..
Господин президент, я предусмотрел ваше желание... Да, такая у меня работа!
Специалисты обещали собрать к сегодняшнему утру всю необходимую информацию. Да,
хорошо бы оторвать такой лакомый кусочек, как Крым...
Глава 6
Они не зря поглядывают на меня, как мыши из норы. Даже язвительный Коган отводит
взгляд, а Коломиец старается не коснуться меня рукавом, чтобы не подхватить бациллу
неинтеллигентности. То, что мне сегодня предстоит, я бы не назвал легкой задачей. И трудной
не назвал бы. Передо мной поднимается титановая стена, а я перед ней стою с пустыми руками.
Правда, когда-то несокрушимые для таранов стены Иерихона пали от звуков простой трубы...
Да, смысл старого сообщения давно утерян. Теперь все придурки... а кроме меня, все на
свете придурки, уверены, что труба была какая-то волшебная. Размечтались, емели всех
национальностей! Ни фига подобного. А вот ни фига, ибо нет на свете золотых рыбок,
говорящих щук и волшебных дудок. Нет!
Но была труба, через которую тогдашний футуролог Никольский выкрикивал доводы,
стараясь докричаться до противника. Весомые доводы. Убийственные, сокрушающие!
Докричался. Услышали. Задумались. И рухнула стена. Могучая и несокрушимая стена,
которую не могли разбить ни лихие наскоки легкой конницы, ни удары сотен таранов, ни
тщательная осада. Надо и мне рушить, только надо уметь подбирать звуки в этой трубе
потщательнее...
Чёрт, тот же... ну, который дудел... то есть выкрикивал, как жить правильно, в чем есть
Истина и ради чего жить и умирать... он же сумел? Он же отыскал те единственно верные
слова, от которых Стена рухнула?
Итак, пока Кречет ещё разбирается с комиссией из ООН, попытаемся сформулировать то
несвязное, что я должен промычать президенту и его правительству. Итак, все люди на Земле
всажены в определенные тела и помещены в определенные эпохи. Рождённый в Древнем Риме,
я, возможно, считал бы императорскую власть единственно правильной, ходил бы на
гладиаторские бои, а после трудового дня посещал бы храмовых проституток.
Родись я в Древнем Киеве, то приносил бы в жертву священному дубу пленных хазар,
имел бы несколько жён, по вечерам бил бы палкой статую бога Велеса, требуя больше
приплода моим козам.
Но я родился здесь. В теле самца, человека, живу в конце двадцатого века и тоже, как
древний римлянин, привычно считаю, что вот сейчас самые правильные наконец-то законы и
мораль... ну чуть-чуть шероховатая, дает сбои, но всё же самая правильная. Менять уже ничего
нельзя. Даже я, футуролог Никольский, то и дело скатываюсь к этому привычному ощущению,
а что говорить о простом люде? А мы все простые-препростые...
Да что там Рим или Хазария! Сам ещё помнишь время, когда женщина просила
стыдливым шепотом обязательно погасить свет, мужчины стрелялись, а обесчещенные
женщины бросались из окон, с крыш, с моста, травились, вешались... Тогда это считалось
нормальным, а как же иначе, и вот сейчас ты тоже считаешь нормальным, что мир может быть
только таков, какой сейчас, мораль именно сегодняшняя самая верная, именно таким всё и
должно быть, и все должны играть именно по этим правилам!
Хотя нет, ты так не считаешь... когда встряхиваешься, как выбравшийся из воды пёс, и
ошалело оглядываешься по сторонам. Ну да, ты ж умный, ты догадываешься иногда, что надо
встряхнуться и оглядеться по сторонам, посмотреть как бы из другого измерения, и тогда
видишь все нелепости, все временности.