Во-первых, не все ли тебе равно, что кто подумает? А потом, тебе не нужно будет ничего объяснять. Я сам все расскажу. Это же сенсация! Ребенок уже не из пробирки, а из искусственной матки! Я собираюсь поведать о своем достижении всем и каждому. Георгий педантично расстелил салфетку на коленях и принялся за ужин.
Светлана задумалась, ее взгляд, только разгоревшийся от нежданного счастья, вновь потускнел.
Да, конечно, глухо произнесла она и отвела взгляд в сторону, Ведь это не наш ребенок, это результат твоей многолетней работы.
Георгий пристально посмотрел на жену своим зелеными магическими глазами, заставив обратить лицо к нему, положил свои тонкие пальцы поверх ее ладони и сказал, делая ударение на каждом слове:
Для тебя это в первую очередь наш ребенок. Будь ему любящей матерью. Не зацикливайся на его происхождении и не думай о моей работе.
На глазах Светланы навернулись слезы, она согласно кивнула головой и прошептала: «Спасибо тебе».
Георгий успокаивающе дотронулся до плеча жены и продолжил ужин.
Завтра придет медсестра, она тебе поможет в уходе за ребенком.
***
Знаете, Дмитрий Константинович, я не чувствую сегодня малыша. Он затих, Виновато смущаясь, сказала Марина, когда профессор Ладушин пришел с обходом.
Как? Вообще нет толчков? переспросил Дмитрий Константинович, прослушивая через трубку всю поверхность живота. Он никак не мог расслышать сердцебиение плода, отчего дыхание самого профессора участилось.
Ну что? женщина с тревогой посмотрела на Ладушина, он замялся.
Давайте быстренько на КТГ, Мариночка. Заранее не волнуйтесь, это вредно. Еще ничего не известно.
Хорошо, натягивая рубашку, согласилась Марина, неловко села на кровати, опершись рукой позади о зеленый клеенчатый матрац и стала шарить ногой тапочек.
Дмитрий Константинович, улыбнувшись, вышел обычной размеренной походкой из палаты, но как только дверь за ним закрылась, он чуть ли не бегом, направился в свой кабинет. Плотно закрыв за собой дверь, профессор стал нервно ходить и шепотом гнобить себя. «Катастрофа! Как можно?! Столько лет ни одного прокола, ни одного! И надо же! Не хотел ведь сразу браться, как чувствовал! Что теперь делать? Меня же уничтожат, выкинут на помойку. Какой я теперь светило науки! Ни награда меня ждет, а позор, всеобщее презрение. Ну надо же, именно Сенчик! После того, как откроется, что я загубил ребенка, меня ни одна приличная клиника не возьмет. Все! Конец карьеры! Что же делать, что?» Ладушин еще походил из угла в угол по своему просторному кабинету, кусая ногти на левой руке. Наконец, ему в голову пришла спасительная мысль: «Валенштайн!» Он бросился к телефону и судорожно набрал номер.
Георгий Анатольевич? Здравствуй, это Ладушин тебя беспокоит. Ты не мог бы меня выручить?
Всегда рад, а что случилось? ответил приветливо и обнадеживающе Валенштайн.
У меня врачебная ошибка намечается, упаднечиским приглушенным голосом признался профессор.
Как ты так? посочувствовал Валенштайн.
Да там сложный случай. В анамнезе у пациентки отрицательный резус-фактор, при этом делалось переливание положительной крови без введения иммуноглобулина антирезуса, после этого два аборта по разным причинам, один из них самопроизвольный. Ко мне она попала по знакомству, я не хотел браться сразу. Но ее муж посулил мне золотые горы, она дочь самого Владимира Сенчика. Слышал о таком?
Сибирский мультимиллионер?
Да, именно он. Короче, мне крышка. Если ты мне не поможешь.
Как я могу помочь тебе? Ты хочешь, чтобы я вырастил ребенка в искусственной матке?
А может, просто отдать того младенца, который уже появился на свет? нерешительно предложил Ладушин и стал нервно догрызать ноготь на мизинце.
Нет. Это мой сын! резко отрезал Георгий Анатольевич таким суровым тоном, что профессор даже вздрогнул, Мой собственный сын, повторяю. Его я никому не отдам. Единственное, чем я могу тебе помочь, это вырастить ребенка в искусственной матке. Если твоя пациентка согласится подождать своего ребенка еще четырнадцать месяцев, то, пожалуйста.
Хорошо, я понял, медленно произнес Ладушин, выплюнул откушенный ноготь, помолчал и добавил, Я перезвоню, обязательно.
Он повесил трубку. Хотел отойти от стола, но его приковал резкий звонок телефона. Мурашки побежали по спине профессора. Ему померещилось, что на другом конце провода находится муж Марины Денис Сенчик, уже разъяренный от известия жены. Профессор не хотел отвечать, он боялся объясняться, ведь оправдание только подтверждало его вину. Но телефон не умолкал, Дмитрий Константинович посмотрел на трезвонящий аппарат и тут с облегчением понял звонок местный.
Это с кабинета УЗИ, тут Марина Сенчик на КТГ пришла, говорит, что вы, Дмитрий Константинович, направили и сказали пропустить без очереди. Так?
Да, побыстрее, пожалуйста. Результаты ко мне. Пациентке не сообщать.
Хорошо, немного удивленно ответила медсестра.
Через пятнадцать минут в кабинет постучались, пока профессор шел к двери, он услышал какую-то возню, дерганье ручки двери, чьи-то голоса. Но предполагать, что творится за дверью, Ладушину совсем не хотелось. Он как во сне без единой мысли подошел и открыл. На пороге стояли медсестра с результатом анализа и сама Марина.
Вот, медсестра протянула листок и окатила Марину победным взглядом, она свою задачу выполнила передала результаты, не показав пациентке. С исполнением приказов и поручений в клинике было очень строго.
Что там, доктор? Он мертв? Марина подалась вперед всем телом, медсестра еле выскользнула из образовавшейся тесноты между профессором и пациенткой.
Входите, сдался Ладушин, закрывая за Мариной дверь. Он очень не хотел, чтобы грязные слухи наполнили больницу раньше времени, хотя понимал, что этого не избежать.
Марина Дмитрий Константинович помедлил, Да, ребенок мертв, Он сел в свое кресло и больше не смог произнести ни слова, он не знал, что теперь говорить.
Господи, да за что же мне это! завыла Марина. Она упала в глубокое кресло напротив стола, за которым сидел профессор, закрыла лицо руками и горько зарыдала, Я проклятая, вся жизнь моя сплошной ад!!!
Ладушин растерялся, он готовился, конечно, к женской истерике, но боялся не ее, а обвинений в свой адрес, ведь именно он отменил на этой неделе очередную дозу имитатора иммуноглобулина, который хоть как-то повышал сопротивляемость организма ребенка антителам матери. Именно профессор Ладушин неверно решил, что срок беременности уже достаточно большой, и плод способен самостоятельно бороться за свою жизнь. Ребенку еще нужна была помощь, но ее никто вовремя не оказал. Это легко доказуемо.
Мне теперь не жить, лучше сразу умереть, вместе с сыном!
Ну что вы, Мариночка, Дмитрий Константинович неловко попытался утешить женщину, многие бездетные пары счастливо живут долгие годы. В конце концов, можно усыновить ребенка.
Вы не понимаете, Марина подняла мокрые опухшие от слез глаза на профессора, вы не понимаете, что такое большой бизнес, вы не знаете моего мужа. Он маньяк, он насиловал меня каждый день, пока я не беременела в очередной раз. Да я никогда бы не стала так рисковать, убивать собственных детей, если бы не он. Ему нужен наследник. Его собственный ребенок. И именно от меня. Потому что без меня он никто. Это я прямая наследница корпорации Сенчик, а он всего лишь мой муж. Партнер, которому во что бы то ни стало, нужно породниться с моим отцом, показать, что он лучший и единственный. Он даже фамилию нашу взял, чтобы больше узаконить свои права на империю. Я всего лишь пешка в его игре. А дети, мои малыши, бедные она снова уронила лицо в ладони и зарыдала.