Президент и государственный секретарь чувствовали, с какой скоростью военный
министр мгновенно оценил обстановку, уловил настроение президента и государственного
секретаря. Умелый политик, он всё ещё не в состоянии отличить танк от самолета, но как никто
умеет лавировать в коридорах власти, избегая малейших рифов.
И те и другие, подхватил он бодро. Наш президент видит будущее как никто чётко.
Лесть была настолько грубая и неприкрытая, что польщённый президент все же невольно
заподозрил, нет ли издевки, но военный министр смотрит преданно, как верный служебный пёс.
Да все мы видим, ответил он, лояльный к сотрудникам. Это в России свои же обгаживают
армию так, как не смогли бы навредить даже мы! А мы свою лелеем...
Военный министр приблизился с широкой доброжелательной улыбкой. Государственный
секретарь повернулся к нему с кислой физиономией. Президент с самым доброжелательным
лицом протянул руку, военный министр с обоими обменялся рассчитанно крепкими, но
дружескими рукопожатиями. Он ещё перед дверью в кабинет старательно напрягал пальцы,
стараясь послать в ладонь добавочную порцию крови, чтобы сделать свою холодную ладонь
теплее, а рукопожатие горячим.
Президент взглянул на часы:
Присядьте, Келвин. У нас есть ещё десять минут до выхода. Да и пусть агенты хорошо
перешерстят толпу этой длинноволосой сволочи. Мне вовсе не хочется, чтобы кто-то запустил
в меня огрызком яблока!.. Как у вас дела? Мы вот только что говорили с госсекретарем, что
сейчас у нас, как никогда, уникальное положение. Мы сумели всему миру навязать те правила,
по которым с нами могут воевать. Мы практически неуязвимы! Но, как я учил в университете,
Господь Бог всегда у самого неуязвимого оставлял хоть одно-единственное уязвимое место... до
которого трудно добраться, но одно всё-таки существовало! У доблестного Ахилла это пята, у
Зигфрида пятно на спине, куда прилип кленовый листок, у Сослана колени... и так далее. Вы
уверены, что мы защищены стопроцентно?
Военный министр громыхнул:
Армия защищена идеально!
Госсекретарь сказал саркастически:
Насколько я понимаю, назначение армии не себя защищать, а свою страну. Население, так
сказать. И территорию.
Келвин, военный министр, сказал холодновато:
Как вы знаете, мы давно уже защищаем свою территорию... очень далеко от границ США.
И даже от границ американского континента. И вообще на другой половине планеты, если вы
видели когда-нибудь глобус.
Глобус? спросил госсекретарь саркастически. В наше время объемные объекты лучше
рассматривать на экране компьютера... Вы слыхали о компьютерах?
Слышал, буркнул военный министр. Но вам лучше бы даже не намекать на причастность
к некой разрабатываемой операции.
Какой? спросил госсекретарь невинно. Мы все время разрабатываем разные операции.
Стратегическая инициатива в наших руках. А что имеете в виду вы?
Военный министр бросил взгляд на президента, хмыкнул презрительно.
Ладно, буркнул он, если вам в самом деле хочется услышать про наши уязвимые места...
что за мазохисты не понимаю... то могу напомнить, что сейчас белые составляют абсолютное
большинство населения США... с перевесом в полтора процента. Соотношение изменится уже
через три месяца. Но белые будут составлять большинство ещё два года, хотя уже не
абсолютное.