Но так и не осознать главного: идеальные кроссовки это те, которые живут в углу обувной полки, ожидая момента, когда ты достанешь их. А ты ведь точно достанешь сегодня, как и вчера, и позавчера, и позапозавчера. Вытащишь лёгким, привычным движением ровно так же, как и неделю назад, и в точности это же движение ты повторишь ещё через неделю.
Идеальные это кроссовки, которые тебя ждут. Любой модели и степени изношенности, но именно те, которые обожают твои ноги, обнимают их с мягкой заботой. Ох, какое ж незабываемое чувство: сунуть руку в сумерки полочки, нащупать шершавую внутренность любимой и любящей пары, достать её и поставить на хрусткую солому коридорной половицы.
И какое ж блаженство залезть сначала в правую, затем в левую бутсу (или наоборот, что неважно). Нога в терпкой, сухой оболочке носка проскальзывает внутрь так, будто возвращается домой, и это правда действительно возвращается. Дом, милый дом под любой вывеской бренда PUMA ли, ASICS или какой-нибудь MERELL. У идеального дома нет имени, родной дом идеален безымянно.
И вот ты стоишь перед зеркалом коридорного трюмо, элегантно упакованный в спортивный костюм, в синей шапочке, из-под которой струятся лапшички наушников айпода. Вечерний герой, готовый взять ежедневную дозу в шесть-семь километров, герой, подрагивающий от одной только мысли, что тебе принесут эти километры. Ради этого часа стоит прожить любой, даже самый бестолковый и унылый день до. Давай будем честным, ближайший час один из самых счастливых в жизни, и счастье усиливается от осознания, что таких часов у тебя будет ещё много. Так вперёд же!
Ты выходишь из дома, позвякивая тяжёлой веткой ключей, хлопаешь дверью и спускаешься по ступенькам в привычной лёгкой разминке перед основным движением. Стонет подъездная дверь, за которой, возможно, тебя встретит Наргиза Газаровна, соседка солидного возраста с шестого этажа (а может, и не встретит, да и чёрт с ней), и вот уже вливаешься в прозрачный майский вечер.
Его запахи пьянят необыкновенно: струится отовсюду миксово-невообразимое из оттенков черёмухи, сирени и тюльпанов, с лёгкой примесью влаги щедрая приправа недавнего дождя. Шелестят ещё робкой листвой деревья и улыбается щербатым оранжево-закатным осколком окно четвёртого этажа. Зевает у столбика со шлагбаумом хромой дворовый пёс Ромка, а людей почти нет только мужик из соседнего подъезда сосредоточенно копается в багажнике своего «форда». И так всё правильно сейчас и справедливо, что хочется не просто побежать, а, взяв разбег, взлететь, воспарить над городом и над своей дурацкой жизнью, чтобы уже больше никогда не спускаться обратно.
Улыбаясь этим мыслям и настроению, ты засовываешь руку в карман ветровки за айподом. Пару плавных движений пальцем, и в ушах рождается мелодия, которую вот-вот подхватит чёткий битовый ритм сегодня пробежка под звуки трека Boris Breicha, свежего, ещё не отслушанного, но в этой музыке можно не сомневаться, она не подведёт. Strava в телефоне активировано значит, пора выдвигаться.
И ровно в ту секунду, когда ты, свернув в арку навстречу улице Чернышевского, делаешь первые шаги, где-то в десятке кварталов отсюда стартует и тень. Ей не нужно думать о кроссовках и спортивной одежде, музыку она не слушает; просто выскользнувшие из-за гаражей мутные пятна мгновенно формируются в едва уловимый силуэт, который обретает вечернюю жизнь в переулке Федосеева. Тень тоже бежит.
С чем можно сравнить первые минуты бега? Какие слова передадут ощущение возникающего восторга не в голове, а в теле, в каждой клеточке зудящей души? Откуда берётся эта сладость упоения, когда кажется, что впереди не просто несколько плёвых километров, а целое шоссе, опоясывающее весь мир? Нет таких слов, ничем это не передаётся, тут надо прочувствовать Всего пару движений, и всё преображается: реальность вокруг скручивается, опрокидывается, ты скользишь в другом пространстве, там, где всё подчиняется только тебе и твоему ритму.
Вот что, к примеру, происходит с улицей Чернышевского. Её низкорослая теснота раздаётся вширь, а некрасивые, да и, скажем прямо, уродливые, домики до Московской, и после Московской, оборачиваются сдобно-пряничными формами, будто бы вынутыми из какого-нибудь Амстердама и аккуратно уложенными в сердцевину российско-татарской слободы. В лёгком, подгоняющем ветерке нос даже нащупывает медово-ванильную сладость, и рождена она не в недрах кафе, поглядывающего угловой дверью на пересечение улиц. Это сладость незнакомого города, который выныривает только тогда, когда ты смотришь на него глазами из другого мира.
И вот ты постепенно разгоняешься, чуть притормаживая на светофорах перекрёстка, выхватываешь глазами бессмысленные сейчас названия LuxDry, Приют Холостяка, Фарфор, Почта России на промчавшейся мимо синей «газельке» и, наконец, с ходу влипаешь в строгость предупреждающих букв ЛЕВО-БУЛАЧНАЯ улица, ГАЗПРОМБАНК, СТОП.
Действительно стоп, хоть не прошло и десяти минут с начала пробежки. Здесь, на мостке, нависающем над коричневой жижей Булака, нужно притормозить не для того, чтобы успокоить дыхание (с ним всё в порядке), а для лёгкой медитации с видом на тонущий в закатном костре цирковой купол. Хороший кадр выйдет даже на камеру телефона, а ты-то точно знаешь с какой стороны щёлкнуть так, чтобы получилось крутое фото. Эта картинка потом обязательно наберёт пару десятков лайков и несколько перепостов в любой соцсети: люди, несмотря на то что погрязли в банальности, котиках и глупых мемах, всё равно чувствуют настоящее, видят красоту.
Тебе бы ещё минуту-две вечернего булакского дзена, но что-то мешает, бьётся тревожной мухой, с раздражающим зудом вляпавшейся в благость приятного вечера, и этот звук не глушит даже старина Boris из айпода Ах, ну да, тень.
Тень выскочила из дальнего угла Федосеевской, прошмыгнула по стенам безвкусных коттеджей и, перемахнув кривой шлагбаум, полетела вперёд пробуя волю на вкус, предчувствуя встречу с тобой. Если вы, конечно, пересечётесь, это ведь не факт ещё. Она-то точно хочет, это её цель и смысл, но тебе оно нужно?
Хороший вопрос, на самом деле. Восточные философии рассказывают о неразделимости противоположностей: где белое, там и чёрное, где зло, там и добро, где верх, там и низ вечный инь-ян крутится подмигивающей каруселью туда-сюда. И нет шанса победить чему-то одному, потому что любая победа станет смертью (даже если саму смерть победит жизнь).
Тень родилась давно, в тот же миг, когда тебя завертел первый приступ вдохновения. Получается, что вдохновение родило тень, до этого ты уже додумался. Но ты не уверен нужна ли она? Неужели без тени воображение стухнет, даст осечку, зависнет навсегда в матрице исчерпавшей себя фантазии? Неизвестно. Проверить невозможно, поскольку пока ты бежишь, бежит тут, поблизости, и она. Да и пусть бежит, только бы с ней не пересечься. Ну или хотя бы не сегодня.
Поток вдохновения подхватывает сразу за Булаком. Пространство проспекта окончательно рассеивается, распадается на отдельные фрагменты, которые играют мозаикой ярких витрин, суетливых теней и вязким уличным гулом. Всё это, впрочем, живёт и колышется где-то вне, на обочине привычной человеческой осознанности мир вокруг есть, но тебя в нём нет. Тело да, бежит, передвигается из точки А в любую точку алфавита, но тебя там нет. Ты весь в энергии вдохновения.
И кто бы знал откуда она берётся Проще всего сказать отовсюду, нужно только настроиться. Под настройкой понимается пробежка, она тебе помогает. Стоит начать, и всё, ты уже катишься, летишь уличным сёрфером на волне, чувствуя, как история обретает реальные очертания.