Развернуть подаренный сверток удалось лишь на третий день: в нем находились вязанные плотным узором шерстяные варежки, на коричневом фоне которых розовели восьмиугольные снежинки с зелеными листьями; шапочка с тем же узором, воздушное льняное платье с широким кожаным, вышитым бисером, поясом, почти невесомый жилет из тончайшей светлой кожи с нежной меховой оторочкой, точь-в-точь как на тех женщинах со станции, и прелестные атласные туфельки. В глубине вещей лежал кошелек с десятью золотыми монетами, каждая достоинством десять рублей, маленькое круглое зеркало в серебряной рамке и записка со словами: «Береги его». Увидав деньги, Маша спрятала кошелек обратно в сверток. Воровства среди детей не замечалось, но она уже знала по своему невеликому опыту: лучше не искушать. Деньги при случае зашила в пояс школьного платья. Ткань была грубая, плотная, сверху надевался фартук, поэтому контуры монет не проглядывались. С формой выручили жители, дети которых выросли, а платья, фартуки и прочие школьные атрибуты тщательно хранились в семьях, а теперь сгодились.
У Маши долго не получалось прийти в себя от чувств, захлестнувших ее при виде внезапно свалившихся сокровищ. Но достались, считала, не совсем правильным путем. Год назад для нее это была мелочь, на которую она бы не обратила особого внимания. Теперь Маша научилась ценить. Конечно, была безмерно счастлива, но постоянно возникал один и тот же вопрос: почему? «Почему именно мне подарили? За что меня выбрали? Зачем? И слова береги его Кого подразумевали? Может, с кем-то перепутали? С кем? Надо спросить у взрослых, кто так одевается, вполне вероятно, найдется, кому полагался сверток», размышляла девушка.
Новые документы не понадобились. Власти лояльно отнеслись к петербургским детям и воспитателям, проникшись бедственной ситуацией. Помогали чем могли, и с их стороны к кому-либо из приехавших из-за принадлежности к благородному сословию притеснения отсутствовали. На том и порешали: пусть все останется без изменений.
В первые месяцы жизни на острове дети побывали почти на всех объектах необъятной, построенной на века Владивостокской крепости острова. Больше всего старшие мальчики интересовались системой колодцев, родников и резервуаров для питьевой воды. С вершины рядом находящейся сопки она стекала по трубам, попадая в многотонные, глубиной до тридцати пяти метров, бетонные емкости, а из них по трубам уже попадала в каждый двор близлежащих поселков Поспелово и Канала. Старожилы говорили: вода в их местах волшебная, сколь наберешь и сколь она стоит, не испортится, и это истинная правда. Женщины здесь отличались чистой ровной кожей, толстыми длинными косами и добрым нравом. От воды или еще от чего, история умалчивает, но факт. «Видимо, ветра ненужное повыдували!» шутили они. Жаль только, источники не могли похвастать гигантскими запасами, поэтому в островских поселениях, удаленных друг от друга на приличное расстояние, проживало незначительное количество жителей.
Как-то в декабре, до морозов, дети вместе с воспитателями отправились в поход на самую высокую сопку острова Русских, в основании поселка Подножье. Сперва сели в лодки, чем существенно сократили путь. Старшие мальчики умело справлялись с веслами не зря тренировались больше месяца. Переплыли внутреннюю бухту Новик, в поперечнике она не более полутора километров. Радовало солнце, тепло и безветрие, а также отсутствие снега. Дорога на сопку часто петляла и на нескольких глухих поворотах была крутоватой на подъем. Несмотря на мелкие сложности, поход проходил в бодром настроении. Ближе к вершине им попался ключ, бьющий из-под земли.
Опять! старшие мальчики подскочили к воде и стали пробовать ее на вкус. Та лилась густым напором, но с краткими перерывами, была свежей и прозрачной.
Необычайное явление! воскликнул ученый и всезнающий среди детей Петр Воронцов, сын потомственных фабрикантов. Мы в который раз встречаем источник, бьющий с заметной силой и почти с самой высокой точки горы! Нет иного объяснения, эти сопки молодые вулканы. Внутри бурлят дивные, положенные только им процессы: нагревание жидкости и поднятие наверх, на оконечность! Да и вода, несмотря на время года, не очень холодная!
Все присутствующие подтвердили: да, она теплее, чем на Канале. Маша, больше интересовавшаяся миром растений, еще по дороге отметила, что папоротник зеленый, хотя немного увял. На Канале он давно побурел и засох. А вслух отметила:
И правда: до сих пор можно гербарий собирать!
Младшие девочки, довольные образовавшейся паузой, нарвали тонких зеленых веток и начали плести венки, надев по готовности поверх теплых платков. На вершине расположился военный форт, к нему шла мощенная ровным гранитным камнем розового цвета в темную крапинку изрядно широкая дорога. Над входом красовались огромные бетонные цифры «1909». На искровой станции тоже были цифры «1910», а на форте Поспелово «1903». Видимо, тут было принято выкладывать на фасадах зданий год постройки.
По выходным петербургские дети посещали церковь. Сопровождал детей Патрик: молодой человек, учитель математики и одновременно воспитатель у малышей. Те в город не ездили, учились в местной школе. В отличие от других воспитателей, по-русски изъяснялся прекрасно, даже без акцента. Кто он был англичанин или шотландец, Маша не помнила, главное, добрейшей души человек.
Путь в школу хотя был и не близкий, но девушке морская дорога безмерно нравилась. Погода в основном стояла теплая, солнечная, и это было непривычно. В Петербурге глубокой осенью и зимой хмарь, влажность, туманы. А здесь море и небо голубое, ни облачка, ни тучки, ветра нет. Красота!
Война, развернувшаяся в западной части, до Владивостока пока не докатилась. Но жили как на пороховой бочке из-за сложностей с японцами. Действовавшую обстановку учителя из гимназии считали совсем не простой: интервенты спали и видели, чтобы город перестал существовать в качестве российской оборонительной крепости Дальнего Востока.
Из соседнего дома, находившегося в нескольких шагах от искровой станции, к петербургским детям часто приходила в гости девочка Поля, ей было двенадцать. Рассказывала страшилки, любила петь; носила нарядные с вышивкой платья, а косы всегда красиво заплетены. Один раз она помогла Лизе заплести волосы с одной стороны головы на другую веночком, и Маша вспомнила: у красавицы, подарившей сверток, из-под платка виднелась очень толстая темно-русая коса, заплетенная подобным образом. Она сразу спросила, кто Полю так научил.
Кто-кто, мама, конечно, с живостью в голосе ответила девочка.
А вы местные или приехали откуда?
Я отсюда, а родители мои в этих краях лет двадцать. Мы, эстонцы, рыбаки-поморы, учим всех правильно рыбу и морских гадов разводить.
Кто такие морские гады? удивилась Маша.
Кто-кто трепанги, гребешки, улыбнулась Полинка.
Маша слышала про эстонцев. Жили обособленно, занимались рыбалкой и садоводством. Вот кем были те женщины
Поля, а ты можешь объяснить значение слова «гешелёк»?
Девочка задумалась.
Гешель схрон, только маленький. В нем прячут самые ценные вещи, ответила Поля, сразу став серьезнее, и вскоре убежала домой.
Маша проводила девочку глазами, отметив про себя, что не будет больше вслух произносить незнакомое ей слово. Конечно, пока не представится благоприятный случай. В детской колонии эстонских девочек не было, тем более ее возраста. Значит, ни с кем не перепутали. Просто ее выбрали. Теперь надо разобраться со словами в записке, возможно, это будет ключ к разгадке. Наверное, подразумевался гешелёк с деньгами, которыми можно будет воспользоваться исключительно в крайнем случае