Ну вот, наконец-то! воскликнул контроллер, облегченно вздохнув. Я думал, ты не решишься. Присаживайся. Ты же сюда за правдой пришел? Или я ошибся и неправильно определил твое вселенское одиночество? Ну или чувствуешь себя таковым. Ведь одинок? Ведь помнишь предыдущего себя? И он тебе даже снится? А еще Еще ты чувствуешь ложь вокруг. Она окружает тебя. Возможно, в твоей работе, может, в данных, что тебе приходится анализировать каждый день. Ведь так? Все в точку. Каждое слово Семена опускалось на плечи биоина, прижимало, и Антон неуверенно сел на краешек полукруглого дивана.
Рассказывай! Павлов, приготовившись слушать, неожиданно придвинулся, но Антон не отпрянул. Контроллер явно не затем здесь, чтобы развлекаться, да и образы снов вдруг нахлынули с яркостью, новыми деталями, и Власов невольно заговорил, словно слова не могли уже держаться внутри, им надо было обязательно выплеснуться и найти понимающего слушателя, коим и был Семен.
Я помню. Ты прав: я помню. Шесть Тысяч Пятисотого Сначала я смотрел, как его забирают, когда пришел на его замену, а потом потом во сне Я его глазами смотрел на себя, на паразита, который пришел его заменить. Понимаешь? Павлов кивнул и махнул рукой, мол: продолжай. Но я же не виноват?! Это система. Ведь это просто система! И меня просто поменяли, заменили сломанного его. И еще снится Семьсот Одиннадцатый. Перед тем Перед тем как также смотреть на Шесть Тысяч Пятисотого, пришедшего на его замену, он раздраженно пялился в зеркало. Он то есть я, был очень недоволен ужасной родинкой на шее. И раз в неделю теребил ее, соскабливал, отрывал. Но она всегда отрастала заново. Во сне был я, понимаешь? Я как бы был ими обоими, словно прожил их жизни за них, понимаешь? Не семьдесят лет, а больше. Двести Двести пятьдесят, я не знаю. Словно кино, в котором живу, каждый раз возвращаясь, чтобы сменить себя же, и не могу из этого фильма убежать, не могу стать зрителем, а только актером, только И не с кем это разделить. Нет человека во всей Атланте, понимающего меня. Нету ведь? Я искал, но все не то Власов замолк, выжатый, словно лимон. Неужели и Семен не поймет его? Неужели начнет издеваться? Несколько долгих минут молчали. Потом Павлов заговорил, тихо и размеренно.
Я больше помню. Шестерых или семерых себя. Четыреста или пятьсот лет не знаю точно. С каждым сном все больше деталей. С каждым разом все больше размытие Нет, не так. Наоборот. Они как будто сливаются, как будто объединяются, словно частички одного целого, разбросанного по времени, раскиданного. И все они друг друга ненавидят. Вот такой круг ненависти получается. Волна Ненужная волна ненависти, вроде бы не за что, а по сути ты продолжаешь чужую жизнь, свою, но чужую. И чем больше лет тебе, тем больше человек, сменивших друг друга, ты вспоминаешь.
Почему так? Я ведь уже устал, а, судя по твоим словам, дальше будет хуже.
Матрица сознания. Она снимается с каждого предыдущего и засовывается тебе новому в голову. А твоя матрица твоему сменщику. Естественно, однажды воспоминания начнут накапливаться, как их не блокируй. Вообще вся эта система Семен придвинулся ближе и заговорил шёпотом. Она вся насквозь лживая. Они растят нас, заменяют на новых, чтобы мы поддерживали саму систему, чтобы она жила. Не мы, заметь, а система. Это неправильно! Человек не может так жить! Ты, на сколько помню, биоинженер?
Антон кивнул.
В своей работе ты ничего странного не заметил? Подумай хорошенько.
Есть, кивнул Власов. Есть одна странность. Я сейчас работаю над генетической программой по совершенствованию человека. И есть одна область, которой мне касаться запрещено. Семен весь подобрался и заерзал на стуле. Я работаю с хромосомами типа «XY». Но есть же и «XX» хромосомы, информация о которых успешно стирается или настолько секретна, что я могу лишь случайно столкнуться с такими образцами. Это клеткообразующие ДНК разных типов организма. Мужского и женского, как у животных, о которых можно в базе знаний почитать и посмотреть. Но мы-то, наше общество целиком состоит из особей мужского пола. Откуда тогда клетки с таким набором хромосом? Я не понимаю
Вот! Павлов торжественно хлопнул по столу ладонью, почти победно. Вот!
Что вот? Антон отстранился, слегка напуганный резкой сменой настроения собеседника.
У меня есть сон! Один из последних и самый люби-и-имый, зачем-то Павлов растянул это слово, явно указывая на его особую значимость. Глаза заблестели в слабом диодном свете, выдавая возбуждение мужчины, и он перешел на шепот, будто уже не полагался на отключенный цифровой интерфейс и боялся, что его все-таки подслушают. Теперь Антону пришлось наклониться ближе.
Любимый сон, представляешь? Из тех времен, из того меня, когда это, Семен обвел руками окружающее пространство, подразумевая видимо целую Атланту, только начиналось, строилось. Я кружусь в медленном танце с любимым человеком. Девушкой, представляешь?
Девушкой? переспросил удивленно Антон. Это кто еще такой? Какое-то странное имя.
Это не имя! Ты понимаешь? Это не имя! Семен горячо затряс головой, возражая. На несколько секунд замолчал, пытаясь найти слова, чтобы объяснить, и продолжил: Это пол. Ну вот ты и я мужчины. А она женщина! Понимаешь?
Нет.
Ну как же? Как же? Только что говорил о животных. Что у них есть разные типы организмов мужские и женские.
Ну да! Но ведь у нас-то нет!
Так ведь были! Были! Или разве непонятно, о чем я тебе хочу сказать? Я помню старого меня. Такого старого из того времени, когда люди были двух полов. Мужчины и женщины. Реально! Мы жили с ними вместе! Любили друг друга! Находили опору, собеседника, родственную душу и жили всю жизнь.
Не, возразил Власов. Чушь какая-то!
Почему чушь? Почему чушь? обиделся Павлов. Я помню! Понимаешь? Помню! У нас была общая комната, кровать на двоих, общие цели и мечты Мы проводили время вместе, гуляли по садам, а не любовались голографической проекцией, ели в ресторанах, принимали вместе душ, ездили к морю! Даже во сне это незабываемо и чудесно! Ты что: не понимаешь? И у нас был ребенок!
Ну это точно чушь! Антон слегка отстранился. Всем известно, детей нет. Взрослые мужчины выращиваются на специальных фермах вне города, потом по необходимости внедряется матрицу твоего сознания и интегрируются в общество вместо тебя. Как у двух людей может получиться ребенок? Они же имеют ферму, они не смогут контролировать ее, там же столько параметров
Не знаю не знаю, как объяснить. Понимаешь, мы, ну мужчины и женщины, полные противоположности. И ведь если противоположности сталкиваются, то что-то должно произойти. Я помню секс с ней с моей женой, кажется. Это было незабываемо! Что такое секс? О-о-о, брат! Мне кажется, тебе стоит это вспомнить самому! Поверь, когда это произойдет, и ты вспомнишь секс со своей девушкой, ты об этом никогда уже не забудешь. После таких воспоминаний и я не могу успокоиться! Ты представляешь? И теперь по ней тоскую. Да! По той, которую не знал никогда, которая была женой моего давнего предка, на замену кому пришел и чьи воспоминания я унаследовал. Но она моя жена! Понимаешь? Ведь воспоминания теперь мои!
Ты за этим меня позвал? сухо перебил контроллера Антон. Рассказать об абстрактных несуществующих снах. О о женщинах?
Но ведь ты тоже видишь сны.
Да, кивнул биоин. Но в моих женщин нет! И хоть мне попадаются в работе хромосомы, как у животных обоих полов, но это же абсурд! Это дикость! Только представлю, как из живого человека выпадает рождается другой
Это сейчас ты не можешь представить, потому что такого не помнишь, а раньше, должно быть, это было нормой. И не было этих ферм, где нас выращивают. И не было замен! Семен, пораженный внезапной мыслью, замолк. Не было Замен! Такое сейчас и представить невозможно!