Что очень бесило Уилла.
Я могла закричать. Позвать учителя. Закатить скандал. Только тогда он добьется желаемого и вдоволь посмеется, а я попаду в центр не нужного мне внимания.
Сотри это свирепое выражение с лица, мать твою, предупредил Уилл.
Не намереваясь ему подчиняться, я еще сильнее стиснула челюсти.
Он заговорил шепотом:
Знаю, может показаться, что я милый. Ты, наверное, думаешь, будто я порой сожалею, что постоянно издеваюсь над тобой и, проснувшись однажды, решу переосмыслить свои жизненные цели, но этого не произойдет. Я сплю как младенец по ночам.
Просыпаешься каждые два часа и плачешь? поинтересовалась я.
Сзади донесся сдавленный смешок, но я не отвернулась от Уилла, чей взгляд сосредоточился на мне. Школа всегда была единственным местом, где я получала передышку. До перехода в старшие классы.
Стараясь высвободиться из его цепких рук, я начала крутить запястьями.
Отпусти меня.
Почему у тебя рукава мокрые? Опустив взгляд, Уилл приподнял мою руку, чтобы рассмотреть поближе.
Я промолчала.
Он снова взглянул на меня.
И глаза красные.
Горло сдавило; я крепче сжала зубы и вырвалась из его хватки.
Прежде чем я успела ускользнуть с колен парня, он одной рукой обхватил мой подбородок, а второй обвил талию, прижал к себе и прошептал очень тихо, чтобы слышала только я:
Ты можешь получить все, что захочешь, неужели не понимаешь? Он искал что-то в моем взгляде. Я любого растерзаю за тебя.
Мою грудь словно в тисках сдавило, было больно дышать.
Кто это? спросил Уилл. Кого я должен убить?
В глазах защипало. Зачем он это делал? Искушал мечтой, что я не одна; что возможно, еще оставалась надежда.
Его запах окружал меня. Бергамот и голубой кипарис. Я посмотрела на его аккуратно уложенные каштановые волосы, которые идеально дополняли идеальную кожу и темные брови; черные ресницы обрамляли глаза, как листья тропического леса лагуну какого-нибудь идиотского острова. На миг я забылась.
Всего на миг.
Боже, пожалуйста, произнесла я в итоге. Спустись на землю, Уилл Грэйсон. Ты жалок.
Взгляд его прекрасных глаз мгновенно ожесточился. Вздернув подбородок, он оттолкнул меня к моей парте и приказал:
Сядь.
В его тоне проскользнуло нечто похожее на обиду, из-за чего я едва не рассмеялась. Вероятно, он был разочарован тем, что я не настолько глупа, чтобы повестись на его байки. Что он задумал? Планировал завоевать мое доверие, а потом заманить на школьный бал, где меня на глазах у всех обольют свиной кровью?
Нет уж, это не очень оригинально. Уилл Грэйсон обладал более богатым воображением. По крайней мере, тут я вынуждена отдать ему должное.
Итак, приступим, сказал мистер Таунсенд, прокашлявшись.
Я подхватила с пола сумку вместе с тетрадью, села на стул и сунула наушники в карман.
Открывайте книги, сказал учитель, быстро отхлебнув кофе, и перевернул лист с записями на столе.
Уилл не шелохнулся, молча устремив взгляд вперед. Наблюдая, как он играл желваками, я на мгновение замерла.
Какая разница. Закатив глаза, я достала томик «Лолиты», как и все остальные. Все, кроме Уилла, который не удосужился принести на урок ни рюкзак, ни учебники.
Мы уже обсуждали ненадежность Гумберта в качестве рассказчика. Таунсенд снова сделал глоток. Ведь любой из нас, делясь своей историей, будет считать себя праведным героем.
Уилл шумно втянул воздух и выдохнул. Я уставилась на затылок Кая Мори. Обычно меня завораживали аккуратные, четкие линии его стрижки. Но сегодня сосредоточиться не получалось.
Учитель продолжил:
К тому же зачастую определение того, что хорошо, а что плохо, зависит лишь от точки зрения. Гончая зло для лисы. Для гончей волк. Для волка человек, и так далее.
Ох, я вас умоляю. Гумберт Гумберт ненормальный.
И преступник. Лиса, гончая, волк все равно.
Он верит, что влюблен в Ло. Таунсенд обошел вокруг стола и, сжимая в руке бумаги, присел на столешницу. Но при этом не отрицает противозаконности своих действий. Процитирую слова Гумберта Открыв книгу, он начал читать: «Я знал, что влюбился в Лолиту навеки; но я знал и то, что она не навеки останется Лолитой». Учитель оглядел класс. Что это значит?
Что она повзрослеет, ответил Кай. И утратит сексуальную привлекательность для него, потому что он педофил.
Я ухмыльнулась. Думаю, если бы мне пришлось выбирать, то Кай был бы моим любимчиком среди Всадников.
Таунсенд задумался над замечанием парня, а потом обратился к одной из девушек:
Вы согласны?
Та пожала плечами.
Думаю, Гумберт хотел сказать, что все меняются, и она изменится. Дело не обязательно во взрослении. Он просто боится, что она перерастет его.
Скорее всего, именно это имел в виду герой, однако анализ Кая мне нравился больше.
Учитель кивнул в сторону другого ученика.
Майкл?
Майкл Крист поднял взгляд и растерянно пробормотал:
Чего?
Дэймон прыснул от смеха из-за реакции друга, а я покачала головой.
Таунсенд закрыл на секунду глаза, прежде чем повторил вопрос:
Как вы считаете, что подразумевал Гумберт, сказав: «Она не навеки останется Лолитой»?
Несколько секунд Майкл молчал. Я уже засомневалась, ответит ли он вообще.
Он влюблен в идею Лолиты, произнес парень обреченным тоном. Когда она исчезнет из жизни Гумберта, мечты о ней останутся и будут преследовать его. Вот что он имел в виду.
Хм. Не самая безнадежная оценка. А я думала, Кай окажется единственным из их компании, кто действительно прочитает книгу.
Открыв следующую страницу, учитель прочел:
«Он разбил мое сердце, ты всего лишь разбил мою жизнь». Что она хотела сказать ему этим?
Никто не вызвался отвечать.
В надежде увидеть проблеск мысли в чьих-то глазах, Таунсенд обвел взглядом класс.
«Ты всего лишь разбил мою жизнь», повторил он.
В горло словно иглы вонзились; я опустила глаза. Ты разбил мою жизнь.
Парень, сидевший возле двери, возразил со вздохом:
Она охотно потакала ему. Да, это плохо, но здесь кроется проблема современного мира. Женщины не должны решать постфактум, будто они подверглись насилию. Лолита добровольно вступила в сексуальную связь с ним.
Несовершеннолетние не могут дать осознанное согласие, отметил Кай.
То есть ты волшебным образом становишься эмоционально и умственно зрелым, когда тебе исполняется восемнадцать? вдруг вмешался в беседу Уилл. Вот так это происходит, в одночасье?
Она была ребенком, Уилл. Вступив в спор с другом, Кай развернулся на стуле. Гумберт требует от нас сочувствия, и большинство читателей идут у него на поводу. Потому что мы готовы все простить человеку, если он привлекателен для нас.
Я уставилась в парту, не моргая.
Ло ему безразлична, продолжил Кай. Он всего лишь питает слабость к маленьким девочкам. Она подверглась насилию.
И сбежала от него к детскому порнографу, Кай, огрызнулся Уилл. Если ее насиловали, почему ей не хватило ума не вляпаться в аналогичную ситуацию?
Проведя большим пальцем по глянцевой обложке книги, я услышала скрип. Мой подбородок дрожал, в глазах слегка защипало.
Ну, серьезно, зачем она это сделала?
Я о том же, согласился еще один парень.
Слова вертелись на кончике языка. Хотелось сказать, что они слишком все упрощают. Легче осуждать девочку, о которой ты ничего не знаешь, чем с пониманием отнестись к ее обстоятельствам. Гораздо удобнее не учитывать неизвестные факторы, вещи, которые нам никогда не понять, потому что мы поверхностные, избалованные невежды.
Ты не уходишь, потому что
Потому что
Иногда насилие воспринимается как любовь.
Я моргнула. Голос прозвучал так близко, что в ушах загудело. Медленно подняв глаза, я посмотрела на Дэймона Торренса. Он был в помятой рубашке; ослабленный галстук болтался на шее.
Кабинет погрузился в тишину. Я бросила взгляд на Уилла, сидевшего рядом. Тот, сдвинув брови, смотрел вперед.