Замолчи! Он схватил меня за руки и заломил их у меня за спиной. Ты только моя! Слышишь? Только моя! Всегда была и будешь!
Вот только ты больше не мой, Ихсан, потеряв весь свой запал, сказала я с вернувшейся болью в голосе. И уже никогда не будешь моим.
Он отпустил меня также внезапно, как и схватил, делая шаг назад и посмотрев так, словно не он, а я вонзила нож в его сердце.
Затаенная боль, плескавшаяся в его глазах, заставила бы прежнюю Нифу простить что угодно, но прежней Нифы больше не было. Он уничтожил ее своим предательством, а нынешняя Нифа получала отдушину, чувствуя его боль и наслаждаясь ею.
Глава
6
Мам, вот зачем тебе это, а? Да еще и в какой-то левой фирме! Высказала свое недовольство дочь, стоило мне за ужином завести разговор о том, что я решила устроиться помощником дизайнера в фирме, куда меня приняли по рекомендации приятельницы. У тебя же все есть, зачем нужно тратить свой день в душном офисе? Моя воля, я бы целый день валялась дома.
По-твоему, я валяюсь? С ноткой обиды спросила я, пытаясь не обращать внимания на прожигающие взгляды мужа.
Я нарочно завела разговор о своей работе при дочери, чтобы Ихсан не смог мне отказать. И, судя по его виду, не прогадала. Неизвестно, что бы он со мной сделал, посмей я сказать ему о таком наедине.
Не цепляйся к словам, мам, ты же понимаешь, о чем я. Кто устраивается на работу после сорока, тем более, когда в этом нет нужды? Ладно, эти твои курсы. Но работа это же серьезно, тебя весь день не будет дома, словно о какой-то трагедии вещала Диляря.
И что? Ты сама-то приходишь почти одновременно с отцом в последнее время, отметила я, не понимая такого негатива на мое желание трудоустроится.
Но я-то учусь! Мы, считай, миллионеры, а миллионеры не работают! Почти по-детски заметила дочь.
Ага, а миллионы эти с неба сыплются, усмехнулась я.
Ну, уж точно их не заработать, сидя на рядовой должности, ввела меня в ступор своей грубостью Диляра. Я совершенно не понимала ее реакции.
Диля, прекрати, удивил меня Ихсан, вмешавшись в разговор. Она может делать все, что захочет. Лучше бы порадовалась за мать. Она и так всю жизнь нянчилась с вами, живя твоими с Аскаром потребностями.
Но, пап
Все, я сказал! Закрыли тему. Если не можешь сказать ничего хорошего, лучше молчи. Строго отрезал тот. И извинись за свою грубость.
У меня заволокло глаза слезами, когда я вспомнила, сколько раз он также вставал на мою сторону. Муж никому не позволял спорить со мной или обижать меня. Даже нашим детям. Он никогда не ругал дочь и почти ничего ей не запрещал, только если дело не касалось меня.
И сейчас, сам сгорая от гнева из-за моей работы, Ихсан защитил меня перед ней.
Прости, мам. Просто я действительно не понимаю твоего поступка. Но, если это доставит тебе удовольствие, я буду только рада за тебя, обняла меня дочь.
Ее особенность заключалась в том, что она быстро осознавала свою ошибку, стоило лишь указать ей на нее.
Обняв ее в ответ и погладив по длинным волосам, заплетенным в косу, я поцеловала Диляру в висок.
Все в порядке, родная.
Пойду, полежу, объявила дочь, тут же направляясь к выходу. Посуду уберу позже. Вот если бы кое-кто не отказывался от услуг горничной, мне бы и вовсе не пришлось этого делать. Пробурчала Диляра себе под нос и уткнулась в телефон.
Если ты хотела выйти на работу, могла бы сказать мне, тихо заметил Ихсан.
Ооо, как хорошо я знала этот обманчиво спокойный тон! Если бы не присутствие дочери, наш дом бы уже взорвался от его крика.
Я хотела встать, не желая вступать в дискуссию, но муж, перехватив за руку, почти грубо усадил меня обратно.
Доешь свой ужин, вдруг сказал Ихсан, переходя на совершенно другую тему. Тебя скоро ветер унесет.
Не хочу. Отпусти! Дернула рукой, но он и не подумал ослабить захват.
В другой раз я бы просто молча удалилась из кухни, но муж не отпускал меня, впервые за два месяца проявив физическую силу. До сих пор он просто игнорировал мои подколки и поведение, которое иногда выходило за рамки. Слишком велико было мое желание задеть его.
Доешь чертов ужин, пока я не впихнул его в тебя! Я и так на многое закрываю глаза, но рисковать здоровьем я тебе не позволю. Ешь, отпустив мою руку, он выразительно посмотрел на мою тарелку, где лежал недоеденный куриный стейк.
Аппетита не было, как и желания есть через силу.
Я действительно похудела.
Минус четыре килограмма в моем случае было очень заметно, но я ничего не могла с собой поделать. Бессонные ночи не прибавляли аппетита. Ненавидя себя за слабость, часами лежала рядом с таким же бодрствующим мужем, чувствуя его взгляд и притворяясь спящей.
Сколько раз в такие моменты меня посещали мысли о том, чтобы протянуть к нему руку и забыть о его измене, словно о страшном сне!
Но я не могла!
Знала даже сделав вид, что забыла, в глубине души не прощу его и буду мучить нас обоих своей обидой и злостью, которые не исчезали!
Я не хотела вновь выходить из себя, резко вскочила, не давая мужу шанса дотронуться до меня, и быстро начала убирать со стола.
Домашняя работа, в отличие от дочери, никогда не доставляла мне неудобств. Молча ополоснув тарелки, я загрузила их в посудомоечную машину, молясь, чтобы Ихсан не стал больше настаивать на моей еде. Его забота и беспокойство лишь причиняли мне боль, возвращая туда, куда я возвращаться не желала.
Ихсану 27/ Нифе 25
Ихсан! Ты не можешь бросаться на всех, кто мне слово поперек скажет! Да и не виновата твоя тетя в том, что я обожглась! Я пыталась убедить мужа, который обрабатывал мою руку, не сердиться на тетю. Мужчина не должен вмешиваться в женские дела, что люди скажут?
Плевать я хотел на чужое мнение! Обеспокоенным голосом прохрипел Ихсан, нанося мазь на ожог. Черт! Твоя рука вся опухла! Нужно ехать в больницу. Пошли, попрошу Ибрагима нас отвезти, он обхватил меня за плечи, чтобы поднять с кровати.
В этом нет никакой необходимости! Это просто ожог! Не нужно никого беспокоить! Твой брат и так весь день бегает по разным поручениям, пыталась я разубедить мужа. Меня и так не очень-то жалуют в твоей семье, особенно после нашего переезда. Не усугубляй все, пожалуйста. Я, правда, в порядке!
Мне плевать на них, никто не имеет права обижать тебя, ясно? К черту их любовь или неприязнь, главное я тебя люблю, понятно? Непримиримым тоном ответил он.
Ясно, мой мистер Каратель, меня рассмешил его сердитый вид. Я говорила, какой ты горячий, когда злишься? Спросила, понизив голос и притягивая мужа к себе за воротник рубашки.
Не пытайся меня отвлечь, Золотко. Вставай, мы едем в больницу.
Ихсан, мы не можем уйти! Возразила я.
Надо же было его тетке толкнуть меня так, что я налетела на кастрюлю с кипящим маслом для мучной халвы! Что за вздорная женщина! А хуже всего то, что проходящий мимо кухни Ихсан увидел эту картину! Муж просто взбесился! Наорал на тетку и тут же увел меня из кухни в комнату кузена.
Хорошо еще, что гости не успели собраться на Садака!
Минул год со смерти матери Ибрагима, тети Ихсана со стороны отца, и по традиции мы готовили еду и раздавали ее нуждающимся. Вся семья собралась вместе, ждали гостей, которых нужно было накормить и принять со всем уважением. Я никак не могла позволить Ихсану увести себя в больницу! Родня и так забыла об уважении, называя его подкаблучником!
Нифа!
Пожалуйста, Ихсан! Мне, правда, не больно, все выглядит хуже, чем есть, поверь мне. Пожалуйста, давай вернемся к своим обязанностям, я умоляюще посмотрела на мужа.
К каким, к черту, обязанностям?! У тебя рука всмятку! Думаешь, я позволю тебе работать?! Взорвался он.
Ихсан всегда очень болезненно реагировал на любую мою травму. Было ощущение, что ему больнее, чем было бы, получи он рану сам. И я любила его за это еще сильнее. Он не был типичным мужем в нашем понимании.