Он никогданевиделстольководы.
Слышал о нем, конечно, в детских сказках; что оно существует, егоуверяли
даже его учителя - во всяком случае, некоторые из них... Нодействительно
увидеть его, это диво, эту громаду воды после стольких лет пустыни...это
было трудно принять, трудно даже видеть.
Он долгое время зачарованно смотрел на море,заставляясебявидеть
его, от изумления на время забыв о боли.
Но было утро, и оставались еще не сделанные дела.
Роланд стал нащупывать в заднем кармане челюсть, осторожнопродвигая
правую руку ладонью вперед, боясь, чтобы культи ненаткнулисьнакость,
если она еще там, и не превратилибынепрерывныерыданияэтойрукив
пронзительные вопли.
Челюсть была на месте.
Порядок.
Дальше.
Оннеуклюжерасстегнулпряжкипатронныхлентиположилихна
освещенный солнцем камень. Отстегнул револьверы, выдвинул барабаны,вынул
бесполезные патроны ивыбросилих.Птица,привлеченнаяяркимблеском
одного из них, схватила патрон в клюв, потом бросила и улетела.
Надо былопозаботитьсяиосамихревольверах,онихследовало
позаботиться уже давно, но поскольку безбоеприпасовлюбойревольверв
этом - как и во всяком другом-мирестановитсявсеголишьдубинкой,
стрелок прежде всего положил себе на колени патронные ленты и левойрукой
тщательно ощупал кожу по всей длине.
Обе ленты были сырые от застежек до того места, где они перекрещивали
его бедра; начиная оттуда, ленты казались сухими. Стрелок осторожновынул
из сухих участков лент все патроны до единого. Его правая рукавсевремя
норовила заняться этим делом, упорно, несмотря на боль, забывала, чтоона
не вся на месте, и он заметил, что снова и сновазаставляетееложиться
ему на колено, словно собаку, котораяслишкомглупаилиупряма,чтобы
слушаться команды "Рядом!". Плохо соображая от боли, он пару разчутьне
шлепнул ее.
"Я предвижу серьезные проблемы", - опять подумал он.
Можно было надеяться, что эти патроны еще годятся, и он сложилихв
кучку, такую маленькую, что впору было придти в отчаяние. Двадцать.Ииз
них несколько почти наверняка дадут осечку. Он немогположитьсянина
один из них. Вынув остальные, он сложил их в другую кучку. Тридцать семь.
"Что ж, у тебя и вначале было не так уж многопатронов",-подумал
он. Но он сознавал разницу между пятьюдесятью семью годными патронами и-
возможно - двадцатью. А может быть, и десятью. Или пятью. Илиодним.Или
ни одним.
Роланд сложил сомнительные патроны в еще одну кучку.
Кошель у него все-таки остался. Это уже было кое-что. Он положилего
к себе на колени, а потом медленно разобрал револьверыисовершилобряд
чистки. К тому времени, как он управился, прошло еще два часа,ираныу
него болели так сильно, что от боли кружилась голова;сознательнодумать
стало трудно.