Чемодан мой в аэропорту потеряли. Я так расстроилась, прости. Привет, папа.
И обняла его за плечо. Немного грустная, чуть располнела с прошлого приезда. И брюки дурацкие, слишком широкие, и с косметикой перестаралась, щеки так и лоснятся.
Пожаловалась куда следует?
Все как надо. То есть да, оставила свои данные и все такое. И номер квитанции, отслеживать на сайте. Не найдут, куда им!
Посмотрим, сказала Линда. Не найдут, так ущерб возместят.
Пробки были? спросил Джон.
До сто первой трассы все забито, ответила Линда. Безобразие.
Будь у Саши чемодан, Джону было бы чем руки занять. Он обвел жестом темную подъездную дорожку, ярко освещенное крыльцо:
Ну вот, теперь все в сборе.
* * *
Совсем другое дело, одобрил Сэм. Правда ведь, лучше? Он был на кухне, подключал Линдин планшет к колонке, что привез в подарок. Теперь можешь слушать все что захочешь.
Он же, кажется, сломан, отозвалась Линда, хлопотавшая у плиты. Планшет. Спроси у папы, он скажет.
Разрядился, вот и все, объяснил Сэм. Видишь? Надо в сеть включить, вот так.
Кухонная стойка ломилась от еды: Маргарет, секретарша Джона, принесла тарелку домашних пирожных «картошка» в прозрачной пленке, давние клиенты прислали жестянку макадамии и корзинку с инжирным вареньем ему самое место в чулане, будет пылиться рядом с прошлогодним. Тут же, в корзине, лимоны из сада в этом году уродились на славу. Куда же их девать? Хоть часть садовнику отдать, пускай забирает. Хлоя, устроившись на табуретке, вынимала из конвертов рождественские открытки, Зеро жался к ее ногам.
А это еще кто? Хлоя поднесла к глазам фотографию: трое веселых белобрысых мальчишек в джинсах и синих рубашках. Смахивают на сектантов.
Сыновья твоей двоюродной сестры. Джон забрал у нее фото. Дети Хейли, славные ребята.
Славные, кто бы спорил.
И умные к тому же. В гостях у них все трое вели себя хорошо, а младший визжал от смеха, когда Джон его кружил вниз головой.
Линда тогда умоляла, едва не плача: отпусти ребенка! Чуть что, сразу волнуется. Ему же нравится! уверял Джон. И был прав когда он поставил малыша на ноги, румяного, ошалевшего, тот попросил: еще!
Спустилась Саша лицо влажное, подбородок поблескивает, намазанный каким-то желтоватым лосьоном. Сонная, недовольная, в одежде с чужого плеча тренировочные штаны, толстовка с эмблемой колледжа, где училась Хлоя. С Сэмом Линда созванивается каждый день, с Хлоей тоже, и видятся они часто, а Саша не была дома с марта. Джон видел, Линда так и сияет рада, что дети здесь, под одной крышей.
Джон предложил: не пора ли выпить?
Все будут? Давайте белого.
Что будем слушать? Сэм ткнул пальцем в планшет: Мама? Выбирай песню.
Что-нибудь рождественское, попросила Хлоя. Найди рождественскую станцию.
Сэм будто не слышал.
Мама?
А мне нравился лазерный проигрыватель, сказала Линда. Я к нему привыкла.
А здесь у тебя будет и вся музыка с дисков, и много чего еще, нахваливал Сэм. Все что захочешь.
Да выбери уже что-нибудь и включи, поторопила Саша. Ради бога.
Взревела реклама.
Если оформишь подписку, пустился объяснять Сэм, никакой рекламы не будет.
Да ну, сказала Саша, не станут они с этим возиться.
Сэм надулся, убавил громкость и молча уткнулся в планшет. Линда сказала: мне нравится колонка, спасибо, что настроил, вон сколько места на кухне освободилось, а вот и ужин готов, выключаем музыку.
* * *
Хлоя накрыла на стол: бумажные салфетки, матовые бокалы. Надо бы мастера вызвать, подумал Джон, что-то посудомойка барахлит плохо спускает, посуда не моется, а квасится в теплой воде с объедками. Линда во главе стола, дети на своих местах. Джон осушил бокал. С тех пор как Линда бросила пить на время, ради эксперимента, ему казалось, что он стал пить больше.
Саша выудила из миски листик салата и принялась жевать.
Погоди, остановил ее Джон.
А что?
Надо помолиться.
Саша скривилась.
Давайте я прочту, вызвался Сэм. И прикрыл глаза, склонил голову.
Джон поднял взгляд Саша что-то набирала в телефоне. Выхватить бы у нее эту штуку да растоптать, так ведь нет, надо держать себя в руках, а то Линда разозлится, все перессорятся. Как же легко все испортить! Джон долил себе вина, положил макарон. Хлоя то и дело лезла под стол, скармливала Зеро кусочки курицы-гриль.
Саша поковыряла вилкой макароны.
Там сыр? И, как назло, даже не попробовала, на тарелке у нее лежали только влажные листики салата и ошметки курицы. Она поднесла к носу стакан с водой: Чем-то воняет.
Линда округлила глаза.
Ну возьми другой.
Понюхай. Саша протянула Хлое свой стакан. Чуешь?
Возьми другой. Линда выхватила у нее стакан. Давай заменю.
Нет-нет, я сама, не надо.
Когда дети были маленькие, ужинали они сосисками или спагетти, детям наливали по стакану молока. Линда потягивала белое вино со льдом, Джон тоже сидел с бокалом, то прислушиваясь к общей беседе, то отключаясь. Дети ссорились, Хлоя пинала под столом Сэма, Саше все казалось, будто Сэм нарочно на нее дышит: «Мама, скажи Сэму, чтоб не дышал на меня. Скажи. Сэму. Хватит. На меня. Дышать». До чего же легко возникает завеса между ним и этими людьми, его близкими, он видит их будто сквозь уютный туман, черты их сглаживаются, так ему проще их любить.
Жаль, Эндрю не смог приехать, вздохнула Линда.
Саша пожала плечами:
На Рождество ему все равно улетать, к нему сын приезжает.
Хотелось бы все-таки с ним познакомиться.
Что это с Зеро? встрепенулась Хлоя. Смотрите!
У пса под носом кусок курицы, а он на нее и не глядит.
Он у нас теперь киборг, сказала Саша.
Может, он ее не видит? предположила Хлоя. Вдруг он ослеп?
Со стола ничего ему не давай, нахмурился Джон.
Теперь-то уж все равно.
Не говори так.
А вы представьте себя на месте собаки, сказала Саша. Когда уже готов умереть и вот на тебе, вспороли брюхо, вставили какую-то хрень, и живи себе дальше! Может, ему это в тягость.
Джон и сам об этом думал однажды, на прогулке с Зеро. Посмотреть на него страдалец, тащится на поводке, приминая бледно-розовым брюхом сырую траву; ужас берет при мысли, что люди творят с животными делают их рабами своих прихотей, насильно держат в живых до Рождества. И детям, если вдуматься, на собаку плевать.
Не в тягость, а в радость. Сэм небрежно потрепал Зеро за ухом. Ему хорошо.
Полегче, Сэмми, полегче.
Хватит, ему же больно! возмутилась Хлоя.
Ради бога, угомонись! Сэм так качнулся на стуле, что тот жалобно скрипнул под ним.
Ну вот, взял и разозлил собаку, нахмурилась Хлоя. Зеро поплелся к замызганному креслу, служившему ему постелью, и улегся на подстилку из искусственного меха, поглядывая на них и вздрагивая.
Он нас ненавидит, сказала Саша. Лютой ненавистью.
* * *
Каждый год под Рождество они смотрели один и тот же фильм. Джон откупорил бутылку красного и отнес в гостиную, ну и пусть никто уже не пьет, только он с Сашей. Линда сделала на плите попкорн, он чуть подгорел. Джон достал со дна миски несколько целых зернышек и перекатывал на языке, высасывая соль.
Включаем, сказал он. Пора начинать.
Все готовы? Где Саша?
Хлоя, сидя на полу, дернула плечом.
С Эндрю разговаривает.
Открылась входная дверь, Саша зашла в гостиную заплаканная.
Говорила же, начинайте без меня.
Вот что, Саша, съездим-ка завтра, приоденем тебя, предложила Линда. Торговый центр открыт.
Посмотрим, отозвалась Саша. Можно и съездить. И растянулась рядом с Хлоей на ковре. Телефон подсвечивал ей лицо, пальцы так и бегали, набирая текст.
Джон и забыл, что фильм такой длинный, совсем не помнил начало Флориду, побег с поезда. Один из актеров голубой, кто бы теперь сомневался! Генерал в отставке, гостиница, заснеженный Вермонт; Джон разомлел от удовольствия: гостеприимное Восточное побережье, где все здоровьем так и пышут. Почему они с Линдой не уехали из Калифорнии? Может, в этом и дело растили детей в слишком мягком климате, где времена года все на одно лицо. Куда бы лучше им жилось где-нибудь в Вермонте, или в Нью-Гемпшире, или в одном из соседних штатов, где нет такой дороговизны; дети вступили бы в молодежную организацию, окончили бы двухгодичный колледж, привыкли бы к простой, скромной жизни о такой он для них и мечтал.