Лилли находила этих женщин невыносимо скучными.
Джентльмены ее класса были ничуть не лучше; никто из них не искал в жены женщину, обожающую скорость, любящую риск и предпочитающую проводить время на улице, а не в доме. И уж точно никто не искал себе женщину посреди шторма или в центре скандала.
Она склонилась ниже к лошадиной шее, развевающаяся грива коснулась щеки. Восторг незнакомой дороги, ритм ударов копыт по мокрым золотым и пурпурным листьям именно это и было ей нужно, чтобы прогнать прочь беспокойство или панику.
Они с Эмили взяли лошадей в стойлах гостиницы «Бэттери Парк», но это не были закисшие в стойлах клячи. Ее конь мчался по каменному мосту, вынося вперед левую переднюю, с каждым разом все дальше.
Упершись правой ногой в луку седла, она отдавалась ритму галопа. Вокруг над лесами и полями вздымалось кольцо гор, окутанное голубым туманом, который, словно пар, поднимался из их глубин.
Наконец, замедлив ход, она оглядела дорогу: березы, рододендроны и папоротники. Каменные мосты и ручьи.
Осталось несколько минут, чтобы подумать, чтобы попытаться понять последние поступки ее отца. Они с Эмили неделю назад приехали сюда из Нью-Йорка, чтобы встретиться с ним.
Эшвилл, Небесная страна, прислал он телеграмму из Нового Орлеана. Воплощение ярости, как пишут газеты. Раз вы едете туда с подругой, как ты пишешь в последнем письме, что, если я встречу тебя там? Неожиданный визит любимой дочери.
Он не телеграфировал ей с тех пор, как они с матерью переехали в Нью-Йорк, а в этой телеграмме он не экономил на словах наоборот, они текли потоком, как будто он спешил или хотел, чтобы она почувствовала его тепло или и то, и другое. В последние месяцы он редко присылал письмо-другое, но это были деловые заметки, то про угрозу забастовки, то про налоги на импорт. Любимая дочь так выражаться было для него нетипично. Теплота и порыв не входили в привычки отца.
Но она была рада случаю повидаться с ним, этим тайным Наполеоном Нового Орлеана, на которого она была так похожа и которого едва знала. Так что эти четыре дня они с отцом и Эмили провели прекрасно до вчерашнего утра, когда портье в «Бэттери Парк» вручил отцу телеграмму.
Его лицо посерело.
Чертовы New York Times. Почему они не могут дать этой истории затихнуть, после стольких-то лет. Bordel de merde![7] Думают, что перехитрили меня, прислав сюда какого-то репортера, так, что ли?
Трудно, сказала она больше себе, чем ему, выбрать более неподходящее время. Если узнают, что тут есть хоть какое-то сомнение
Именно, ma chere. Il sont conts, идиоты. Отчего никто не запретит им копаться в моей жизни?
Он собрал вещи и уехал даже не сказав куда в течение часа. И забыл попрощаться с ней.
Сзади послышался стук копыт. Эмили догоняла ее тихой рысью.
Ну, Лилс, судя по тому, как ты тут застыла, могу сказать подъездная дорога тебя впечатлила. Так жаль, что твой папа не смог остаться и тоже ее увидеть. Она помолчала, как будто была не уверена, стоит ли говорить что-то о том, каким странным был его внезапный отъезд. Но, решив не затрагивать эту тему, только улыбнулась. Джордж будет в восторге от твоей реакции.
Я уверена, у твоего дяди есть более важные дела, чем волноваться о мнении леди, которой он даже не видел.
Погоди, это пока он не встретит тебя. Вот тогда и посмотрим, как его будут волновать твои мысли об этом проекте. Эмили просияла улыбкой. В этом была она вся детская радость и теплота, которую, при всей ее наивности, нельзя было не любить.
Твой дядя производит впечатление совершенно довольного жизнью человека путешествует по миру, коллекционирует предметы искусства, читает книги, строит свой тайный замок
Ну да. Но правильная женщина может показать даже самому довольному из людей, как он на самом деле несчастен.
Лилли рассмеялась.
Ну, в смысле, без нее, добавила Эмили.
Позволь мне еще раз подчеркнуть, что я приехала с тобой сюда, на Юг, отнюдь не потому, что отчаянно ищу себе мужа.
Никто, моя милая Лилли, не сможет заподозрить тебя в том, что ты отчаянно ищешь хоть что-нибудь. Ты просто берешь то, что захочешь, даже особенно не стараясь. Что напомнило мне я хотела спросить, о чем это ты говорила с тем мужчиной на станции сегодня утром?
Лилли повернулась к подъездной дороге спиной.
Трудно представить себе строение в конце, которое отвечало бы всем ожиданиям после этих зигзагов и поворотов.
Эмили расправила юбку своей амазонки.
Можешь менять тему сколько угодно. Я только надеюсь, что тот человек со станции не доставит неприятностей. Он выглядит так будто он из тех, кто может стать слишком хорошим знакомым.
Лилли почувствовала, как ее пульс снова замирает, а слова повисают в воздухе. Никто не должен был видеть, как она разговаривала на станции с тем человеком. Видимо, она плохо рассчитала, сколько времени займет у Эмили отослать телеграмму. Или, может, Эмили видела, как она подходила к нему. Кто знает, что она могла услышать.
Это кто-то из местных. Спрашивал про работу. Я, естественно, отослала его прочь.
Она повернула лошадь, словно наслаждаясь видом гор.
К ним легким галопом приближался широкогрудый гнедой. По его легкому, но мощному шагу Лилли поняла, что это была ганноверская лошадь, полукровка.
На наезднике были сияющие черные сапоги и безупречно сидевший камзол для верховой езды с высоким твердым накрахмаленным воротником и черным галстуком. Кожа его казалась очень бледной, как можно того ожидать от человека, который считался книжным червем. Но все же это было приятное умное лицо гораздо симпатичнее, чем его крупнозернистые размытые фотографии на светских страницах газет.
Уголки его губ под темными, аккуратно выстриженными усами лишь слегка поднялись кверху. Но глаза, темные, глубокие, с морщинками по краям, смотрели тепло и даже радостно.
Дядя Джордж! Натянув поводья, Эмили заставила свою лошадь подойти к нему поближе. Как чудесно, что мы встретились! Только не ругайся. Она подняла руку с раскрытой ладонью. Я вот только что как раз говорила мисс Бартелеми, что дала тебе слово, что мы подождем, пока завтра не соберутся все остальные гости, и посмотрим твой новый дом уже вместе с ними.
Джордж Вандербильт не выражал ни малейшего намерения ругаться, но Эмили продолжала защищаться.
Я знаю, что остальные гости вот-вот прибудут вообще-то мы как раз думали, не подождать ли их на станции. Но уже смеркалось, собирался дождь, а мы хотели еще покататься. И тут как раз выехали на твою чудесную дорогу через имение. Но мы доехали только сюда, и ни шагом дальше.
Ну, один взгляд на шпили башен не считается нарушением обещания. Он указал рукой влево, где в просвете между деревьями мелькали скаты высоких крыш, а два параллельных шпиля отражали последние лучи меркнущего света. И что-то какое-то существо скалилось откуда-то издалека.
Лилли не собиралась показывать свое удивление. Но она не была готова увидеть висящую там, вдалеке, гаргулью, глядящую на нее сквозь кроны леса в долине Южных Аппалачей.
Когда-нибудь, Джордж Вандербильт повернулся в седле в ее сторону, эти деревья будут полностью заслонять вид на дом до самого конца третьей мили. Но простите. Я не представился вам как следует.
Его голос прозвучал на удивление неуверенно для человека, у ног которого лежал весь мир.
Скромно. Почти стеснительно.
Он был хрупкого сложения, что вежливо описывалось в светских колонках как «редкий человек в своих кругах, который больше читает, чем ест». Который предпочитает допоздна вести философские беседы с единственным близким другом, нежели ужинать в компании дочерей стальных магнатов, хлопающих на него ресницами.