Ага, норвежский концерт! откуда он знает?
Да, надо кое-где уточнить стилистику и ансамблевые моменты. Вы знаете, М. С., вчера прислушался к исполнению Третьей Грига в дуэте Крейслер-Рахманинов и вот эти фирменные глиссандо показались мне слишком нежными для суровой норвежской темы. Даже Рахманинов не спасает.
Вполне может быть. И даже у идеального Яши можно найти места, которые хотелось бы улучшить: шестнадцатые в первой части чуть быстрее, чем надо. Впрочем, он все играл в бешеном темпе. Прелюдию Баха гонял как пилот Формулы-1.
Значит, он никуда не опаздывал, логично предположил я и поспешил навстречу машине Ирэны, уже показавшейся в начале улицы. Митсубиси-кроссовер, далеко не новый, но в хорошем состоянии. Ирэна, совершенно точно, была фанаткой двух вещей, двух чудес рояля и автомобиля. Рояль она водила, а на автомобиле играла. Ее слова.
Она вышла из машины, мы дружески обнялись. И я проводил ее в дом, угостил кофе, и мы поднялись в классную комнату. Без предисловий принялись за работу.
Инструментальная музыка мир свободы, ограниченной формой, допускающей неограниченное число интерпретаций. Парадокс, дающий шанс музыканту преодолеть область небытия, оживить знаки, символы как звуки, несущие множественные смыслы и наслаждение, победить мертвую материю. Конечно, это хаос, призванный к порядку, где твердые формы, ритмы и все другие параметры музыки позволяют сдерживать стихию в канонах красоты, но бесконечность возникает в движении звуковых масс и завораживает, и шевелит волосы от восторга и ужаса перед чем-то непостижимо прекрасным. Все тут живое и не всегда безопасное. Когда я вхожу в Концерт для скрипки с оркестром Шёнберга, отдаю себе отчет, что выйду из него если не другим человеком, то немного другим, соприкоснувшимся с измененным миром. Но в сонате Грига, с которой мы начали работу, все было куда более спокойно, и мы Ирэной, отработав ансамблевые тонкости и диалоги, переключились на Карнавал Паганини. Чудесная в своей простоте венецианская песенка О mamma mamma cara проходит тут такие фантастические превращения, что только успеваешь охать: «Мамочка дорогая!», решая 20 лишним раз почти все скрипичные проблемы. Это все равно, что ставить мировые рекорды в 20 видах спорта без передышки. Мыслимо? Полный восторг. Не зря же Паганини похохатывал при этом. Такой драйв в таком худосочном, костлявом, болезненном теле 20 чемпионов мира!
Исполнительская манера нашей Ирэны экспрессивна. Все ее изящное, крепкое тело вовлечено в процесс извлечения звука, весьма непростой, поверьте, процесс: чтобы конечный контакт подушечек пальцев с черно-белой челюстью рояля дал максимально качественный результат, вся нервная система, все мышцы тела, все богатство внутреннего мира музыканта должны войти в гармоническое единство, стать великолепной машиной, послушной Богу в человеке. И даже этого мало.
Руки Ирэны колдуют над клавиатурой. Две белые птицы, они ныряют в океан в поисках пищи. И одновременно, это руки дирижера: интеллект, танец торжествующей мысли. Небольшая, совершенной формы, голова, объятая пламенем рыжих волос, как факел во мраке, узкие молочные плечи с крылышками лопаток в полете. Узкая же спина падает к крутым бедрам, а стройные ноги отплясывают на педалях с ловкостью пилота. Позже, в тишине спальни, мы проходим Венецианский карнавал еще раз, все вариации; и вдохновенно импровизируем на уровне фантазии генуэзского волшебника. И из белоснежной, усыпанной золотистыми веснушками груди девушки без конца рождаются вздохи «мамочка дорогая».
Чистое безумие вот моя первая реакция на случившееся между нами. Но именно чистое. Настолько все произошло неожиданно и естественно. По канонам критической массы. Я всегда восхищался этой девушкой, ее красотой и умом. Мы много работали бок о бок, и деловой стиль наших отношений долго был неосознанным препятствием для отношений другого рода. Но, похоже, не один я восхищался своим прекрасным партнером. И вот два восхищения сошлись, смешались, и бах! Прелюдии и фуги.
В нашей столовой мы насладились королевской гастрономией от Виктории Артуровны. М. С. возглавил наше застолье, угостил свежим анекдотом на профессиональную тему, но поглядывал на нас с Ирэной довольно подозрительно. Ирэна выглядела как греческая богиня. В мраморе.
Как позанимались? поинтересовался профессор.
Ирэна партнер от бога. И только чистое восхищение прозвучало в моем голосе.
Спасибо, Генрих! на мраморном лице богини ожили огромные черные глаза прекрасной южанки и вспыхнули волосы. А под столом я почувствовал прикосновение ее туфельки и понял это как предложение хранить секреты. Предположение мое получило подтверждение в виде подчеркнуто дружеской улыбки, выбранной из богатейшего арсенала женских улыбок. Прекрасная актриса. И я подумал, что не уверен в ее положительном ответе на предложение руки и всего остального. А не уверен, не обгоняй.
Хочу продать своего японца, объявила Ирэна. Он хороший, надежный старик.
Новая машина делает нас моложе, сформулировал почти рекламный слоган М. С. Что хочешь?..
Мерседес.
Седан?
Внедорожник.
Вот что не отнимешь у этого времени, при всей поганости ситуации в стране, это возможностей. В моей молодости пределом мечты было изделие отечественного автопрома. Губа не дура у тебя, деточка.
А как бы я еще оказалась в такой компании? Такие мужчины!
Жизнь учит нас не слишком доверять умным женщинам. Ведь даже дурочки умудряются порой оставить нас в дураках, нас, таких умных! Таких мужчин!
Вечером, в полном одиночестве, в тишине большого дома, где-то в его темной глубине, в утробе, свободный от лишних мыслей и чувств, прохожу (пробегаю!) фугу Баха из первой сонаты. Великое свершение духа сверкает в сознании, как воздушные замки и горы. Оптимизм, отодвигающий зло.
Человек весь день ходит, стоит, сидит, но на ночь, если все нормально, ложится спать, сливаясь с ночью и горизонтом. Время отчета и вопросов к себе. Лежа на спине, я вспоминал прожитый день, все перипетии, каждое событие, каждый час, каждое слово и каждую ноту. Я чувствовал, что все, что произошло и случилось, было сделано хорошо и правильно. М. С. и Ирэна, с которыми я имел честь и удовольствие сыграть-прожить пьесу этого дня были у меня перед глазами. Живые и в чем-то неуязвимые. Это было похоже на репризу в сонатном аллегро: все уже сказано и сделано, но нужно повторить. И когда по логике формы наступило время адажио, я восхитился его адекватности ночи: такое же медленное, тяжеловесное и глубокое. Какие-то полузабытые стихи рваными облаками прошли в засыпающей памяти
с перламутровыми крылышками белый сверчок
как ты любишь сверчать в ночной тишине
разбудил меня стал звуковой свечой
в сердце высветил то что потяжелей
все неискупимые обнажил вины
счастья тонкий стакан разбил
подхватил тот звон и звенишь звенишь
свет включу почему он тебе не мил
почему умолк щуришься на свет
в тишине слышней пауза и звук
нам нельзя чтоб музыки прервался след
потеряемся все никого не найдут
он скоморошничал на скрипке зло
закатывал эстетам буффонады
но никогда так дико не везло
людским ушам такое лишь однажды
врывается в размеренность секунд
и распинает их и склеивает разом
по стенкам душ мгновения стекут
и залпом выпит изнуренный разум
его смычком водил сам Вельзевул
по струнам ангелы перстами пробегали
Я не помнил продолжения, и сон тихо закрыл книжку, никем не изданную.
День перед вечерним концертом я старался провести просто и естественно встречая каждую новую минуту как маленький подарок которому нет цены я остро ощущал пульс и ритм течения времени потому что это было мое личное время проходящее сквозь все мое существо уносящее меня вперед и оставляющее в прошлом в одно и то же время я был тот удивительный механизм приводимый в действие мелодично звенящими ключами который способен на самые разные действия готовить себе скромный завтрак чистить зубы пить чай или кофе отмахиваться от тысячи мелочей быта быть замешанным во что-то невольно попадать в смешную ситуацию или катастрофу или в любовную историю из одной истории в другую нести в себе зародыши всех чувств и музыку ста концертов для скрипки символы образы жидкий металл застывающий в стали метафор и простые радости способность менять состояния переходя из субъекта на всех замках в объект чужого внимания улица подарила знакомство с новой соседкой очень молодой и поразительно красивой блондинкой нежная чистая кожа совершенные формы носа глаз губ подбородка овал лица кисти Рафаэля красивая фигура и голос сирены при чистой интонации и ни единой глупости в диалоге достойном прозвучать в хорошей пьесе имя Виктория я оценил как хороший знак джинсы USA черная кожаная курточка пока лес живущий своей жизнью озеро дорога обратно тонущий в синем небе серпик луны птицы фантастическая гармония чистые линии совершенства и ад бесконечной войны абсурд прекрасная жизнь и страшная смерть снять с полки памяти тяжелый том в нем один день одиссея маленького еврея фарш из сокровищ и мусора мира в другой руке у меня канон трагедий и комедий короля драмы в сердце музыка Баха вооружение непобедимого миротворца хорошее начало дня голод жажда все жилы и струны тела и духа в потенции динамике чудо плоти способной на перевоплощения метаморфозы модуляции вариации поражающие воображение в длинном кармане итальянка пошетта спутница и время капало шло струилось текло летело на закат и вся жизнь пронеслась перед глазами как в последний час вспомнилось все вечер.