Я хихикнула.
Ты шутишь, да?
Ну, почти.
Богданов так внимательно смотрел на меня, что я смутилась.
Нет, Андрей, давай будем реалистами, я села вполоборота к нему, ты знаешь хоть одну пару, которая начала бы встречаться в шестнадцать и счастливо прожила всю жизнь? Сбежимся-разбежимся, как все, и потом в глаза друг другу смотреть не сможем. А друзьями можно быть сколько угодно. Мы же классная команда?
Еще какая.
Мы ударили по рукам и улыбнулись. Уверена, мы оба вспомнили двух детей на дереве боярышника.
Мы больше не можем ходить друг к другу в гости, нехотя сказала я, это будет выглядеть двусмысленно.
Богданов внимательно смотрел куда-то вдаль. Казалось, ему совсем не хочется говорить на эту тему. Наконец, он невозмутимо произнес:
Мне нравится ходить к тебе в гости. Нравится, когда ты бываешь у меня. Моя мама тебя обожает.
Да, но так будет правильнее, я как будто оправдывалась, закончим эту дурацкую школу, а потом поступим в институт, и никто нам будет не указ.
Мы поступаем в разные институты, напомнил Богданов, что же тогда останется от нашей команды?
Я посмотрела себе под ноги.
Ну, вот и посмотрим, чего стоит дружба. Мы ведь можем гулять вместе после занятий, общаться по телефону или по скайпу
Ладно, сухо сказал Богданов, как скажешь.
Всю дорогу до нашего двора он был молчаливее обычного и совсем не реагировал на шутки. Я тоже умолкла и просто шла рядом, глядя на его руку. В детстве мы часто держались за руки, в какой момент перестали? Это же очень просто переплести пальцы и почувствовать себя более близкими людьми. Но это, пожалуй, слишком: вдруг он неправильно поймет?
Я сунула руки в карманы пуховика. Взросление это совсем не весело.
Полтора года спустя
Идти было недалеко всего несколько шагов через двор, но это расстояние показалось мне бесконечным. Как же это тяжело, грустно, несправедливо! И мое простое черное платье, и моросящий дождь поддерживали это настроение. Я вдохнула полной грудью и, подойдя ближе, отыскала в небольшой толпе своего лучшего друга.
Андрей, я взяла его за руку, мне так жаль
Он молчал. Не плакал, но как будто окоченел и смотрел только на лежавшую в гробу женщину.
Прости, что не смогла приехать раньше, у меня по щекам текли слезы, может, я могла бы чем-то помочь тебе.
Ты могла бы отдыхать сейчас на море, сказал он чуть слышно, но ты приехала.
Ну конечно, я приехала! Лучше бы я вообще не уезжала!
Я вспомнила, как получила смс от Андрея информативное, как всегда: «Мама умерла. Ночью оторвался тромб в мозгу. Не приезжай. Просто не мог не сообщить».
Родители пытались уговорить меня остаться, но я взяла у них деньги на обратную дорогу и купила билет на поезд. Оставалось только боковое место в конце вагона, но мне было все равно. Я свернулась калачиком и всю дорогу лежала без сна, вспоминая счастливые дни детства, когда я приходила в гости к Богданову, а его мама улыбалась мне, трепала по голове и говорила: «Какая красивая у тебя прическа, Дашенька!»
Теперь Богданов остался один, совсем один. Дальние родственники, приехавшие с претензиями на имущество, и немногочисленные коллеги его матери не в счет. А ведь ему только-только исполнилось восемнадцать. Он поступил в политехнический институт, мама им так гордилась!
Всю дорогу до кладбища я плакала, изредка поглядывая на друга. Ни одной слезинки. Он был так спокоен, словно ему не было никакого дела до смерти матери. Пожалуй, я одна из всех присутствующих понимала, что это не так, просто такой уж у Богданова характер. Я не знала, что сказать и как поддержать его. Уж лучше бы Андрей рыдал у меня на плече, тогда я могла бы погладить его по голове, обнять
У свежей могилы родственники и коллеги сказали несколько слов об умершей, но Богданов молчал. Я знала этот его мученический взгляд, много раз я видела в школе, как он хочет что-то сказать, но не может. Тем более сейчас, на публике, когда все ждут от него скорбной речи.
Она так неожиданно умерла, сказала я. Голос у меня дрожал, но я должна была отвлечь внимание от друга, ни я, ни Андрей этого не ожидали, и нам до сих пор кажется, что все это дурной сон. Она всегда была такая деятельная, веселая. Я горжусь тем, что она любила меня, даже в шутку называла будущей невесткой. Мне будет ее не хватать, а ее сыну тем более. Мы будем очень скучать
Я переплела наши с Богдановым пальцы, и мы вместе бросили горсть земли на крышку гроба. Андрей впервые за день посмотрел на меня и коротко кивнул в знак благодарности.
Боже, как ему сейчас плохо
Я была удивлена, что Богданов самостоятельно приготовил еду для поминок. Приехав после похорон в его квартиру, люди ели и тихонько разговаривали. Андрей ничего не ел, лишь выпил несколько стопок водки. Он даже не замечал, что все понемногу расходятся, произнося дежурные слова соболезнований.
Наклонившись к нему, я спросила:
Можно, я останусь?
Богданов пожал плечами.
Андрей?
Да, он кивнул, на секунду выходя из ступора, останься, если можешь.
Пока родственники расходились, я мыла посуду на кухне. Жаль, что я не смогла приехать раньше и помочь с готовкой! Теперь хотя бы помогу все убрать. Мытье посуды совсем не тяготило, наоборот, помогало немного отвлечься. Намыливая очередную тарелку, я прокручивала в голове варианты беседы с Андреем, пыталась подобрать слова, которые могли бы подбодрить его.
Выйдя в зал, я оторопела. Богданов сидел на полу, прислонившись спиной к стене, и пил водку прямо из горлышка бутылки.
Эй, эй! я подбежала и отобрала у него бутылку. Как минимум половины жидкости уже не было.
Отдай, огрызнулся он.
Не надо, Андрей.
Я хочу напиться. В стельку, ясно? Так что лучше проваливай.
Язык у него заплетался, а взгляд стал очень злым. Я частенько ходила с Валей в клуб, иногда немного выпивала, но Богданова пьяным я не видела никогда.
Я не запрещаю тебе пить, я не твоя нянька, мрачно сказала я, доставая из шкафа две стопки, просто не напивайся в одиночку.
С наполненными стопками я уселась рядом на ковре.
За твою маму, сказала я, залпом выпивая водку. Ни разу в жизни ее не пробовала. Жидкость обжигала горло, камнем падала в желудок и согревала изнутри, она была хорошая.
После еще одной пары стопок Андрей, уткнувшись лицом в колени, хрипло сказал:
Я не думал, что она может умеретьвот так, внезапноЯ пытался ее разбудить, думал, она просто простыла и решила не идти на работу. Даш, я не зналвдруг я мог помочь, а я просто спал, и не было никакого предчувствия беды, о котором все говорят. Я преспокойно спал, когда она
Его плечи вздрагивали, он весь сжался в комок. Я подвинулась ближе и обняла его.
Андрей, ты не виноват. Держисья с тобой, слышишь? Я с тобой.
Снова выступили слезы, но я не стала их вытирать: может быть, Андрей поймет, что при мне не стыдно проявлять свои чувства, и тоже поплачет. Но он лишь напряженно всматривался в какую-то точку на стене, и вдруг заявил:
Мой отец умер не просто так.
Что?
Богданов молчал так долго, что я решила он не хочет отвечать. Но, наконец, он произнес:
Мама его разлюбила, они собирались развестись.
Ой, я прижала руки ко рту, я не знала.
Отец всегда был осторожен за рулем, продолжал Богданов, но в тот день он просто с ума сошел от горя, ничего вокруг себя не видел. Я уверен, того столба, в который врезалась его машина, он тоже не заметил. Знаешь, папа был однолюб, как мой дед. Как, может быть, и прадед. Как и я.
Я молчала.
Как же я ее тогда ненавидел, продолжал Богданов, сощурившись, за то, что она с ним так поступила! Я очень долго не мог ее простить. И вот она умерла, а я столько времени потратил на злость.
Наверное, за сегодняшний вечер Андрей сказал больше, чем за всю жизнь. Я сидела и слушала, изредка мы обнимались и плакали: действовал выпитый алкоголь.