Я перевожу дух.
Он растерянно спрашивает:
Есть и три?
Конечно! Она радовалась моему счастливому моменту «номер два» ведь это она стала причиной моего неземного восторга. Ведь она любила меня, больше себя самой и жизни. Я был счастлив от ее последней радости намного больше, чем от первой. Это три.
Следователь трет кулаками глаза.
Я продолжаю:
Есть ли конец этим взаимным проникновениям в наслаждении, в любви и заботе? Она была на седьмом небе от моего счастливого момента «номер три». Я был в диком восторге от того, как она выражала свое неземное удовольствие, этим обстоятельством. Это четыре. Есть и пять, и шесть, и до бесконечности, насколько хватит духа принять этот волшебный нектар, и не лопнуть от удовольствия, не умереть от разрыва сердца, рвущегося навстречу любимому человеку. Я был счастлив за нее, она за меня, на каждом новом этапе близости, седьмом, восьмом, десятом, взаимное наслаждение неконтролируемо росло, доводя нас до безумного трепета и экстаза. Мы были как зеркала друг для друга, в которых отражение нашей безумной любви бесконечно множилось.
Следователь смотрит на меня с опаской.
Я завершаю:
То же самое чувствовала и Маша по отношению ко мне. Простое наслаждение от секса со мной это раз. И так далее, два, три, четыре, десять вплоть до полного слияния наших миров.
Ему нечего добавить, и он не знает, о чем меня спросить.
Неловкая ситуация. Глядя куда-то в угол, он грустно прячется за рифмованные строки:
Увы, тому, кто не способен заменить
собой весь мир, обычно остается
крутить щербатый телефонный диск,
как стол на спиритическом сеансе,
покуда призрак не ответит эхом
последним воплям зуммера в ночи. (Бродский)
Странный он человек, мой следователь. Но, впрочем, интересный.
Золотистый
Он спрашивает меня:
Что было дальше?
Дальше? Только любовь. Только она.
И что же такое любовь?
Коротко это когда не думаешь о себе. Когда полностью живешь любимым человеком, и твое собственное «я», со всей его тяжестью и темнотой исчезает, пропадает, растворяется в этом чувстве и не довлеет над тобой.
А что ты делал, когда Маши не было рядом? Когда не было этого вашего обоюдного наслаждения? Ну, например, ты ходил в магазин за продуктами, наверное, ты где-то работал. Или тогда, когда приезжал ее отец?
Я улыбаюсь. Какой он наивный!
Любящие люди никогда не страдают от физического отсутствия другого. Ведь, любя, ты ничего не ожидаешь взамен, не ждешь никакой награды, само это бескрайнее чувство оно заполняет твое сердце полностью живительной отрадой. Неудобство только в том, что ты не можешь дать еще больше наслаждения своему партнеру, напоить его этой божественной росой. В минуты одиночества я наслаждался самим отношением, самим намерением любви и заботы, думая о Маше и о том, как я смогу при встрече наполнить ее счастьем и радостью снова и снова, еще и еще. Все время разлуки для меня проходило в восторженном предвкушении той минуты, когда произойдет наша очередная встреча. Я мечтал о том, какие еще новые желания, устремления и мысли, какие новые грани я в ней открою, чтобы заполнить их собой. И какие свои чувства я ей открою, чтобы она заполнила их собой.
Ты чувствовал ее желания, знал ее мысли и на расстоянии, будучи в соседних квартирах?
Конечно! Думая, друг о друге, чувствуя один другого, мы улыбались, как блаженные нам достаточно было того, что каждый ощущает в сердце другого.
Солнечный
Как развивались ваши отношения дальше?
Как в сказке, как в раю. Особенно запомнился последний день, когда мы слушали музыку. Я часто приносил с собой новые компакт диски, мы ставили их, слушали мелодии, и делились тем восторгом, который они нам дарят. Помню, в тот день мы начали с музыки из кинофильма «Человек дождя». Помнишь, с Дастином Хофманом и Томом Крузом в главных ролях?
Да, смотрел этот фильм.
Чудесная композиция, ее автор Zimmer. Я ставил на повтор, и она крутилась множество раз. Я спрашивал ее что ты чувствуешь? Как будто бы сам не знал. Она отвечала я как будто солнышко, и даю свет и тепло всем деревьям и растениям, птицам и животным, морям и океанам, горам и людям. Она спрашивала меня а что чувствуешь ты? Как будто сама не знала. Я отвечал а я как будто благородная и сильная птица, которая летит в ласковых солнечных лучах над полями и лесами, реками и каньонами, наслаждаясь полетом и прекрасными видами, которые открываются, замирая от восторга единения со всем миром.
Минуту мы молчим.
Потом мы слушали Jean Michel Jarre Equinoxe, часть 3, она очень любила этого композитора. Я спрашивал ее что ты чувствуешь? Как будто бы не жил внутри нее. Она отвечала я жизненная сила, которая есть в растениях и деревьях, я тянусь через них к свету, я расту и расширяюсь, я дарю миру гармонию и красоту. Она спрашивала меня а что ощущаешь ты? Как будто не жила внутри меня, каждую секунду. Я отвечал чувствую себя дождем, благодатной влагой, орошающей землю, падающей на леса и долины, моря и океаны. Оттуда, снизу, я снова поднимаюсь наверх, через стволы деревьев, стебли растений, бесчисленными и легкими пузырьками.
Мы молчим еще минуту.
Он чиркает зажигалкой, задумчиво смотрит на огонь.
Потом мы слушали Jann Tiersen, Rue des cascades, Deja loin она обожала эту волшебную мелодию. Я спрашивал ее что ты чувствуешь? Как будто бы не ощущал это пронзительней ее. Она отвечала чувствую себя маленькой девочкой, в милом французском городке, и мой папа, улыбаясь в усы, играет на банджо, в маленьком кафе, на террасе, а мы с братьями и сестрами танцуем и кружимся, беззаботные и веселые, прямо на мощеной улице, веселя проходящих мимо прохожих. Она интересовалась а что чувствуешь ты? Как будто бы не ощущала это пронзительней меня. Я говорил ей чувствую себя случайным прохожим, который шел мимо симпатичного кафе, где папа-повар играл на банджо, на террасе, а дети танцевали прямо на улице, да так увлекся их волшебным настроением, что отложил в сторону портфель и зонтик, и бросился с ними в пляс, высоко задирая ноги, размахивая руками, озорно смеясь и подмигивая ребятишкам и другим прохожим.
Ты сказал, что это был ваш последний день вместе?
Последний день
Да, это был наш последний день, перед долгой разлукой. Прошло уже три месяца непрекращающегося волшебства. Ее отец приехал и уехал снова. В этот день я особенно остро заметил перемены, которые в ней произошли. Ее подташнивало, и ее тело внимало тому, что происходит внутри него. Когда до меня дошло, я вмиг покрылся испариной она беременна! Чтобы подтвердить эту догадку, мы отправились делать узи рядом, через дорогу был медицинский центр. Пожилой доктор подтвердил нашу догадку, и счастью не было предела.
У тебя были дети до этого?
Нет, я расстался с первой женой.
Понятно.
Маше стало душно, и я вывел ее на улицу, на крыльцо, а сам вернулся и несколько минут оплачивал услугу и заполнял какие-то бланки. Когда я вышел вслед за ней, ее там не было.
Как это не было?
Он перестает чиркать зажигалкой.
Вот так. Ее там не было. В ужасе, я оббегал всю округу, я заглядывал в магазины, в подъезды, высматривал ее на улицах и в подворотнях, расспрашивал прохожих. Это длилось несколько часов, пока не наступил вечер, тогда я понял, что потерял ее. Ее и нашего ребенка. Даже больше того в тот момент я чувствовал, что потерял самого себя.
Но ведь ты только что говорил мне, что для любви нет расстояний? Ты что, перестал ее чувствовать?
Следователь снова закуривает.
В том то и дело, что я ощущал ее, как и раньше. Но, на этот раз, ее мысли были спутаны, она была в ужасе, в растерянности, в диком волнении. Похоже, кто-то завладел ей против ее воли, и тащил куда-то, в неизвестность. Все, чего она желала снова оказаться рядом со мной. Но не могла этого сделать.