— Не помню… Кажется, я его утопил в квазаре.
— Жаль, — сказал Кордильер, — что в твоем бывшем царстве только один квазар. Придется воспользоваться звездой главной последовательности.
И воспользовался. Это — кульминация моего романа, она же его финал. Царь Шекель погружается в недра звезды, недостаточно горячей, чтобы мгновенно распылить его на атомы, но и не такой холодной, чтобы сохранить его никому не нужную жизнь. «Ох уж эти дети, — думает он своей последней в жизни мыслью. — Как они изобретательны!»
И последним в жизни движением царь Шекель приводит в действие единственное оставшееся у него сокровище: личный активатор звездной энергии. Звезда вспыхивает мгновенно и освещает всю галактику. Генерал, Рейган и Кордильер, неблагодарные дети бедняги-царя молча смотрят на удивительное зрелище, а читатель, добравшись до этого места, с удовлетворением говорит себе:
— Как хорошо, что я не царь, что мне нечего оставить своим деткам, кроме потрепанной «хонды-аэро», и что роман этот наконец заканчивается.
Критики, как я уже упоминал, обошли «Царя Шекеля» молчанием. Им нечего было сказать: разве каждый из них не был родителем? И разве каждый не понимал, что история бедного царя — истинная жизненная правда?
— Тогда и будете критиковать наш замечательный древний обычай, — оборвала меня Паския и продолжила рассказ.
Да, детей убивали, и причина оказалась проста: чтобы выжить в холодном климате Миды, детям необходимо душевное тепло обоих родителей.