Даже шерсть на волчьей шкуре
прилипла, блестела как покрытая слизью.
Таргитай вернулся следом, довольный, что сейчас бездумно ляжет, разбросает руки. Даже поиграет на свирели - руки чешутся давно.
- Хвороста нет, помнишь? - сказал он, ложась под деревом.- А ночью здесь шастают твои друзяки.
Олег побелел, будто кровь через пятки ушла в землю. Таргитай даже отодвинулся, чтобы сомлевший волхв не грохнулся своими костями на него, но
Олег подергал-подергал кадыком, сглотнул, проблеял:
- Мы... мы залезем на дерево.
- А упыри не лазают? Не знаешь, а еще волхв... Чему тебя только учили. Ладно, ночью узнаем. Мне тоже не хочется мочить задницу в Болоте.
Переждем. А у тебя сало осталось?
Олег сел на выжженное костром пятно, сжал ладонями голову. Таргитай вытащил свирель, тонким прутиком потыкал в дырочки, прочищая от шерсти,
грязи и другого непотребного мусора.
Волхв дернулся, едва Таргитай заиграл, отвернулся.
Пока Таргитай играл, мощно раздувая щеки, Олег злился, дергался, но когда тот отложил свирель, волхв пожалел, что песни такие короткие:
Таргитай тут же почти с головой залез в мешок. Олег долго терпел, морщась от хруста, чавканья и сопения, наконец взорвался:
- До сухарей добрался, ненасытное брюхо! Мне положили еды дней на десять!
- Кто хорошо ест,- ответил Таргитай с набитым ртом,- хорошо и работает.
- Ты хорошо работаешь?
- А чо?
- Не набивай пузо! К утру корчи схватят.
- Не тревожься,- ответил Таргитай сыто.- Я все предусмотрел!.. Нас сожрут задолго до утра.
Он сыто рыгнул, отпихнул ногой мешок и взял свирель. Олег смотрел зло, не находя слов. Редкостный дурень уже в своем дурацком придуманном
мире, где именно он - редкостный герой и умник, а все вокруг дураки. Он там самый сильный, самый неустрашимый. Побивает упырей, смоков,
полканов, спасает берегинь, а униженный Громобой виновато кается, что недооценил, недопонял... На самом же деле только он, Олег, понимает, что
оба живут именно в этом жестоком мире, другого нет. Если упыри сожрут, то сожрут, и это уже навсегда.
- Великие боги,- прошептал он с отчаянием.- Как нас выперли, таких разных, вместе? Или мы на крайних концах палки, а Народ - посередине?
Он часто вскакивал, не в силах слышать пронзительные звуки свирели прямо над ухом. Вода блестела вокруг островка тусклая, темная, похожая на
деготь. Листья кувшинок уже не лежали царственно, а плавали, помятые, сорванные, притопленные. На выворотне враскоряку все еще сидел упырь,
только по шею сполз в воду, но упырей собралось еще больше. Издали Болото казалось покрытым болотными кочками.
До вечера Олег бродил по островку, осмотрел и перещупал все деревья. Таргитай не расставался с сопилкой, дудел и дудел, вконец охрип. За весь
день лишь разок перевернулся на другой бок. Он сложил новую песню, сыграл на все лады, спел на два голоса. Начал пробовать еще одну, но на
поляну с радостным воплем вывалился Олег.
- Отыскал хороший толстый дуб! Ветки широкие, крепкие. Можно не привязываться. Отсидимся? Ветки до самой земли, залезать легко, лягушка и та
заберется...
Он осекся. Таргитай лениво привстал, нащупал мешок.
- Во упыри обрадуются. Ну, идем?
Олег затрясся как лист на ветру.
- Об одном думаешь, другое упускаешь... Тогда вон на ту березу! Высоченная, а веток совсем нет.
- Тебя хоть сейчас вместо Боромира.