Йозеф поднял бровь.
В смысле?
За гигиеной следите. Представьте, что было бы, если бы мы с вами хранили зубные щетки в одном шкафу: там и так влажно, а тут еще прибавится целый рассадник бактерий. И с бритвами так же.
Йозеф усмехнулся.
А как ты тогда ешь в столовой? Там же все из одной миски жрут.
Не спорю, тарелки моют плохо, да и еда невкусная. Я ношу ее с собой.
Они вернулись в гостиную. На вопрос арендодателя «Ну как?» студент-филолог еще раз огляделся и сказал:
Мне здесь нравится, герр
Называй меня Йозеф.
Хорошо Йозеф. Меня все устраивает, претензий нет.
Я рад. Только главное это чтобы ты не нарушал правила, особенно что касается гостей. Иначе прогоню.
Не переживай, у меня все равно друзей немного. Есть у меня один человек Он улыбнулся. Я вас заранее извещу, когда она придет в гости.
Подружка, что ль?
Я предпочитаю говорить «дама сердца».
У, тогда уж извини. Хорошо, только вы, это, если она на ночь вдруг заглянет, потише там.
Иосиф нахмурился.
Мы не устраиваем подобных пошлостей, Йозеф.
Понял, сказал арендодатель, едва сдерживая смешок.
«И как она выносит тебя?» подумал он.
За чашкой чая они разговорились.
Расскажи о себе, сказал Йозеф. Чем занимаешься, помимо учебы? Где работаешь?
Ну, я вообще из Битенбурга приехал, с родителями жил. Так уж получилось, что я прошел в институт Гете по баллам, поэтому решил учиться именно здесь. Родители дали денег на первое полугодие, а там уже планирую работать. Вообще, немного у меня есть от журнала «Культура», но там гроши максимум полторы марки в месяц, если присылать в редакцию каждую неделю по одному произведению, а вместе с учебой не всегда остается время на творчество.
Ты пишешь?
Да, стихи.
Ого, поэт! Расскажи чего-нибудь. Я в стишках не особо разбираюсь, далек от высокого, но не прочь послушать.
Иосиф потер подбородок.
Ну А, вот. Посвящено моей даме сердца. Слушай:
Я гладил твои руки,
Мягкие, как шелк,
Я целовал твои губы,
Нежные, как цветок.
Я люблю тебя всем сердцем,
Как лучик в небе сером.
Я хочу с тобою быть,
Нас связывает с тобою нить
Нить любви и добра,
Душевной теплоты.
Любовь самая лучшая и вечная муза для поэта, Йозеф.
Ренау прыснул, поэт нахмурился.
Смейся, смейся. Я тоже раньше смеялся, считал это слишком банальным. Но потом я понял, каково это любить.
Йозеф заржал во всю глотку, Иосиф затих. Больше они на эту тему не говорили.
Дальше пошли формальности: подписали договор пока на полгода, хотя Иосиф и уверял, что проживет здесь все четыре года обучения. Йозеф задумался. Если этому студенту можно будет довериться, то он уедет и оставит квартиру на него, а потом поэт может жить столько, сколько захочет. Если он, конечно же, не доставит хлопот, в чем Йозеф не сомневался: не каждый вытерпит его лепет про любовь и отдельное хранение бритвы.
Иосиф оплатил аренду на месяц вперед, и завтра он должен приехать сюда вместе с вещами.
3
Прошло несколько дней, началась первая учебная неделя. Иосиф и Йозеф виделись только по утрам и вечерам, остальную часть дня никого дома не было. После ужина поэт обычно запирался в комнате: либо писал стихи, либо учился. Пожалуй, давно Йозефу не попадался такой спокойный сосед: не шумит, радио слушает тихо, ложится спать ровно в десять, а свободное время проводит в основном за книгами. Иногда они вдвоем беседовали. Йозеф за бутылкой пива рассказал ему про детство и бедность. «Было тяжело, сказал однажды он, но зато сейчас мне хватает на жизнь. Тебе бы, кстати, не помешало выбраться из-под родительского крылышка. Легче потом жить будешь». Иосиф никогда не перебивал его, пил чай и молча кивал, а затем уходил писать стихи.
Так постепенно приближались выходные. Вечером пятницы, когда Йозеф после работы принял душ и уселся перед радио, к нему подошел Иосиф и сказал:
Можно завтра ко мне придет Жозефина?
Кто-кто?
Дама моего сердца.
А, ну да, пускай.
Спасибо. Я как раз ей кое-что сочинил. Послушай:
Целовал я твои уста,
Руки твои меня обнимали,
Я прижимал к себе твой стан,
Чувствовал шелк под пальцами.
Йозеф улыбнулся.
Интересно уже взглянуть на твою любовь.
Поэт посмотрел на него поверх очков.
Только без шуток, прошу тебя. И не смей ходить перед ней в трусах, она дама приличная.
Ренау рассмеялся.
Господи! Ради нее я напялю костюм.
Иосиф кивнул и удалился к себе.
***
По его словам, Жозефина Куглер обещала прийти в шесть. За это время мужчины прибрались, Иосиф накрыл стол, приготовил стейк и купил вино и сок (для себя), а Йозеф встряхнул ковер и надел чистый костюм. Наконец ровно в шесть постучали. «Наверняка она такая же зануда, как и он», подумал Йозеф, открывая дверь. Едва он увидел даму сердца, все мысли тотчас же вылетели из головы.
На пороге стояла женщина лет примерно пятидесяти, в шелковом черном платье до колен. Кружева юбки, которые скромно выглядывали из-под кардигана, сверкали при свете ламп, рукава слегка обнажали морщинистые тонкие руки с вздувшимися венами. Темные волосы с сединой собраны в пучок. На овальное лицо с впалыми щеками нанесен такой слой пудры и румян, а глаза так ярко обведены, что со стороны гостья казалась актрисой какого-нибудь любительского театра. Йозеф поколебался с минуту, пока Жозефина не привела его в чувство; в голосе с возрастом не пропала та мелодичность и нежность, словно за нее говорила девушка в самом расцвете сил:
Здравствуйте, Иосиф дома?
А? Да-да, проходите.
Шурша платьем, Жозефина прошла внутрь, и Йозеф закрыл дверь. Иосиф страстно поцеловал гостью в губы, помог снять кардиган и за руку проводил ее до комнаты.
Тебе идет черное платье, дорогая, говорил он. Ты в нем выглядишь изумительно.
«Оно тебя молодит, подумал Ренау и скрыл усмешку рукой. М-да, Иосиф, мальчик мой, не видел ты, похоже, красивых девушек Эх, бедняга!»
Они втроем прошли на кухню и сели за стол. Ближайшие полчаса пролетели за ужином. Иосиф рассказывал о первых впечатлениях в институте, Жозефина поддакивала ему и смеялась, а Йозеф молча уплетал стейк. Потом они заговорили о творчестве, и она сказала:
А как твои стихи? Получаешь за них что-нибудь?
Ну так, немного
Ты их кому-нибудь читаешь, хотя бы в институте?
Иосиф заколебался.
Ну, только Йозефу, тебе и иногда кое-что присылаю по почте родителям.
Жозефина подняла бровь.
И все?
Я пишу для себя, а не для народа.
Но приятно же, когда говорят о тебе. Более того, чем больше спрос, тем выше гонорар. А так есть вероятность, что тебя уж прости за это, но говорю как есть вытеснит из журнала более успешный автор.
Он поник.
А ведь и верно, дорогая. И что ты предлагаешь?
Она улыбнулась и накрыла его ладони своими.
У меня есть замечательная новость. Недавно, месяц назад, открыли молодежный клуб как раз для творческих личностей, в основном для писателей. Там все: и романтики, и битники, и футуристы, и прочие. Я хотела раньше сказать, но пока неудобно было: ведь ты готовился к вступительным. Может, сейчас пойдешь туда? Не нужно иметь какие-то связи, это абсолютно бесплатно. Мой сын заправляет там, он директор.
Йозеф едва не подавился стейком и быстро опустошил бокал, откашлялся. «Надо же, еешний сын почти ровесник Иосифа! подумал Ренау. Интересно, а он в курсе?»
Иосиф пробормотал:
Право, я даже не
Ну же, соглашайся, сказал Йозеф, заинтригованный делом. Тьфу, такой шанс дают, а ты его в помойку!
Он поднял брови.
Йозеф, я даже не думал, что ты этим так заинтересован.
Ну да.
Ладно Ладно. Он встал. Хорошо, я пойду. Посмотрю, что там.
И правильно, сказала Жозефина и улыбнулась. Клуб расположен в Птичьем квартале, дом восемьдесят шесть. На первом этаже библиотека, клуб работает по выходным, так как молодежь учится. Позвони туда. А еще с моим сыном познакомишься он такой хороший человек!
Йозеф прикрыл рот рукой, дабы сдержать смех. Между тем Иосиф еще раз поблагодарил даму сердца и поцеловал ее.