А свет в коридоре выключать не будешь? как бы между делом доброжелательно спросила тетя Мариша.
Я внимательно посмотрел на нее. Намерения старушки были не ясны. То ли она действительно решила научить меня уму-разуму, то ли вправду переживает за экономию электричества. В любом случае, спускаться вниз, чтобы выключить свет и подниматься обратно в потемках мне не хотелось. Так мы глядели друг на друга с пару секунд. Поняв, что я ничего делать не собираюсь, старушка молча и, как мне показалось, демонстративно, развернулась и ткнула куда-то рукой, отчего свет в коридоре погас, а мы оказались в полумраке.
Ненавижу, когда так делают. Как будто ткнули носом. Тетя Мариша стремительно захватывала инициативу. А мне меньше всего на свете хотелось, чтобы меня кто-то опекал и поучал. Хватало матушки и сестры. Поэтому я решил поскорее покончить со всем этим и выпроводить старую перечницу восвояси. Нужно собраться, наконец, с мыслями и что-нибудь предпринять.
Но все-таки хорошо, что в коридоре оказался двойной выключатель и вверху и внизу!
В общем, отбросив сомнения и без всяких экивоков, я первым шагнул в квартиру, на ходу разулся и не оборачиваясь проследовал прямиком в кухню, где с удовольствием плюхнулся в самый центр дивана, не оставив тете Марише никаких шансов разговаривать со мной снисходительно. Старушка тихо проследовала за мной и присела на самый краешек стула у окна. Я обратил внимание, что она не разулась. Вот наглость-то.
Мы молчали. Я ждал, а старушка разглядывала кухню. Сейчас начнется, думал я: «Пить это плохо, да разве можно вот так вот сразу, до чего квартиру довел, даже посуду не помыл» Я глубоко вздохнул и начал:
Так что Вы, собственно говоря
Всё в точности как при Шурочке осталось! внезапно воскликнула тетя Мариша, перебив меня. Как будто она до сих пор живая, как будто вышла куда на минуту
После этих слов старушка ещё больше сморщилась, закрыла лицо большими морщинистыми ладонями и затряслась в спазмах безмолвного рыдания. Это выглядело так естественно и печально, что сбило весь мой боевой запал. Я даже растерялся немного, видя, как какая-то незнакомая мне бабка гораздо больше переживает о смерти тети Шуры, чем я сам ее родной племянник. От этого ситуация из неприятной превратилась в неловкую.
Почему же здесь все так сложно, думал я, поднимаясь с дивана. Почему нельзя просто побухать пару дней, а потом все прибрать, решить вопрос с работой и жить как все добрые люди? То какой-то бродяга ночует в подвале, а потом бесследно исчезает, то какая-то бабка разводит истерику. Неравен час, как сюда завалятся тринадцать гномов с волшебником и увлекут меня в какое-нибудь безумное путешествие. В общем, самое лучшее, что я в тот момент смог придумать, так это налить тете Марише стакан воды. Из-под крана.
Старушка, когда я неловко ткнул ее плечо стаканом, вдруг успокоилась, глубоко вздохнула, убрала руки от лица и, нахмурившись, неожиданно спросила:
Водопроводная?
Меня удивил не столько этот вопрос, который своей внезапной обыденностью показался мне неуместным, сколько абсолютно невозмутимое лицо старушки. Без единой слезинки в ясных, не покрасневших глазах. Можно было подумать, что она выплакала всё раньше, когда была ещё молода, а сейчас рыдала сухими, как сама скорбь, глазами. А может она и не рыдала вовсе, а только прикидывалась. Чтоб завладеть инициативой. Все еще разыгрывает дебют. Хочет сбить меня нелепым вопросом.
А что? спросил я с вызовом, сделав вид, что оскорблен.
На самом деле местная водопроводная вода порядочно отдавала хлоркой и была невкусной. Я ее пить не мог. Это я понял еще в тот раз, когда мы останавливались у тетки перед армейкой. Врезалось в память. Привык к колодезной или ключевой. Ну в армии, конечно, пил всякую, но там выбора не было. А здесь родниковой воды нет. Можно было, конечно, из чайника налить. Там вроде бы нормальная вода была. Еще от тетки осталась. По крайней мере, я с утра чай пил и не заметил, что что-то не так. Но когда тетя Мариша разрыдалась, я как-то растерялся и не сообразил сразу. А тетя Мариша оказалась привередливой.
Воняет шибко, заявила старушка совершенно искренне.
Да не очень-то уж и воняет, начал упрямиться я.
А кто это к тебе вчера приходил? неожиданно переключила она тему.
Я сначала даже не понял, что она у меня спрашивает:
В смысле?
Кто, говорю, к тебе сюда приходил?
Ну все! Тетя Мариша перешла в наступление. Начало за ней. Сейчас будет меня разносить, если ее вовремя не пресечь.
А это, между прочим, мое дело! чуть громче и грубее чем надо заявил я, почувствовав, как краснеет моя шея. Так всегда происходит, когда нервничаю или завожусь. В армейке постоянно все ржали после обстрела или засады. Кто белый, кто зеленый от страха, а я красный. Как будто стесняюсь, что жив остался.
В подвал пускал? пропуская мой ответ мимо ушей, продолжила допрос тетя Мариша, которую, похоже, нисколько не смутил мой тон.
Может и пускал, а что? И как Вы вообще об этом узнали?
Запах учуяла чужой. Внизу ещё. У входа в подвал. На лестнице не так сильно, а в квартире его вообще нет.
Учуяла? Что это вообще значит? Как собака что ли? Такой ответ в очередной раз сбил весь мой воинственный запал.
Что Вы сделали? спросил я совершенно спокойно и даже сам удивился такой перемене в голосе.
Я очень хорошо запахи слышу, пояснила старушка, может, конечно, и не так хорошо, как Шура. Но мне больше-то и не надо. И что этот твой квартирант, заплатил?
В смысле? слегка опешил я, не ожидая такого поворота событий. Что бабуля и запах золота чувствует? Хочет, чтоб я с ней поделился? Что ей вообще от меня надо? Уж не в сговоре ли она с ночным гостем?
Оставил тебе золото?
Послушайте, тетя Мариша, Вы зачем сюда пришли?
Нет, ты сперва ответь
Это не Ваше дело! грубо оборвал я ее.
Значит, оставил. Один или два?
Так, Вам, наверное, пора Нам не о чем разговаривать.
Значит, два! старушка вытаращила глаза и театрально прикрыла ладонью рот.
Ну что еще такое? устало спросил я.
А то, что он вернется!
Ну а мне-то что? Вернется и вернется. Это мое дело.
Так-то оно так, вдруг согласилась тетя Мариша, только вот обратно он может не один прийти!
Это Вы меня пугаете что ли? начал снова заводиться я.
Господь с тобой, милый! как-то очень естественно и искренне сказала она. Не пугаю, а предостерегаю!
Ну там видно будет. В армии чай, не только бляху чистил!
Ты не понимаешь! Он оттуда может кого-нибудь вывести!
Откуда «Оттуда»?
Ты заслонку поставил?
Какую заслонку?
В печке. Горнило закрыл?
Не помню, да какое это имеет значение?
Послушай, Илья, обратилась она ко мне вдруг по имени, дело очень серьезное. Я тебе попозжей все растолкую. Пойдем быстрей вниз, проверим, пока не поздно! Горнило нужно закрыть!
С этими словами старушка вскочила и довольно резво направилась к выходу. Ничего не понимая, я пошлепал за ней, незаметно прихватив с собой нож. На всякий случай. Вдруг весь этот спектакль обычная ловушка?
Одевай тапки! бросила она мне и кивнула в сторону вешалки. Так быстрее будет.
Я посмотрел в указанном ей направлении и увидел под вешалкой несколько пар синих резиновых тапок. Такие нам в армии выдавали. Я их два года таскал, с собой забрал и на дембеле так и не сносил. Они до сих пор живы. В рюкзаке у меня томятся. Только подошва тонюсенькой стала. Пока я вспоминал про тапкины приключения, тетя Мариша уже выскочила в коридор. Я быстро запрыгнул в тапки и последовал за ней.
Выйдя из квартиры, я увидел, что в коридоре уже горит свет, а бабуля на всех парах несется вниз. На первом этаже я ее догнал.
Дверь в подвал была прикрыта. Она внимательно осмотрела дверь, и я заметил, как расширяются и сужаются ее ноздри. Точно! Нюхает!