ЗАОДНО С ПРИРОДОЙ
Разные теории происхождения языка, возможно, не стоит отвергать огульно. Каждая вносит частицу логического стройматериала. Есть гипотезы, основанные на фактах. Этологи утверждают, что если нынешние охотники издают протяжное У-У-У, то на этот звук откликаются волки и идут на их зов. Таково сохранившееся звуковое общение с природой.
У-У-У для дочеловека стал означать сближение. Бессознательно или случайно подражая разным звериным призывам, дочеловек научился находить в этом свой «шкурный» интерес. Он побуждал повторять действия так же, как любое животное прокладывает тропинку туда, где находит пищу, а здесь сама пища приходила к его ногам. Так он мог стихийно двигаться к осознанию собственной выгоды.
Здесь появляется по Ф. де Соссюру «соединение смысла и акустического образа». Мышление начиналось с первых понятий, а не слов. Такое семиотическое воплощение явлений шаг к человеку.
Подобные модели как бы подтверждают тезис автора исследования «Происхождение языка» С. Бурлак, что «Ничего принципиально невозможного для природы в языковой человеческой способности нет» [4. С.68]. Призыв зверей был как бы иконическим знаком, а призыв охотников символом, перемещённым от денотата к вербальному воспроизводству. Семиолог А. Барулин считает, что символы берут начало от потребности начинающего человека: «Один из важнейших промежуточных пунктов на этом пути появление у Homo habilis способности и стремления приспосабливать природную среду к своим нуждам и как следствие способности к обратному моделированию» [2. С.63]. От стимула к символу.
Весь процесс возникновения речи сводить к подобным действиям не объективно. Человек-животное был прямоходящим, имел свободные руки для действий и жестов, компактный орган язык для создания разных звуков. Эти особенности строения могли выделить его из разнообразия живого окружения. Впрочем, об этом лучше прочитать в великолепной монографии Дерека Бикертона «Язык Адама. Как люди создали язык, и как язык создал людей». Его теория мощный слой, поднятый в раскопках речи проточеловека. Археологический поиск в лингвистике продолжается по его же завету: «Конечно, воспроизвести языки Каменного Века не удастся, мы люди, а они ими не были, но вам удастся установить предел того, что они могли достичь, и я готов поспорить, что в процессе всплывут новые неизвестные факты о языке» [3.С.68].
И эти факты сегодня есть.
ВНАЧАЛЕ БЫЛ ЖЕСТ
Льюис Морган в капитальном труде «Древнее общество», пишет, что возникновению языка звуков предшествовал язык жестов, он сослался даже на произведение философа древности Лукреция, где есть такие строчки: « люди в самый ранний период своего развития сообщали друг другу свои мысли бормоча, звуками и жестами» V, 1021). Чем ниже мы опускаемся по ступеням развития языка к его наиболее грубым формам, пишет Морган, тем более растёт в количестве и разнообразии своих форм элемент жестов [33. С.28]. Он считал, что человек осваивал звуковое общение примерно две трети своего существования на земле, а треть развивал его. О зарождении языка с помощью жестов говорили многие мыслители Декарт, Руссо
Французский исследователь К. Леви-Стросс и русский языковед Р. Якобсон являются авторами идеи возникновения языка как комбинации жестов и выкриков, которые превратились в фонемы.
Учёные Эми Поллик и Франс де Ваал, изучая жесты, пришли к выводу, что язык имел скорее жестовое, чем вокальное происхождение. Обезьяны, как заметили ученые, жестикулируют правой рукой, которую контролирует левое полушарие мозга. В том же полушарии у людей находится центр речи. Потом, когда области мозга во взаимодействии с языком, хорошо развились, люди стали переходить от символов к понятиям, развивать речь в геометрической прогрессии.
Последние выводы в исследовании нейрофизиологии человека также убеждают в том, что жест связан с речевой деятельностью.
Исследователь жестов обезьян и их взаимодействия с речью человека учёный Роджер С. Фоутс провёл важный эксперимент, который «получил великолепное подтверждение, когда стал работать с детьми, страдающими аутизмом. Изучение шимпанзе и языка жестов позволило ему понять, что, когда врачи говорят о «языковых проблемах» таких детей, они в действительности имеют в виду проблемы с устной речью. Поэтому Фоутс предложил своим пациентам альтернативный канал связи в виде языка жестов точно так же как в случае с шимпанзе. Методика оказалась исключительно успешной. Всего через полтора-два месяца общения жестами дети пробивали стену самоизоляции, и их поведение менялось до неузнаваемости.
Ещё более удивительным и поначалу совершенно неожиданным было то, что спустя несколько недель подопечные Фоутса начинали говорить. По всему выходило, что общение жестами инициировало возникновение способности к устной речи. Умение формировать точные жесты оказалось возможным превратить в умение формировать отчётливые звуки, поскольку и те и другие управляются одними и теми же мозговыми структурами.
«Всего несколько недель, заключает Фоутс, потребовалось этим детям, чтобы с успехом повторить эволюционный путь наших предков путешествие, длиной в шесть миллионов лет, от обезьяньих жестов к человеческой речи». [48. C.16].
ОПЫТ ПОПЫТКА
Принципы современных этимологических исследований разрабатывались во многих статьях академика В. Н. Топорова. Они не теряют своей актуальности, утверждая, что «понятие окончательной этимологии для целого класса слов является иллюзией К сожалению семантика этимологических исследований во многих случаях лишь «бумажная» [41. С. 205211].
Раздвигая горизонты исторического языкознания, он особое значение придавал развивающейся науке лингвистического моделирования на основе кибернетики, поиску критерия истинности в структурном подходе к этимологическому анализу.
Эти постулаты крупнейшего учёного-языковеда могут стать, своего рода, дорожной картой в переосмыслении многих аспектов исторического развития языка. Структурная лингвистика, типология, по теории Топорова, инициируют постановку новых решений: «Каждый опыт попытка такой встречи-соединения языка и смысла, каким бы неясным и приблизительным он ни был, уже означает победу» [40.С.13]. В своих статьях он неоднократно обращает внимание на словарный состав языка. Сегодня с помощью электроники выделяются в словах корни, суффиксы, префиксы, постфиксы Но это лишь дробление слов в нынешнем формате с элементами субъективного толкования их структуры.
Парадигма диахронического исследования не может не учитывать совокупность всех аспектов базового состава языка. И здесь нельзя не отметить особенность сравнения славянских языков. Так в русском языке слова ОРАТЬ (пахать), ЛЕПОТА глубокие архаизмы, но в болгарском и других славянских языках действующие, современные. Значит, и в русском сохранились подобные архаизмы, пришедшие из доисторического коммуникативного прошлого. Эта особенность могла стать для французского языковеда А. Мейе одним из аргументов, чтобы отнести славянский язык к архаичному типу. Но так как эта лексика представляет факт нынешнего словоупотребления, то лучше назвать их историзмами, по которым есть перспектива для поиска родословной языка.
Этимологический поиск определяет ещё один важный фактор. Не только у многих лингвистов возникает недоверие к капитальному труду М. Фасмера «Этимологический словарь русского языка», который почти всю родословную русской лексики сводит к глобальному заимствованию. Он как бы противоречит мнению А. Мейе, который также в капитальном труде «Общеславянский язык» делает один из выводов, что «в славянских языках почти нет древних заимствований, если же они и делали такие заимствования из соседних языков в более раннюю эпоху, то установить их происхождение весьма трудно» [27.С. 396]. По мнению лингвиста В. П. Нерознака: «Общеславянский язык предстаёт как верифицируемая языковыми фактами реальность» [29.С. 2643]. Всё это своеобразие даёт повод сосредоточить внимание на базовом составе славянских языков, и на одном из них русском как метаязыке.