Вот и все. Что мне, теперь сидеть и переживать, что нас шлепнет охрана Грея?
Томми смотрел на Кея – и на мгновение тот узнал в нем Артура. На какой‑то миг они стали похожи не только внешне – мальчик, которого он вел на Грааль, и мальчик, убивший Кея на Каилисе.
– Иди… – Дач отпустил его руку. – Воюй. Мне надо нанести пару визитов, и обновить пропуск… Кстати, хочешь объясню, почему на орбитальных базах запрещено играть?
– Да.
– Как я говорил – потому, что в любой игре можно победить.
– Ну и?.. – в голосе Томми вдруг дрогнула жалобная детская нотка.
– Что ты делаешь, когда тебя в игре сбивают, или полосуют на кусочки?
– Перегружаюсь и иду по новой.
– Вот именно. К этому быстро привыкаешь. Веришь, что смерть обратима…
– Она и так обратима.
– …и всегда можно начать заново. Вместо ярости остается азарт. Вместо ненависти – честолюбие. Вместо страха – обида. Ты можешь быть асом в лучшем пилотажном симуляторе – но грохнешь свой корабль на первой же посадке. Можешь быть снайпером лучше мршанцев, но не подстрелишь врага даже из интеллектуальника. Ни один профессионал не играет в игры.
– Значит я любитель…
– На твоей майке, Томми, написано «Большая игра – смерть». Это не так. Большая игра – это жизнь. Скажи, что будет, если я войду с тобой в виртуалку, в этот ваш долбаный лабиринт с монстрами?
– Профессионалам запрещено, – быстро ответил Томми.
– Правильно. И не потому, что я займу первое место – там слишком много непонятного для меня. Но игру вам испорчу. Я там стану жить. А жизнь – такая грязная штука, что все скользкие огнедышащие монстры, о которых ты взахлеб рассказываешь по утрам, покажутся тебя милыми и добродушными. Иди. Играй. Но помни – не во всех играх побеждаешь… Черт, это в тебе, наверное, от Арти осталось. Бесконечный аТан. Но он‑то понял, в конце‑концов…
Кей вышел быстро, не дав Томми шанса ответить.
Кей, откинувшись в кресле, слушал негромкий голос корабля. Хорошо поставленный, и не несущий ни капли эмоций. Когда в рубку вошел Томми, он лишь мимоходом посмотрел на него.
– Идеальным решением проблемы морали явилось бы такое общество, где каждый индивидуум станет абсолютно независимым от других, и сможет действовать в соответствии со своими представлениями о добре и зле. Подобный мир был бы, вероятно, чудовищен с точки зрения любого внешнего наблюдателя. К счастью это невозможно – так как потребует, по сути, создания миллиардов Вселенных – для каждого разумного организма.
Нынешнее положение дел облегчается разнообразием социальных структур и развитием межзвездных перевозок.