит исследователя перед необходимостью осмысления проблемы «Россия Запад Восток» в единстве формационного и цивилизационного подходов. Это позволяет ему более предметно детализировать своеобразие каждого из исторических этапов развития России и извлекать уроки как из триумфа, так и из поражения, думается, как всегда, это бывало в нашей истории, временного.
Практика критерий истинности теории и чему она учит
Применительно к задаче воплощения теории в практику и извлечения из этой практики соответствующих уроков (выводов) нельзя не обратить внимания на то, что с формационной точки зрения все досоциалистические способы производства (в том числе капитализм) с присущими им специфическими производственными отношениями стихийно зарождались и развивались в виде экономических укладов в недрах предшествующих социально-экономических формаций и длительное время, проходя своего рода «инкубационный период», и, накапливая опыт организации и управления экономикой, основанной на наёмном труде, отлаживали хозяйственный механизм, формы оплаты рабочей силы и т. д. Придя к власти, буржуазия, получила уже готовую систему производственных отношений и испытанный механизм хозяйствования. В отличие от этого коммунистический (социалистический) способ производства, в силу его полярной противоположности капиталистическому, стихийно возникнуть и развиваться не может ни в каком виде, даже в виде экономического уклада.
Следовательно, в недрах капиталистического общества какие-либо элементы социалистических производственных отношений зародиться не могут, хотя цивилизационный «код» в основных своих чертах и традициях сохраняется. Поэтому, завоевав политическую власть, рабочий класс никакого опыта, никакого примера или образца для создания принципиально новой системы экономических и социальных отношений не имеет. И, таким образом, страна, в которой впервые победила социалистическая революция, оказывается в роли первопроходца, которому предстоит пройти по никем ещё нехоженому пути. Преодолевая при этом все препятствия и преграды и исправляя на ходу неизбежные ошибки и просчеты, ни на один миг, не теряя при этом из вида исторической перспективы и конечной цели своего движения. Быть же первопроходцем в любом крупномасштабном деле миссия хотя и почётная, но весьма трудная. Она требует напряжения всех сил и готовности к самоотверженности и даже к самопожертвованию.
В послереволюционной России возникло множество и других острых проблем, требующих незамедлительного решения. Они были связаны с катастрофическим состоянием экономики страны, пережившей подряд две войны империалистическую и гражданскую. Так, если во всей огромной стране за весь 1922 год было произведено 320 тыс. т стали, 11,3 млн т угля, а вся продукция машиностроения составила 300 штук металлорежущих станков, 106 паровозов, 400 грузовых вагонов и 1 пассажирский вагон, если кожаной обуви было произведено 6,8 млн пар, то есть 1 пара на 20 человек, а тканей всех видов 4 метра на душу то это означало, что производительные силы страны были не просто подорваны, а полностью разрушены. Россия продолжала ходить в лаптях, тогда как Америка уже разъезжала в автомобилях Форда. Вывод: материальной базы для формирования новых производственных отношений попросту не существовало.
В этих условиях отдать экономику на волю безбрежного «монетаризма» и рыночной стихии означало бы обречь страну на неизбежную гибель, ибо развитые империалистические государства, окрепнув после Первой мировой войны, немедленно осуществили бы всеобщий принцип капиталистической конкуренции «добивай слабых и отстающих». Они уже тогда разорвали бы страну на части, превратив каждую из этих частей в свою колонию, и навсегда покончили бы с тысячелетней российской государственностью и русской цивилизацией, которая всегда нуждается в охранении.
Понятно, что в этих условиях необходимо выработать такую экономическую стратегию, такую тактику, реализация которых способствовала бы одновременно и подъёму производительных сил до уровня, соответствующего новым производственным отношениям, и созданию условий, при которых эти производственные отношения развивались бы в соответствии с требованиями объективных экономических законов. При этом очевидно, что никакими волевыми действиями, никакими декретами или другими юридическими установлениями новые производственные отношения ни создать, ни упразднить, ни изменить невозможно. То есть экономическая политика только тогда может быть успешной, а её осуществление только тогда может привести к намеченной цели, когда её выработка опирается на прочную научную базу.
Такую долгосрочную экономическую политику выработал В.И. Ленин. В историю она вошла, как ленинский план построения социализма в СССР, рассчитанный на переходный период от капитализма к социализму [5]. Составными частями этого плана, как известно, являются: индустриализация страны; кооперирование крестьянских хозяйств; культурная революция. Весь этот план в целом и каждая его составная часть, а также их взаимосвязь и взаимодействие были строго научно обоснованы, опирались на марксизм, в развитие которого сам В.И. Ленин внёс неоспоримый вклад.
Так, в основе индустриализации страны лежало учение о законах расширенного воспроизводства, развивая и углубляя которое Ленин впервые чётко сформулировал закон преимущественного роста производства средств производства по сравнению с производством предметов потребления. Именно опираясь на указанный закон, Ленин поставил на первое место задачу воссоздания и развития в России тяжёлой промышленности.
Столь же обоснованным было кооперирование крестьянства. Его логическим продолжением стало создание коллективных крестьянских хозяйств (колхозов). По данным переписи населения 1926 года, доля сельского населения в России составляла 82 %, а доля городского 18 %. Это означало, что 4/5 трудовых ресурсов страны было занято добыванием насущных средств существования и лишь менее 1/5 части приходилось на все остальные отрасли и сферы деятельности: промышленность, строительство, транспорт, образование, здравоохранение, науку, культуру, государственный аппарат и пр. При такой структуре занятости населения ни о какой индустриализации и развитии непроизводственной сферы не могло быть и речи. Необходимо было перераспределение трудовых ресурсов в пользу города.
Аналогичный процесс происходил и в капиталистических странах в период их индустриализации, но там он продолжался мучительно долго, стихийно, сопровождаясь массовым разорением мелких товаропроизводителей крестьян, фермеров, ремесленников и т. д. Часть из них находила работу в городах, другая часть пополняла ряды безработных, пауперов, нищих и обездоленных.