Здесь всё пасмурно хмурое, в каких-то свинцовых тонах. И дело даже не в осени. Придавленная атмосфера жизни столбом циклона, словно железная ментальность, как алиби.
Простая жизнь до угнетённости безобразная. Жители снуют по магазинам от зарплаты до зарплаты в поисках былой державы. Родители, как живые мертвецы заглядывают в глаза прохожим, чтобы отыскать наткнуться случайно на искру и зажечься вспыхнуть, как в былые лихие годы молодости Советского Союза дней юности.
Она неспешна шла по известному уже ей пути мимо припаркованных машин во дворе, через арку, по небольшой аллее, устланной ярко жёлтым ковром кленовых листьев. Провинциальный городок с небольшим количеством населения. До магазина осталось 100 метров через перекрёсток с двухполюсным движением. 10 секунд зелёного цвета на каждую сторону давал светофор. В воздухе пахло свежестью. Глухота, которую изредка нарушали шелест колёс, но ещё не шипованной резины, наполнялась вдруг откуда-то возникающим пением птиц. Улицы пропитаны особой безмятежностью со свойственной ей суровостью этого города.
«Господи, подумала Кэт, вот как здесь можно жить?» печатью на суровый сургуч лёг штамп в её мысли.
И правда утопическая картина предстала пред взором бунтарки-воительницы. «Ровным счётом, от чего ушла, к тому и пришла» бегущей строкой скользнула змеёй мысль. Понимание суровой действительности, без осуждения и обид. Просто. Как-будто только что почтальон принёс письмо и положил под дверь, даже не в ящик и не вручил его в руки, а просто и бросил его. На его спине оттопырилась сука с корреспонденцией болотного цвета из брезента, и положив под дверь он ушёл.
Нырнув в дверь продуктового магазина, сеть которых атаковали всю страну, Кэт поигрывая ягодицами прошла вдоль полок, не заостряя ни на чём лишнем своё внимание. Взяла только то, что нужно. Не задерживаясь у прилавков, подошла к кассе, выложила из корзины на «ленту» килограмм сливовидных помидор, пачку печений, 200 гр. слив, бутылочку энергетика.
Оденьте маску, пожалуйста. Осуждающий голос продавца обратился к ней.
У меня нет маски. Меланхолично без инициативно бросила та в ответ. Увесистая женщина из-за кассы протягивает девушке целлофановый пакет, в нём какая-то белая тряпка.
Что это? Обескураженно спросила она.
Здесь одноразовая маска. Отвечает женщина продавец. Кэт открывает пакет, брезгливо бросая взгляд на продавца, давая понять всем своим видом всю абсурдность их действий, достаёт из пакета тряпку, играющую роль «одноразовой маски», которая, якобы должна предохранять от какого-то там вируса
Ничего не можем поделать, Удручённо сказала женщина за кассой, Указ свыше.
Мне искренне Вас жаль. Произнесла Кэт с сочувствием голосе, глядя на женщину в резиновых перчатках на руках и маске на лице, в которых им приходиться ходить весь день. Женщина ещё раз взглянула на Кэт, загар которой явно свидетельствовал о наличии счастья.
Кэт рассчиталась за покупку, быстро закинула всё в пакет.
Спасибо, хорошего вечера. И вышла из магазина. В вечернюю темноту суровости этой провинции со своим жёлтым светом вмешивались уличные фонари. Они будто уличные постовые нависли над тобой с проверкой документов. Каких документов да и для чего вообще теперь документы? Чтобы удостоверить всю бессмысленность бытия?.. Нет этому городу нужна другая жизнь, полная счастливых забот и традиций.
Кэт практически не выходила из дома. Квартира, в которой она жила у брата располагалась в центре этого серого города. Не далеко от железнодорожного вокзала, откуда постоянно доносились звуки поездов, идущих на север и обратно. Этакая идиллия захолустья на стыке берёзовых рощ вдоль Свири и сурового папы в роли станции ЖД, багрянцем разливая над городом гудок уходящего поезда. Этакое доказательство провинциальной жизни. На город опускается вечер гудки поездов друг за другом где-то там за жестяными крышами провинциальных пятиэтажек, оставшихся здесь с Советской постройки лай вечерней собаки, будто сам Бог разрезает глушь хоть каким-нибудь звуком.
Кэт практически не выходила из комнаты, в которой оказалась с отцом брата. Дядя Вова оказался инвалидом с недавних пор. Сам он из самой глубинной деревушки. Хрущи. Как если бы ехать в машине Времени, а из окна всё та же живая деревня, живые судьбы ещё живущих родных людей, ещё работающие колхозы, полные загоны скота и всё хозяйство, что создано каждым летом детства. Вот оно начало. Мы все ещё очень молоды, приехавшие в деревню к тёте погостить. Здесь все здоровы, бодры и счастливы. И я, Ваш покорный слуга, ещё юн, как юны почки на ветвях деревьев предрассветной весной. И всё только зачинается а ныне с тех пор минуло 20 лет. И вот страна играет западную жизнь, народ, как великий мученик знаменует рандеву.
Ежедневно брат приходил с работы часам к 7 вечера. Выпивал пару баночек пивка, включал комп и рубился в танчики до часу, а то и трёх ночи. Заканчивался день, начинался другой. Брат к 9 утра уезжал на работу. Его девушка работала в продуктовом магазине частного предпринимателя за 7 000 рублей в месяц. Ей оставалось только спустить вниз к 8 утра. И-за нехватки денежных средств она часто брала продукты питания в долг, не редко несвежего качества Кэт оставалась наедине с д. Вовой, который передвигался словно мумия по квартире. Был довольно пуглив, один глаз его не видел. Травма, полученная от бензопилы по пьянке, лишила его глаза цвета ясного неба лет 15 назад. Человек он был довольно спокоен, не скандалил. Пить запретил Минздрав. Серёжа вот уже вторую зиму забирал отца к себе из деревни. Там он жил в своём доме, хотя он скорее напоминал собачью будку возле реки у дороги, с сарайчиком дров, напротив. Теперь вся его жизнь заключалась от похода с кровати до кухни в туалет и обратно в комнату, ковыляя, словно зомби.
Пока сын со своей девушкой были на работе, Кэт была единственным его собеседником, и самым близким другом телевизор, который всё время транслировал новости России.
Простецкий ремонт в последний раз тут был произведён лет 10 назад. Мебель, которую брат брал в кредит 8 лет назад немного поистрепалась. Сергей был мастером золотые руки на автостанции, но в квартире буквально все выключатели, ручки, уголки шкафчиков на кухне были, как в автосервисе.
Терпеливая Кэт ждала. Всё перевидала, всю убогость и красивость этой жизни, и той. Всякой. Она ждала, как ждёт самый верный пёс. Ждала так, как ждали те матери своих сыновей с Великой Отечественной. Ждала. Завывала, верила, но выжидала.
И вот он чёрные глаза, волосы, как, словно уголь. 35 лет (1750 км от Вас) как выяснилось это оказалось сущим пустяком для него и уже через сутки этот бравый парень припарковался у подъезда с огромным букетом роз в руках, где жил брат и находилась Кэт. Стемнело. А ещё через полчаса частным образом она ехала в его «HAVAL H6» 82 региона, вместе со всеми чемоданами и великом. В Москву. Необходимость в завтрашнем дне появилась. Ведь он из Крыма.
В век высоких технологий и быстро изменяющего мира прекрасно, когда мы слышим голос своего сердца и живём, по совести. Потому что тысячи мастеров, гуру, коуч-тренеров со всех экранов и сцен спешат засрать головы и жизни, проводя свои тренинги, но никто! Никто не знает, как надо поступить лучше, чем Вы сами. Никто не имеет права Вас судить, давать советы.
В США автор книги о семейной гармонии «Как сохранить брак» застрелил свою жену и выложил в Facebook (ставшей запрещённым в России в начале 2022 года) фотографию трупа. Дейл Карнеги умер в полном одиночестве, Бенжамина Спока его собственные сыновья хотели сдать в дом престарелых, М. Монтесори отдала своего сына в приёмную семью, чувствуя, что ее предназначение на этой земле посвятить себя чужим детям, а корейская писательница, автор бестселлеров «Как быть счастливым» повесилась от депрессии. Это я к тому, что за свои поступки и выбор несёте ответственность Вы сами. Ни мама, ни президент, ни муж, ни жена, никто Вам не кумир, ни Судья.