Сделали бы уже телепортатор, что ли! сказал Судьбоносный, войдя в лифт и встретившись там с инженером Фридманом.
Это чтобы прямо из кабинета в столовую? спросил тот, улыбаясь.
Ну конечно!
Да ты и так какое пузо отрастил! сказал Фридман, смеясь. Так хоть прогуляешься, килограммчик-другой скинешь. Здесь все продумано! Специально для таких, как ты!
Ирония состояла в том, что сам Фридман выглядел едва ли не в два раза крупнее Судьбоносного, с которым они были знакомы много лет. Вообще, шутки про лишний вес он любил чрезвычайно. И даже своего коллегу инженера Иваницкого, который по сложению чуть толще черенка от лопаты кожа да кости, то и дело похлопывал по плечу, приговаривая:
Эх, Витя, набрал же ты в весе, скажу я тебе! В прежние времена тебя бы и на борт-то не пустили.
За такие слова на него никто не обижался, потому что, во-первых, делал он это по-доброму, а во-вторых, все понимали, что шутит-то он над собой. А со своим лишним весом он ничего поделать не мог или не хотел.
Так, перекинувшись еще несколькими фразами, Судьбоносный и Фридман вышли из лифта и двинулись в сторону столовой.
А ведь лет пятнадцать назад нас с тобой в рейс не взяли бы! сказал Фридман.
Из-за твоего живота? уточнил Судьбоносный.
Почему сразу из-за моего? изобразил удивление Фридман.
Потому что он на десятерых тянет!
В другой раз так и скажу: значит, это килограммы за меня, за Судьбоносного и еще Вон еще за Блока.
Они остановились у двери столовой, куда в то же самое время с другой стороны коридора подошел Иван Блок.
Что это за меня? спросил он, здороваясь за руку с Фридманом и Судьбоносным.
Да, говорю, из-за тебя я тут из-за тебя. Не изобрел бы ты этот прыгучий движок так и сидел бы я сейчас дома, смотрел «Рабыню Изауру», как в старые добрые времена
Это почему? спросил Блок.
А кто бы пустил на борт мои сто пятьдесят килограммов?!
И он залился смехом.
Да, топливо экономить мы научились, сказал Блок. Так что добро пожаловать! Можешь еще немного добрать!
Вот сейчас и доберу!
Приятели засмеялись, перешагнули порог столовой, но вдруг где-то в коридоре, сзади, услышали звук рвотных позывов.
Что за?.. спросил Блок, развернулся и выглянул в коридор (он вошел последним и потому стоял ближе всех к двери).
Он посмотрел направо пусто, налево и глаза его расширились, а на лице появилось выражение крайнего удивления. В нескольких метрах от входа в столовую, согнувшись пополам и опершись рукой на стену, стоял Капитан Назаров. Его рвало. Рядом с ним с одной стороны валялась еще дымящаяся сигарета, а с другой бутылка водки, из горлышка которой вытекали остатки.
Рвотные позывы еще раз сотрясли его тело, он издал: «Бэ-э-э», выдал на стену небольшую порцию жидкости и произнес что-то нечленораздельное, эмоциональным посылом похожее на ругательство.
Блок повернулся к товарищам:
Господа, по-моему, там капитан.
Фридман вытаращил глаза и переспросил:
Ка-пи-тан?
Судьбоносный молча сделал шаг к двери и выглянул в коридор.
Да. Это он.
Дайте-ка поглядеть!
Фридман растолкал приятелей и вышел в коридор.
Матерь божья! воскликнул он, увидев пьяного блюющего Капитана Назарова.
А тот точно почувствовал, что на него смотрят: не разгибаясь, повернул голову на бок, увидел Фридмана, какое-то время как будто соображал, кто это, а затем, словно вспомнив, заорал:
Эй, чучело! Ты чё, ослеп?! Не видишь, кто-то на палубе насрал! Бегом взял тряпку и вытер!
Фридман повернулся к Блоку и Судьбоносному, которые вслед за ним тоже вышли в коридор, пожал плечами и сказал:
Судя по всему, и правда капитан.
Судьбоносный поморщился, глядя на Капитана Назарова, а потом сказал товарищам, приобнимая их и провожая обратно в столовую:
Пойдемте есть, господа.
Когда они взяли себе еду и разместились за столом, разговор возобновился.
Слушайте, вы, может, мне все-таки расскажете, что это за кадр там был? спросил Фридман, кладя в рот большой кусок омлета.
Все вопросы к Судьбоносному, ответил Блок. Это его друг.
Друг? чуть не подавился Фридман.
Да не друг он мне! возразил Судьбоносный. Просто пассажир нашего корабля.
Да, и по совместительству капитан, добавил Блок и ухмыльнулся.
Может, я что-то упустил, произнес Фридман. Но, по-моему, капитаны это, как бы сказать, «было, но прошло».
А это у кого как, съязвил Блок.
Ну что вы заладили? притворно возмутился Судьбоносный в своей привычной манере. В конце концов, может ли быть на борту этого судна капитан? Хотя бы чисто гипотетически?
Блок и Фридман переглянулись.
Он-то, конечно, может, чисто гипотетически начал было Фридман.
Вот он и есть! перебил его Судьбоносный.
Понял, сказал Фридман и замолчал.
Через минуту он спросил:
А можно еще один глупый вопрос?.. Чтобы я вообще все понял.
Спрашивай, спрашивай, ответил Судьбоносный, жуя запеканку.
А что он делает?
Кто?
Капитан этот!
Этот готовится!
Фридман посмотрел на серьезное лицо Судьбоносного, понял, что больше ему, скорее всего, ничего узнать не удастся (если только эти двое вообще его не разыгрывают), и сказал:
Что ж, теперь все понятно. Вопросов больше нет.
Ты, главное, вот что запомни начал Блок.
Что? спросил Фридман.
Зовут его Капитан Назаров.
Ага, хорошо, что сказал.
Нет, Леша, боюсь, ты не совсем понял, заметил Блок, отставляя тарелку с кашей и подвигая к себе десерт и чашку кофе. Я вчера пытался понять и знаешь, почти смог. Но в итоге все же плюнул, достал свою тетрадь с дифференциальными уравнениями относительно маневрирования и принялся их решать. И даже кое-что решил. Представляешь!
В том, что решил, и в том, что скоро мы будем летать еще быстрее, я нисколько не сомневаюсь, заверил Фридман. Лучше скажи, чего ты так и не смог понять. А то, может, у нас схожие ситуации?
Понимаешь, тут какое дело Если, конечно, я вчера правильно понял нашего коллегу и друга господина Судьбоносного, то капитан в этом случае не просто капитан, то есть как должность, а нечто большее. Это имя. Или как имя. Понимаешь, «Капитан Назаров» должно произноситься и писаться как имя и фамилия.
Та-а-ак, озадаченно протянул Фридман и осторожно спросил: А отчество у него какое?
Вот! воскликнул Блок, улыбаясь. Наша с тобой проблема, как и большинства ограниченных людей, в том, что мы мыслим стандартно. Нам дай фамилию, дай имя, а мы сразу: а отчество? Надо избавляться от этого! Надо быть выше! Мыслить шире! Это я себя упрекаю, потому что вчера спросил у Судьбоносного то же самое. А он мне отвечает: «Нет у него отчества». Так и я тебе теперь говорю: нет у него отчества. Вот. И не спрашивай.
Фридман молчал и с удивлением смотрел то на одного, то на другого.
И еще Еще вот что продолжал Блок. Опять же, если я правильно понял Он лукаво посмотрел на Судьбоносного. Его полное имя Капитан Дальнего Плавания Назаров. Поэтому вчера я думал-думал и пришел к выводу, что вот это самое «Дальнего Плавания» можно считать отчеством.
Чудеса, сказал Фридман, не понимая до конца, разыгрывают его приятели или говорят серьезно.
Так что, Леша, в другой раз, когда он прикажет тебе убрать фекалии с палубы, или, например, туалет почистить, или кофе ему подать, ты отвечай не как сегодня, а: «Так точно, Капитан Назаров!» А если сильно хочешь прогнуться, то прямо: «Так точно, Капитан Дальнего Плавания Назаров!» Не знаю, лично я так это понял, пожал плечами Блок.
Фридман ничего не сказал, вытер руки салфеткой и положил ее на тарелку.
Судьбоносный, до сих пор молчавший и только поглядывавший на товарищей, мусоливших тему капитана, наконец сказал:
Я смотрю, этот человек вызвал у вас много вопросов и большой интерес. Давайте поступим так. Сегодня часов в шесть приходите ко мне, я вам все расскажу: кто это и зачем он здесь.
С удовольствием, согласился Фридман. Лететь еще долго. Пообщаемся, послушаем увлекательный рассказ. А то скука смертная.