Нет. В моем случае это особенность организма, вздрагиваю, когда Адам невзначай приобнимает меня за талию. Подталкивает, заставляя переступить порог зала.
Возможно. У моего брата двойня, размышляет вслух.
Удивлена, что ты изучал вопрос, выпаливаю искренне, а голос предательски подрагивает от близости мужчины, который переступает черту и прижимает меня к себе напористо, властно, будто я его собственность. Увлекает за собой вглубь помещения, дает распоряжения официанту, что-то говорит МОИМ детям, и они мгновенно выполняют.
Я же чувствую себя парализованной из-за цепких объятий, в которые угодила, как в капкан. Горячая ладонь прожигает платье, оставляя клеймо на коже, сильные пальцы вонзаются в бок. Меня давно так никто не касался. После предательства я избегаю мужчин, потому что не переживу повторения истории. Слишком долго я собирала себя по осколкам, чтобы опять все разрушить.
Аккуратно, но настойчиво убираю руку Адама со своего тела и отстраняюсь. Но сбежать далеко не получается, потому что он наклоняется к моему уху:
Я должен был убедиться, что такие дети ничем не отличаются от нормальных. Наслушался гадостей про ЭКО, предпочел перепроверить.
Его слова звучат цинично и бьют наотмашь, срывая меня в жестокую реальность. Как и большинство мужчин, Адам эгоист. У него все должно быть «правильно». Несмотря на то, что сам, как он говорит, бесплоден, подсознательно выдвигает требования к ребенку вместо того, чтобы принять его таким, как есть. Выбирает, как машину. Хочет купить ради статуса отца.
Выдыхай, Адам, развернувшись лицом к Туманову, дерзко хлопаю его по твердому, как мрамор, плечу. Не быть тебе многодетным. Тройняшки сто процентов не твои. Они были зачаты естественным путем, лгу я, чтобы уничтожить любые подозрения.
Да, я посчитал уже по срокам. Мой наследник должен был родиться весной, неожиданно заявляет он. Завтра исполнится ровно шесть лет с того дня, когда я проспорил собственного ребенка, поймав на себе мой ошеломленный взгляд, он легко усмехается. Я сдал биоматериал после пари с другом, бросает, лишь упрочив меня в мысли о его бестолковости и наплевательском отношении к детям. Вот такая годовщина, и дико хотелось бы отметить ее вместе с найденным сыном.
Годовщина. Завтра. У меня тоже, ведь из памяти не стирается тот важный для нас с тройняшками день.
Внутри что-то взрывается, и я разлетаюсь на атомы, но сохраняю равнодушный вид. Терплю жидкий азот, что разливается по венам. Заполняет всю меня, и на смену лихорадке приходит полное обморожение чувств и эмоций.
Ведь ровно шесть лет назад мне провели ЭКО.
С чего ты вообще взял, что все произошло в тот же день? отмерев, сипло спрашиваю я. Мы стоим у столика, за которым устроились дети. Не хочу, чтобы они стали свидетелями непростого разговора, поэтому даю им меню. В то время, как они отвлекаются на картинки блюд, я чуть оттесняю Адама к проходу. Обычно материал обрабатывают и отправляют на криоконсервацию, обозначаю порядок, но Туманов кривится.
Я уточнял. На следующее утро, одумавшись, позвонил в лабораторию и приказал уничтожить все. Но они промолчали, а я не стал докапываться до сути, шокирует своей беспечностью. Чуть больше месяца назад, когда узнал о своем диагнозе, подослал кое-кого, чтобы осторожно спросила, отводит взгляд, недоговаривая. Скрывает своего «шпиона».
Что за диагноз и откуда вдруг взялось бесплодие? во мне просыпается врач.
Я не буду говорить с тобой об этом, чертовка, впервые теряется Туманов. Неважно, отмахивается. Факт в том, что у меня единственный шанс обзавестись ребенком. Я думал, нанять суррогатку, если материал сохранился по сей день, но делает паузу, косится на чертят, которые втроем превратились в один большой локатор. Не хотите в игровую зону, пока еду ждем? предлагает, быстро сориентировавшись.
А можно? и в меня одновременно стреляют три пары глаз. Жалостливо так, с надеждой и азартом.
Можно, протяжно выдыхаю я, поддавшись их обаянию, но на Адама зыркаю недовольно. Распоряжаться вздумал моими детьми, как родными! Надо это прекращать. Нельзя, чтобы чертята привязывались к нему. Но они, кажется, уже начинают
Василиса игриво подмигивает Адаму и раньше всех мчится в детский городок, оборудованный в дальнем углу кафе. Следом выплывает из-за стола Ксюша, кокетливо взмахивает ресничками, теребит юбочку и догоняет сестру. Макс уходит молча, но на полпути все-таки оборачивается и кивком благодарит Туманова! А меня словно не существует для собственных детей!
Ты им понравился, бурчу тихо.
Я всем нравлюсь, самодовольно хмыкает Адам и отодвигает стул. Присаживайся.
Жду, что Туманов устроится напротив, но он вдруг занимает место рядом со мной. Придвигается ближе и укладывает одну руку на стол, а вторую на спинку моего стула. Заключает меня в плотное кольцо, чтобы я не смогла вырваться, пока не договорим.
Итак, в клинике сообщили, что в криобанк в тот день ничего не поступало, продолжает беседу, пока я задерживаю дыхание, чтобы не впустить в себя его аромат. Дурманящий и дорогой. Запах богатства, власти и настоящего мужчины. Никаких данных за конкретную дату нет. Значит, использовали сразу. Для какой-то счастливицы, нагло ухмыляется, будто случайная мать его сына джек-пот выиграла.
И ты хочешь сделать ее несчастной? парирую я.
Вбираю носом воздух, тону в смеси цитруса, бергамота и миндаля. Закашливаюсь, пытаясь отогнать отключающий разум аромат. Но он успел окутать меня всю, впитаться в полупрозрачную ткань платья и проникнуть под кожу.
Отклоняюсь, увеличивая расстояние между нашими с Адамом лицами. И с вызовом смотрю ему в глаза.
Его жертва не я. Знаю это, потому что лично выбирала донора из криобазы. Мало того, что по характерным чертам и возрасту он на Туманова не похож (я внимательно изучила описание), так еще и «из старых запасов».
Нет, сноб и хам не имеет никакого отношения к моим детям. И слава богу.
Ну, не факт, я же не обижу, опять намекает на деньги, вынуждая меня устало закатить глаза. Осталось выяснить, кто она.
Почему ты так уверен, что твой драгоценный материал незамедлительно пустили в дело? пытаюсь достучаться до его здравого смысла, если зачатки не утонули в море самолюбия. Что, если он просто не подошел по каким-то параметрам? Морфология, подвижность сосредоточенно перечисляю.
Агата, обрывает меня Туманов. Нормально все у меня с подвижностью, едва ли не рычит. Я невольно зацепила его мужское эго.
Я о другом, Адам, качаю головой. Его могли действительно утилизировать, а ты гоняешься сейчас за призраками.
Выбора нет, мгновенно тускнеет. Я должен попробовать все варианты. В глазах появляется пустота, а огненно-карие всполохи стремительно гаснут. Словно по щелчку пальцев Адам меняется. Выглядит осунувшимся и глубоко несчастным. Всего-то нужно достать имена тех, кто делал ЭКО в тот единственный день. Проверить их детей тестом ДНК. И
И отнять ребенка? наношу очередной удар, пока Туманов раскрылся. И отправляю его в нокаут.
Договориться, произносит хрипло. Не получится забрать сына, так хотя бы добиться встреч. Ну и обеспечивать его. В противном случае мне даже наследство завещать некому будет. Мое положение безнадежно, тяжелый тон пропитан горечью.
Вместо надменного сноба передо мной обычный человек, надломленный и растерянный. Совсем, как я, восемь лет назад
О нет, Агата, нельзя жалеть мужчин! Как они никогда не жалели тебя
Но разбитое и истерзанное, но по-прежнему широкое сердце побеждает в смертельной схватке с горьким жизненным опытом. Рука сама тянется к столу и накрывает сжатый кулак Адама. Из моих уст непроизвольно льются слова: