Отдадите его Аквамарину только после моего ухода, иначе Парнинон вернётся сюда, чтобы заполучить очередную формулу, а я её не выдам, пусть сам проводит опыты. Кстати, вы уверены, что все лицинелы оборвали до последней ягодки?
Мартис уверенно кивнул, а Латти схватился за голову.
Они отравились.
Не они, а только Серафим. Вранк имеет голову на плечах, поэтому не станет пробовать первым неизвестные ягоды.
Он её уже съел.
Ты основываешь свои выводы на мыслях Серафима?
Да.
Всё гораздо проще. Он взял её в рот и выплюнул. Майкл, отвари лицинелы, они ещё понадобятся.
Амалин, а разве ты тоже можешь читать мысли? спросил Мартис.
Нет, я не обладаю такой способностью, но у меня прекрасная память. Видишь ли, в моём времени Вранк пытался получить информацию, включив обменник. В итоге всё, чем я жил до того времени, стало известно ему, а мне открылась вся его жизнь. Честно говоря, ничего хорошего я там не увидел. Его воспитывал Юми, причём довольно своеобразно. Про мать Вранка я вообще умолчу. Она потомственная колдунья, но, к счастью, считала сына бестолковым, поэтому своё ремесло ему не передала.
В этот момент послышались шаги Серафима. Вошедший был бледен и выглядел застывшим, словно айсберг, но всё же приплёлся, надеясь получить помощь. Однако вместо просьбы он сразу перешёл к обвинениям, что его пытались отравить.
Знаешь, усмехнулся Майкл, если бы мы не собрали лицинелы, ты бы вообще с нами не разговаривал, а так съел одну ягоду, а шуму-то, шуму.
Я умираю, заявил Серафим, садясь на пол.
Не умрёшь, заверил его Амалин, но, насколько я знаю, сегодня ночью было несколько попыток убить Латти. Не хочешь поговорить на эту тему?
Серафим не хотел. Он сидел, отрешённо глядя на танцующие языки пламени, и молчал.
Пей. Амалин протянул ему отвар ягод. Завтра начнёшь изучать Библию.
Серафим не ответил. Выпив предложенное, он тут же забился в дальний угол пещеры, с удивлением посматривая на появившийся каменный стол. К ужину он не вышел, проспав до утра в согнутом состоянии. На рассвете их ждал ещё один сюрприз: у входа обнаружился Вранк, голодный и недовольный, но он сидел, не порываясь ни на кого нападать. Его приход объяснялся довольно просто: всё более-менее съедобное, с его точки зрения, на острове было съедено, а неизвестные виды типа лицинел таили в себе скрытую угрозу. В итоге он согласился изучать Библию за полноценное питание. Амалин выдал им по книге, велев читать Евангелие. Оставив Серафима и Вранка за этим занятием, он с хранителями отправился на то самое перекопанное поле, прихватив с собой саженцы и подрядив Майкла снабжать их водой.
А почему ты им не поручил эту работу? поинтересовался Мартис.
Вранку и Серафиму? Нет, это нужно делать с молитвой, к тому же саженцы живые, им нужна забота и внимание, пояснил Амалин.
Вернувшись, он первым делом спросил у Вранка, прочитал ли тот Евангелие от Марка. Получив утвердительный ответ, Амалин попросил пересказать семнадцатую главу. Майкл, скрывая улыбку, пошёл готовить ужин, а Вранк принялся рассказывать. Надо сказать, что хранители в тот вечер узнали много нового. Повествование больше походило на пересказ какого-то боевика, где кто-то кого-то догонял, кого-то предавал и смеялся. Настала очередь Серафима. Он с грехом пополам пересказал Евангелие, но заняло это всего минут пять. Майкл появился с шашлыком на шампурах, однако там явно не хватало одной порции. Еда не досталась Вранку. Тот сразу же начал возмущаться, что, мол, Серафим и он одинаково отвечали, на что Майкл поднял на него смеющиеся глаза и сказал:
В Евангелии от Марка нет семнадцатой главы. Если ты найдешь её, то получишь свою порцию.
Это несправедливо! опять поднял шум Вранк. Серафим тоже не открывал книгу, а еду получил.
Да, но он хоть что-то рассказал, вмешался Амалин. Он просто припомнил, чему его учили в семье, а тебе и вспоминать-то нечего. Читай. Если выдашь нормальный пересказ, получишь свой ужин.
Вранку пришлось подчиниться, и спустя два часа он уплетал свою порцию, осознавая, что в жизни ничего вкуснее не ел.
Спустя неделю Вранк с Серафимом не только были в состоянии пересказать весь Новый Завет, но и знали наизусть несколько молитв. Однажды вечером Мартис услышал, как Амалин тихо говорил Серафиму:
Тебе предстоит выбор между светом и тьмой, между жизнью и смертью. Завтра я отпущу вас на свободу, но я бы не хотел, чтобы ты следовал за Вранком. Тебя ждёт брат, а он тебя никогда не предаст, как бы на тебя ни сердился. Рон молчал, а Амалин продолжал гнуть свою линию: Пойми, не все люди уходят в монастырь, потому что любят Бога. Многие уходят, потому что им необходимо покаяться, чтобы спасти душу, и в результате не только спасают её, но и помогают другим.
Ответа не последовало, но Амалин и не настаивал. Утром их навестил Гораний и, завязав глаза Серафиму и Вранку, повёз их на материк.
Здесь плыть от силы пять-десять минут, заметил Мартис, когда они провели в подводной лодке семь часов.
Ничего, усмехнулся Амалин, чем дольше мы плывём, тем меньше вероятность того, что они захотят искать этот остров.
На берегу Амалин ещё раз поинтересовался у Серафима, с кем тот планирует остаться с Вранком или с родным братом. Получив тихий ответ, что с Вранком, он ничуть не удивился.
Выбор твой. Пойдём, я тебе кое-что покажу, прежде чем мы расстанемся. Мартис, если хочешь, пойдём с нами. Майкл, присмотри за Вранком. Будь аккуратней: он, как дикий зверь, почуявший воздух свободы, сходит с ума. Сейчас отправимся. Латти, а ты не хочешь со мной прогуляться?
Да, конечно, поспешно отозвался телепат, словно ожидал приглашения.
Взявшись за руки, они в то же мгновенье исчезли. Впрочем, Амалин вернулся через секунду и в свою очередь протянул руки Серафиму и Мартису.
Глава 6
Амалин закрыл глаза. Мартис, хоть и был хранителем времени, так перемещаться во времени не мог. Они оказались в сумерках, Рон со страхом оглянулся, не понимая, куда исчезли остальные и почему утренний свет так резко сменился полумраком.
Мы в прошлом, объяснил Амалин, пристально глядя в бегающие и ничего не понимающие глаза. Любые перемены нежелательны. Мы просто понаблюдаем. Пойдём.
Не отпуская руки Серафима, Амалин уверенно шёл в сторону горной гряды Шемас, расположенной рядом с городами хранителей воздуха. Они устроились на одной из гор, откуда был виден только маленький, но уютный домик, утопающий в зелени и цветах, стоявший на самой окраине. Молодой мужчина что-то читал в беседке, а светловолосая женщина готовила стол к чаепитию, расставляя чашки и занимаясь самоваром. Мартис перевёл взгляд на Рона: тот стоял белый, словно лист бумаги, его глаза были расширены то ли от ужаса, то ли от удивления.
Там отец, хрипло пробормотал он, перехватив недоумённый взгляд хранителя, и, помолчав, добавил: Он умер три года назад. А женщина с самоваром моя мать.
Отец Рона оказался священником. Мартис был хорошо знаком с ним и считал, что тот был замечательным человеком. Вот только почему Серафим не унаследовал его характер, хранителю было непонятно.
Отец Герман! Чей-то запыхавшийся мужской голос нарушил идиллию семейного вечера. Моему отцу стало хуже. Вы сказали, что к вам можно обратиться в любое время.
Конечно, конечно, сразу поднялся с места священник. Дорогая, я скоро вернусь.
Папа, ты опять уходишь? выбежал на порог шестилетний светловолосый мальчуган.
Это ненадолго, золотко. Пей чай без меня, он вкусный. Поцеловав сына на прощанье, он быстро ушёл.
Это Тимофей, Тим, мой старший брат, криво усмехнулся Рон и, повернувшись к Амалину, тихо спросил: Зачем мы здесь?
Скоро поймёшь. Ты ни меня, ни родных не слушаешь, поэтому тебе нужно самому всё увидеть. Вмешиваться нельзя, как бы вам этого ни хотелось.